На том конце провода сняли трубку. Голосом ответивший не походил на клерка, загруженного работой.
– “Дойрус”, – произнес Сонный Голос.
– Здравствуйте! Мне нужно встретиться с вашим водителем. Имя ему Владимир Красный. Как это устроить?
– Я здесь простой охранник, а фирма давно закрыта. Звони завтра с девяти до шести.
– Но мне нужно сегодня, и позарез! Не откажите, будьте так любезны! Вы же в своей конторе знаете каждую собаку. Я сам работал сторожем, не забыл, как по утрам начальство мозги полощет: кто звонил, что ты ответил… Хочешь, не хочешь, а всех сотрудничков по имени-отчеству выучишь, ведь так?
– И не говори! Совсем задолбали! А за телефон не доплачивают. И ведь отключать запрещают, чудаки на букву “М”! А куда мне деваться? Спасибо, что хоть такую работу дали. Кто сейчас берет пенсионеров? Вот и сижу себе, помалкиваю.
Сонный Голос обновил запас воздуха в легких.
– А Вовку Красного я знаю. Он как раз вчера из рейса вернулся. Зачем, говоришь, он тебе нужен?
– Мне передали из Германии посылку, а я свалился с аппендицитом, и встречу автобуса пропустил. Передач из Германии я еще не получал. Как это делается? Знаю только имя водителя и телефон вашей фирмы.
– Поезжай к ним в гараж. Сегодня они будут машину обслуживать до ночи. Завтра вечером Вовке опять в рейс. Пашут без продыху, как негры на плантации. Только захвати паспорт – без него посылку не получишь.
– Спасибо! Где гараж?
– Арендуем бокс в автобусном парке. Знаешь, где это?
– Да.
У черта на куличках. Практически за городом. Туда полчаса езды перед рассветом, когда дорога пуста как забытый хайвей. А сейчас еще даже не ночь. То есть добираться до автопарка минут сорок в лучшем случае.
Пенсионер опять стал охранником, вооружившись сонным голосом:
– Тогда спокойной ночи! – прозевал он. – Вовке от меня передай привет!
Отдав распоряжение, Сонный Голос повесил трубку. Должно быть, спешил возобновить несение караула. То бишь трудиться аки пчела.
*
*
Вечернее небо неспешно прощалось со светилом. Деревья исчеркали асфальт длинными узкими тенями. По закону Бутерброда в затененных участках дороги таятся ухабы не меньше противотанкового рва. Пересчитав кишками с пяток приличных колдобин, я снизил скорость.
Автобусный парк от города отделяет мощный стальной шлагбаум с запасом прочности как у бронепоезда. Подниматься он отказался, чем пресек мой проезд на охраняемую территорию. Я пожелал ему бессменного сезона кислотных ливней и поплелся к тому месту, где у него кнопка.
Моя машина поперек дороги не сумела отвлечь вохровца от важного занятия. Крепенький как белый гриб дедок удостоил меня взглядом не раньше, чем я вошел в его сторожку. Прижав карандаш к тому месту кроссворда, на котором остановился, он нетерпеливо спросил:
– Чего тебе?
– Вечер добрый, отец! Не подскажете, где стоят автобусы фирмы “Дойрус”?
Старик махнул рукой в необозримые глубины парка:
– Восьмой бокс. Все время вперед, и упрешься прямо в него. Чахлика своего оставь здесь. Нечего кататься туда-сюда! И убери с проезда, а то автобусом переедут и не заметят. На газон закати свое несчастье, подальше от дороги.
Поблагодарив вохровца за оскорбление боевого коня, я выполнил приказ. Чахлика оставил пастись на выгоревшей травке, а сам пошел прямо.
Размерами восьмой бокс напоминал авиационный ангар. Три автобуса стояли в ряд под левой стеной. Возле самого дальнего, под номером 5493, копошились люди в промасленных комбинезонах. Оттуда доносилась мелодия, рожденная на лесоповале.
Я натянул бессмысленную улыбку, и направился в сторону 5493. Один из людей в комбезах что-то сказал в салон автобуса. Оттуда выпрыгнул мужичок с фигурой бизона. Он поскакал мне навстречу, поигрывая связкой ключей.
Расстояние между нами сокращалось, а скакун и не думал тормозить. Столкновение с ним не сулило мне ничего хорошего. Я решил предотвратить наезд бизона на мое тщедушное тельце, сказав:
– Добрый вечер, уважаемый! Я ищу водителя фирмы “Дойрус” по фамилии Красный.
Бизон остановился в полуметре от меня, поднял лицо, и довольно трезвым голосом сказал:
– Я и есть Красный. Что надо?
Его рот выпустил на волю облако воздушно-водочной взвеси. Я отшагнул в сторону. Еще не хватало, чтобы перегаром пропиталась моя одежда. Гаишникам только дай унюхать этот запах. Потом дыши в трубочку и доказывай, что не пил.
Долю секунды я рассматривал нетрезвого мужичка. Половину ладони скрывал перстенек размером с кубик Рубика. Шею укутали красные якорные цепи. Аурум высшей пробы. На лбу светился лозунг: “Ни дня без пляшки!”. Ни за стол, ни за руль не садится, не приняв на грудь поллитровку. Рубль тому, кто докажет обратное.
Минуту масляные глазки наводили фокус на визитку.
– Что за бумажку ты мне суешь? – спросил он наконец. – Не можешь словами сказать, кто ты такой?
