– Это значит две вещи, – рассудительно ответила Ядвига. – Во-первых, то, что параллельные миры все же существуют. А во-вторых – что в мироздании царит бардак.
И отказалась объяснять далее, сославшись на то, что ей надо подумать.
Ката извинилась перед Михалем и Анджеем за то, что околдовала их, успокаивая в день знакомства.
– Ничего страшного, – философски отнесся к факту колдовства старший брат. – Главное – что ты не можешь превратить нас в мышей.
– Только жалко, что ты голая на метле не летаешь, – добавил младший.
Ближе к ночи родинка сошла. Катажина между тем не чувствовала, что ведьмовская сила ее покинула, и потребовала у Ядвиги объяснений.
– Сейчас в баню пойдем, там все объясню.
Довольно урча под веником младшей родственницы, старая ведьма начала с менее важного:
– В каком-то из миров Мария Биллевич потянулась колдовством к потомку своего брата и зацепила кого-то в далеком будущем. Забрала у него ракету, подарила ее мне, я – тебе. Тем временем в соседнем мире Мария Биллевич тянется к потомку своего брата. Мироздание же знает, что Мария должна в итоге получить ракету. Оно соединяет Марию с самым близким к ней потомком брата, у которого есть ракета, – с Анджеем. Затем эта Мария дарит ракету другой мне, я – другой тебе, третья Мария тянется к потомку брата, забирает ракету у второго Анджея. И так до тех пор, пока ракета не истлеет.
– А потом?
– А потом очередной Марии не останется ничего другого, кроме как дотянуться до далекого потомка, чтобы забрать вторую ракету у настоящего хозяина из будущего. И цикл повторится.
– Ладно, об этом я подумаю на досуге. Объясни, почему после того, как родинка исчезла, я все еще могу колдовать?
– Ложись, теперь я тебя похлещу. Ты можешь колдовать, потому что родинка всегда появляется дважды. Первый раз – как прививка, в самом начале ведьмовской жизни. Второй раз – как расплата, в конце. Тебе еще повезло, меньше года прошло. Я начала колдовать в семнадцать, а родинка вылезла в двадцать один. Я тогда была горячей девкой, ты тоже огонь – но малая еще. А я такого натворила за четыре года!.. Достаточно сказать, что, пока я извинялась, меня дважды пытались сжечь и по разу топили и вешали.
– Но почему ты мне не сказала?
– Когда борщ варишь, вначале кладешь свеклу, а поджарку из моркови и лука – в конце. Если сделаешь наоборот, что будет?
– Свекла останется полусырая, а морковь с луком разварятся в труху.
– Вот так же и здесь. Поверь, у тебя все идет как надо и абсолютно вовремя.
Утром Пашка прислал SMS-ку с вопросом: как доехать до хутора Ядвиги Биллевич из Белгорода.
– Хочешь, координаты дам? – поинтересовался Анджей, с которым Ката делилась переживаниями.
– А откуда они у тебя?
– Отец нам с Михалем GPS-ки на шею повесил, вдобавок к крестикам. Если сгинем в этом краю, то он хотя бы наши трупы найдет.
«У родителей отпросился. Скоро буду».
В обед, после того как Михаль устроил корриду со свиньями, Ядвига заявила, что отправляет мелкую шляхту обратно к Вроцеку, и послала Йозефа за билетами в Харьков.
– Баба Ядя, а тот еврей, третий муж который, он сбежал от тебя или из СССР? – задала мучавший ее вопрос Катажина, оставшись с родственницей наедине.
Немного подумав, старая ведьма невпопад ответила:
– От меня еще никто не уходил.
Через три дня Ядвига вместе с паном Йозефом отправилась в Австралию – доводить до конца свою карьеру ведьмы. К этому моменту молодой шляхты на хуторе уже не было.
Пашка, хоть и очень старался, приехать летом не смог. Зато он умудрился уговорить родителей отправить его в Белгород на весь одиннадцатый класс, готовиться к вузу, и поступил в ту же школу, что и Катажина, поселившаяся у бездетного дяди Станислава.
Родители и младший брат ее в Белгород не переехали, мать настояла на том, что жить рядом с Катажиной – слишком большая опасность.
А Ядвига Биллевич вышла замуж в шестой раз – за пана Йозефа. Как ни странно, но последний ее брак оказался самым спокойным, крепким и удачным.
Плешивый медведь Ведя оброс новым плюшем, научился прикидываться игрушкой и, покачиваясь, говорить «Ка-та», когда на него смотрели посторонние.
Ведьмы среди нас – избитая тема, тропа, исхоженная столько раз, что давно превратилась в широкий тракт.
Я попробовал привнести в нее нечто новое. Рассказ появился из простого постулата: большая сила подразумевает гигантскую ответственность. Но если предположить, что сегодня можно взять силу – а ответственность наступит когда-нибудь потом, в далеком будущем? Вечером – стулья, а деньги – только утром?
Это же просто праздник какой-то получается!
