Ни одна принесенная мной вещь с места не сдвинулась. Все осталось на лестничной площадке. Более того, дверь в квартиру оказалась запертой. Ее открыли, когда я в третий раз поднес палец к кнопке звонка.
Клавдия Петровна успела облачиться в домашний халат, потрепанный как Веселый Роджер после абордажа.
– Вы сотворили коммунизм в отдельно взятом доме?
Женщина огляделась вокруг. Наверное, искала рай для трудящихся масс. Не отыскав ничего похожего, удивленно посмотрела на меня.
– Вы оставили вещи без присмотра, – пояснил я. – У вас не воруют?
– Очень остроумно! А вы здесь зачем?
– Для охраны, – я приклеил улыбку к уголку рта, но клей случился никудышным, и она отвалилась.
– Заносите!
Скорчив угодливую рожу, я подчинился приказу.
– Соберите стол здесь, в коридоре, – услышал я, когда опустил на пол последнюю из перевезенных вещей.
– А где “пожалуйста”?
– Будьте любезны!
Ее голос стоит целого состояния. Из него можно цедить желчь галлонами и продавать в аптеках.
Удаляясь в ванную, хозяйка и не думала огибать препятствие в виде Аристарха. Я посторонился, чтобы по мне не прошлись рваные тапочки.
Я остался один посреди трехкомнатной памятки о вожде, грозившем засеять страну кукурузой.
Ремонт забыл сюда дорогу сразу после сдачи дома в эксплуатацию. Обои в радиусе десяти дюймов от выключателей имели цвет несвежего воротничка. Контуры дыр в линолеуме обозначались проплешинами в половиках. Подвески светильника так чисты, что при включенных лампах отбрасывали на потолок густую тень. Мебельный гарнитур обрел цвет въевшейся пыли. Зеркало на дверце шкафа служило мухам аэродромом. Пахло задохнувшейся кухонной тряпкой.
Из комнаты за мной наблюдала пара глаз цвета мышиной шкурки. В них угадывалось любопытство, обычное при появлении в доме нового человека. Девушка сидела на тахте, подобрав босые ноги под себя. Черные джинсы трещали на крутых бедрах, желтая в синий горошек блузка обнажала загорелые ручищи. Такие жилы надо скрывать под длинным рукавом байковой рубашки, а не выставлять напоказ.
На коленях девушки мирно похрапывал большой плюшевый мишка. Когда я праздновал вторую весну, мне подарили такого же. Я невзлюбил зверюгу немедля, ведь мне пришлось давиться лишней ложкой ненавистной каши “за Мишу”. Вскоре я узнал, чем рычит мой враг, и до самой школы считал, что медведи в зоопарке набиты деревянной стружкой.
Девушка вразвалку вышла в коридор, захватив с собой запах духов, что на распродаже по рублю за ведро. Косметикой с ее лица можно оштукатурить Великую Китайскую Стену, еще и останется.
В тот же миг в дверях ванной комнаты возникла фигура Клавдии Петровны. Последовала немногословная процедура представления.
– Вика, это Аристарх. Он частный детектив, – голос клиентки смахивал на недовольное фырканье. – Аристарх, это моя дочь.
Вика протянула мне руку, другой прижимая к животу медвежонка. Длинные ногти она покрывала лаком, похожим на автомобильную эмаль. Безымянный палец удавился отрезком серебряной трубы. Колечко украшал орнамент из готических символов, необычный для подобного ширпотреба.
Целовать протянутую ручку я не стал, ограничился рукопожатием. В ответ Вика отказалась преклонить колени в глубоком реверансе. Я произнес стандартную ложь о том, как мне приятно с ней познакомиться. Девушка не снизошла даже до этого.
– Ты наняла частного детектива? – шутливым тоном спросила Вика, ожидая от матери отрицательного ответа.
– Да.
– Но зачем?
– Объясню потом!
– А где ты взяла деньги? Или он работает бесплатно?
– Я заплатила ему из тех денег, что остались от папиной машины.
Нервным движением Вика скрутила ухо плюшевого мишки с такой силой, что затрещали швы.
– Ну, знаешь! – выкрикнула она. – Могла бы и со мной посоветоваться! Хоть бы вспомнила, что мне пора менять сапоги!
Мамуля ответила еще громче:
– Об этом нужно думать тебе! Не маленькая!
Вика со злостью метнула игрушку в раскрытую дверь. Я ожидал, что капризная дочурка вдобавок топнет ножкой, но этого не произошло. С шумом рассекая воздух, метательный медведь пролетел в трех дюймах от моего носа. Приземляясь на тахту, медведь-летун жалобно крякнул.
Похоже, между членами этой семьи установились теплые дружеские отношения.
Даже мишка у них с гонором. Пролетая мимо меня, хищник повернулся ко мне спиной. Чужаков не признает. А может, хвастался новенькими нитками на шкурке? Чья-то неумелая рука недавно наложила новые швы взамен старых, истлевших. Более изящной техникой шитья владеют только те, кто зашивает трупы в морге.
Я присел возле письменного стола. Мне осталось завинтить две гайки. Снизу я еще раз обозрел поле битвы. Мать и дочь напоминали опытных бойцовских петухов, готовых к схватке. У меня зачесались руки сделать ставку.
Разглядывая лица соперниц, я увидел, что если Вику хорошенько умыть, получится еще одна Клавдия Петровна. Только моложе и несравненно более загорелая. Я искренне пожалел сестер – Леночку и Вику. Унаследовать от матери все самое невзрачное!