– Я расследую убийство молодой беременной женщины. Две недели назад человек из Дюссельдорфа через вас отправил ей восемь тысяч евро. Ее застрелили на следующий день после предполагаемой встречи с вами.
Произнося слово “убийство”, я отметил в глазах Красного беспокойство.
– Я ни в чем не замешан, – проговорил Красный.
– Но вы в состоянии оказать посильную помощь в поисках убийцы.
Красный мотнул головой так, что она чуть не отвалилась.
– Ничего я не могу! Не впутывай меня в свою канитель, понял? И вали отсюда, пока я трезвый.
– Молодая женщина погибает, не дожив два месяца до рождения первенца. Ублюдок хладнокровно расстрелял беременную. Ваша хата по прежнему с краю?
– А ты мне на жалость не дави! Это не мое дело. Ищи себе другого помощника, раз ты у нас такой сознательный. И не пошел бы ты туда, откуда приперся?
Каждую фразу водила приукрасил цветистыми воспоминаниями о романтических отношениях с моей матерью. Мат из него пер селевым потоком.
Я зубами достал из пачки сигарету и прикурил, не сводя взгляда с Красного. Медленно, с расстановкой, я заявил:
– Вы мне поможете в любом случае, хотите вы того или нет. Не добровольно, так принудительно.
– Не пугай, сынок! – водила сплюнул себе под ноги. – Не дорос еще!
– Я ищу убийцу, а вам, как я понял, плевать на все. Вашими стараниями этот урод до сих пор на свободе. Таких, как вы, я считаю соучастниками.
Глаза водилы приняли недоброе выражение.
– Опять пугаешь, гаденыш? – он ощерился, словно волк на собаку.
– Фирме “Дойрус” не нужны лишние разговоры с милицией, службой безопасности и остальными веселыми конторами. Ей есть что скрывать от этих господ и без ваших темных делишек. Сейчас каждый третий ищет работу, и среди них найдется шофер, который не станет незаконно переправлять наличность через границу.
– Я еще не попадался.
Я улыбнулся одной из своих мерзких улыбочек:
– Это поправимо. Тот человек из Дюссельдорфа подтвердит под присягой, что вы получили из его рук восемь тысяч евро. И он найдет еще с десяток очевидцев.
– Я не придурок, чтобы брать бабки при посторонних!
– Разве я сказал, что свидетели будут настоящие? Он попросит друзей дать ложные показания. Заплатит, в конце концов, бродягам. Ведь речь идет об убийстве его любимой женщины. Он пойдет на все. При этом он под защитой немецкой полиции.
Я и не надеялся, что Миша сделает хоть толику из перечисленного. Но хороший понт дороже денег.
Уже не столь уверенно как вначале, Красный произнес:
– Немецкие полицаи не смогут защитить его здесь.
– Где вы видели идиота, который мечтает вернуться в наш город из Германии? Да его теперь оттуда палкой не выгонишь! Но даже если он приедет в гости, а вы намылите ему шею, что это изменит? Вас с извинениями восстановят на работе?
Красный опять озвучил воспоминания о близком знакомстве с моей матерью. И еще он заметно протрезвел.
Я втер окурок в бетонный пол, посмотрел на Красного.
– Начнем?
– Только в темпе. Ты мне уже надоел.
Я хотел сказать ему то же, но сдержался. Он захлопнется как устрица, и я останусь с носом. Тем более что блеф мой слабоват.
– Вы вообще поняли, о каких деньгах речь?
– Не тупой. Восемь штук перевожу не часто. Все больше по мелочи шлют. Тысчонку, другую, не больше. И не каждый день за бабками приезжают беременные.
– Кто еще в курсе вашего бизнеса?
– Я по радио об этом не объявляю! О бабках не знает даже мой напарник. Если бы я много болтал языком, вот как ты, я бы попался с первого же раза.
– Вы перевезли деньги через границу. Дальше?
– Приехала та баба и забрала их. Я посмотрел ее паспорт, без него мы бабки не отдаем. Тот мужик в Дюссельдорфе написал ее данные на конверте. Я сверил – все чин чинарем – и вручил ей бабки. За пересылку мы берем с отправителя, так что мне с ней больше делать нечего. Забрала она бабки, и умотала.
– Вы хорошо ее помните? Узнать сможете?
– Попробую.
Я протянул ему фотографию моей соседки. Трюк детский, но работает безотказно. Если человеку есть что скрывать, он опознает Мать Терезу на групповом фото ветеранов стриптиза.
– Нет! – уверенно сказал Красный. – Это не та баба.
– Точно?
– Точно! На кой мне брехать?
Я показал портрет Леночки Северцевой. Взглянув на снимок, Красный кивнул.
– Она! Зачем подсунул первую фотку? Не доверяешь?
– Вы же знаете пословицу. Народная мудрость. Я должен быть уверен на все сто, что вы не ошиблись. Она приехала за деньгами одна?
– Нет, с мужиком.
– Который сидел за рулем муниципального такси?
Лицо Красного приняло изумленное выражение. Будто я в три часа ночи спросил, как пройти в библиотеку.
– А ты откуда знаешь?
– Такси не могло быть частным?
– Кажется муниципальное… – Красный потер лоб. – Точно! У них же герб города на всю дверцу, разве проглядишь? И в тот день на такси больше никто из получателей не приезжал.
– Номер машины?
– Запоминать номера? Я на клиентов в мусарню стучать не собираюсь. Это ты любишь такие дела, а мне…