Но в одном из множества случаев вдруг может выйти так, что обещанная расплата наступит не в туманном будущем – а сразу. Вот ни у кого такого не случалось, все вначале резвились, долго, в свое удовольствие – и лишь потом платили. А тебе – маленькой, едва почувствовавшей вкус силы – вдруг выставили счет еще до того, как ты узнала, на что на самом деле способна! И этот счет нельзя выкинуть, не оплатив.
Зргр
Площадь Сотни Храмов в Эндусе знает каждый. И во всех семнадцати королевствах знают. И даже далеко за их пределами!
Дело совсем не в ее размерах – хотя площадь имеет ширину в полторы тысячи локтей и длину в две.
И не в том, что ее края выше, а центр – ниже, как в приличных амфитеатрах, и это, при высоком помосте, дает людям возможность видеть происходящее на площади из любого ее конца.
И даже не в том, что там действительно сто храмов и в каждом время от времени появляется божество, демонстрируя чудеса и даруя людям какие-нибудь магические вещи, облегчающие жизнь.
А дело все в том, что каждые десять лет один из храмов рушат и в тот же день появляется новое божество – из хорошо забытых старых, – которое и определяет на следующие десять лет судьбу всего мира.
Марик, подгоняя ослика, вышел на площадь как раз ко второй страже, когда все порядочные горожане еще сладко спали, а некоторые вообще только ложились.
Но то – порядочные. А вот, например, нищие уже вторую неделю окружали помост, отлучаясь только по нужде и каждый раз по возвращении устраивая долгие разборки.
Часы на храме богини Аттикс отбили третью стражу, когда из-под помоста служители Вечного Жреца потащили толстенные шланги. Нищие заголосили, прекрасно зная, что им предстоит основательное мытье – не оставлять же посреди праздничной площади эту грязную, вонючую толпу! И действительно, на убогих, калек, профессиональных побирушек и тех, кто сам еще не определился – порядочный ли он карманник или нищий вне цеха, – на всех хлынули тугие струи воды.
Марик, хозяин самой богатой публичной библиотеки Эндуса, отлично слышал крики, но не обращал на них внимания – в первый раз это бывает интересно, во второй – смешно до колик, но в шестой уже даже не забавно.
На этот день у него была «вечная» договоренность с Дайс, богиней азартных игр. Сделку заключили сорок лет назад, когда библиотекарю пришла мысль, как можно заработать денег на явлении нового бога.
Во весь фасад храма богини Дайс тянулся транспарант «Библиотечная лотерея богов!», чуть ниже и мельче – «Четвертый заход!», а над храмом, привычно нарушая физические законы, в свете волшебного прожектора летали двое мелких жрецов, травя друг другу анекдоты. Во время подготовки к празднику они станут зазывать народ магически усиленными голосами, пускать фейерверки для привлечения внимания и заодно посматривать: не норовит ли кто ограбить кассу лотереи.
Хотя последнее в Эндусе было почти невозможно: все в городе знали, что Марик покупает страховку у Кроба, бога мести – тот всегда отдает украденное, а потом находит преступников и делает с ними что-нибудь новенькое и, на его вкус, веселое.
В тележке лежали тюки с лотерейными билетами. Сто тысяч разноцветных бумажек наверняка разойдутся еще до двенадцатой стражи, а потом перекупщики, основные клиенты Марика, начнут поднимать цену – в два, в три, в четыре раза, вплоть до двадцатикратной стоимости прямо перед церемонией.
Сразу после четвертой стражи к библиотекарю приковылял Ассе, хромой глава гильдии нищих.
– Дай-ка мне десяток билетиков получше. – Марик помнил его столько же, сколько и себя: старый, лысый, с обманчиво добродушным прищуром, этот хозяин городского дна был сказочно богат, раз мог позволить себе покупать омолаживание в храме Итаки. – Дай, сам выберу.
Марик отодвинулся. Ассе у него на глазах достал билеты, высыпал горсть серебра в руки библиотекаря, отошел на несколько шагов, но потом вернулся.
– Лишние. – Он передал Марику разноцветную пачку. И когда только успел? – Ты внимательнее, внимательнее будь! И еще, помнишь, ты обещал мне копию схемы подземелий четырнадцатой эпохи?
– Ты же забрал ее! – Библиотекарь поморщился – заработал тогда копейки, а мороки было!
– Ой, склероз, совсем уже измучился… – Нищий, сгорбившись, заковылял обратно к центру площади. С его хламиды скупо падали на камень мостовой абсолютно прозрачные капли – он ходил в чистом, только выглядел как оборванец.
После него потянулись и другие нищие. Вот от них уже воняло по-настоящему. Марик быстро выдавал им билеты, тщательно пересчитывал горы медных монет и мечтал о том, чтобы это испытание быстрее закончилось.
Тем временем на площадь начали подходить горожане – кто-то занимая лучшие места, кто-то разворачивая свои палатки с едой и сувенирами. У каждого торговца был договор с кем-то из богов – вся площадь принадлежала хозяевам храмов.
Большинство новоприбывших сразу или чуть позже шли к Марику. Брали по три – по пять билетов. Ближе к началу праздника они продадут все билеты, кроме одного: сделают на этом немножко денег и Дайс вроде как не обидят – просто снизят собственные шансы на выигрыш.
Солнце показалось над площадью, осветив вначале верх