– Классный у вас медведь, Вика, – сказал я, на ощупь наживляя гайку. – А загар еще лучше!
– Выходные я провожу на пляже.
– Что ж сегодня дома?
– Мне не до веселья.
– Но вы и не на работе. У вас скользящий график?
Вика осмотрела меня с макушки до пят. По количеству спеси на килограмм веса она не уступала матери.
– Это допрос? – Вика склонила голову набок.
– Не хотите, не отвечайте.
Я посмотрел на Клавдию Петровну.
– Ответь ему, Вика.
– Я косметолог-визажист-стилист! – произнесла девица с такой помпой, словно напомнила мне, холопу, что она – царская дочь.
Перхоть на ее плечах подтверждала поговорку о сапожнике без сапог.
– У вас сегодня выходной, или принимаете на дому? – продолжил я.
Девушка отвернулась и грустно посмотрела в зеркало.
– Я работаю в салоне красоты. Но сейчас в отпуске. Взяла за свой счет. У нас обслуживается очень состоятельная клиентура. Мне нельзя ошибаться, а я еще не отошла от… Мы можем поговорить в другой раз? Я сейчас не могу.
Вика всхлипнула и закрыла лицо руками.
– Конечно, – ответил я. – Позвоните мне, когда сочтете возможным. Визитку возьмете?
Не поворачиваясь, девушка взяла картонку, прошла в комнату, и тихо затворила за собою дверь.
Я подтянул гайки ключом. Затем вставил в тумбу выдвижные ящики.
– Готово! – доложил я. – Можете пользоваться.
На благодарность я не надеялся. Мои надежды подтвердились.
– Раз уж вы здесь, – очнулась Клавдия Петровна, – то я сейчас дам телефон Миши.
Она принесла табурет, взобралась на него, и разворошила кучу хлама в антресоли над зеркалом.
– Куда она запропастилась? – пробормотала хозяйка.
Потом осторожно приоткрыла дверь к дочери.
– Вика! Ты не видела нашу старую записную книжку?
– Зачем она тебе?
– Мне нужен номер Миши. Ты его не помнишь?
– Нет.
Клавдия Петровна повернулась ко мне и растерянно развела руками.
– Не помню, куда я ее задевала. Не выбросила же!
– Адрес Миши у вас точно не сохранился?
– Я уже говорила!
– Мама! – послышался приглушенный голос Вики. – Зайди на минутку!
Клавдия Петровна встала перед тахтой Вики вполоборота ко мне. Одним глазом она следила за мной, другим смотрела на дочурку. Хомо хамелеонус в натуре. Из комнаты доносилось бойкое шушуканье. Через шесть минут с копейками мамаша в чем-то согласилась с дочкой, а я остановил секундомер на часах.
– Аристарх! – изрекла клиентка, покинув беседку. – Я рассказала Вике, зачем вы здесь. И мы подумали… Вам действительно необходимо встречаться с Мишей?
– Желатель…
– Дело в том, что Миша очень любил Леночку. Одно ваше неосторожное слово, и Миша может принять смерть Леночки на свой счет. Он мальчик ранимый.
– А если именно он и окажется…
– Это исключено! Миша не тот человек. Он умеет проигрывать достойно. Осложнять жизнь любимой женщине он не станет.
– Надеюсь, вы правы.
– Поймите, кроме Миши может пострадать еще и его мама. Она тоже очень любила Леночку. Не знаю, оправилась ли она от шока, вызванного разрывом Леночки с Мишей, и свадьбой Леночки с этим… В общем, не стоит им сообщать о том, что случилось.
– Рано или поздно они все равно узнают.
– Конечно. Но я не хочу, чтобы это исходило от вас.
– Как знаете, Клавдия Петровна. В таком случае я должен вас предупредить. Если без встречи с Мишей я обойтись не смогу, то буду считать наш договор расторгнутым. Вы согласны?
– Да! – не раздумывая, ответила работодательница.
Ничего расторгать я не собирался. Лишь хотел узнать, как далеко она собралась зайти в подсвечивании нимба над головой Святого Михаила.
– Тогда до встречи! – я съехал со стола, на котором сидел все это время. – Вы мне откроете?
Клавдия Петровна молча выпустила меня из душной и пыльной берлоги.
*
*
Я отъехал, и в дороге принялся составлять план действий. После жарких споров с холодным рассудком я решил в первую очередь повидаться с Олегом.
Муж должен лучше других знать, что подтолкнуло Леночку к самоубийству. И кому, как не Олегу, пытаться скрыть то, куда не обязательно совать нос посторонним, а мне – так тем более?
Я набрал номер, прижал мобилку плечом, вернул руку на руль. Линия освободилась, когда мне надоело перезванивать. До таксопарка проще доехать, чем дозвониться.
– Слушаю! – оглушил грубый женский голос.
Мое воображение обрисовало собеседницу ярче некуда. Мне привиделась широкоформатная дама с усами, всю жизнь просидевшая в диспетчерской таксопарка.
– Девушка! – я ей нагло льстил. – Подайте мне машинку ко входу в морской колледж, пожалуйста, ровно через два часа. За рулем должен сидеть водитель с позывным “Сантана”.
– Щас посмотрю! – рявкнула усатая.
Четверть минуты спустя ревущий голосище вновь заставил трубку вибрировать вместе с моим плечом: