рман научился справляться со своими демонами. По крайней мере, у него были работа и завидный пост в Лондоне. И ему не приходилось цепляться за него, как за борта лодки во время бури. Дэн держал свое мнение при себе, не ввязывался в проблемы и выживал.
То, с чем к нему обратился Ник, вызывало беспокойство.
— Что происходит с делом? — спросил Ник. — Сдается мне, его ведут как-то странно.
— Были нарушены кое-какие нормы, — согласился Либерман.
— Да, взять хотя бы то, что в полицейский участок пришел этот ублюдок Поттер.
Услышав это, Либерман слабо улыбнулся:
— Я и забыл, что вы с Роем Поттером хорошо знакомы. Что между вами произошло?
— Соколов. Не говори, что ты и о нем забыл.
— Ах да. Дело Соколова. Теперь вспомнил. У вас была ссора на лестнице. Ходят слухи, что твой словарный запас заставил бы покраснеть сапожника. — Либерман тряхнул головой. — Очень плохо, Ник. Это серьезный проступок.
— Ты ведь никогда не встречался с Соколовым?
— Нет.
— Говорят, его дети нашли тело на Новый год. У него осталось двое сыновей около десяти лет. Они пошли в подвал искать папу. И нашли его с простреленной головой. Хороший подарок на Новый год, не правда ли?
— Такое случается, Ник. Зачем ломать свою карьеру из-за этого?
— Ради бога! Двое детей! Если бы Поттер послушал меня, эти дети спокойно жили бы где-нибудь в Монтане. Теперь они, возможно, прозябают в Сибири по приказу КГБ.
— Соколов был изменником. Он рискнул и проиграл. Послушай, все это уже в прошлом. Я полагаю, ты пришел сюда не за тем, чтобы пожаловаться на Поттера?
— Нет. Я здесь из-за Сары Фонтейн. Я хочу знать, почему к этому делу привлекли Поттера.
Либерман тряхнул головой:
— Ник, мне нельзя было даже просто говорить с тобой. Я слышал, что ты стал печально известен. Так что перед тем, как я что-то скажу, поведай мне, что у тебя за интерес в деле Фонтейна.
— Что ж, назовем это нарушением моральных норм.
— Каких норм?
— В данный момент Сара Фонтейн находится у меня в номере и размышляет, вдова она или нет. Я думаю, что ее муж жив. Но наши люди твердят, что он мертв и что мне нужно выразить вдове мои соболезнования и забыть об этом.
— Так почему бы тебе не пойти легким путем и сделать то, что тебе говорят?
— Я не люблю, когда мне лгут. И особенно не люблю, когда мне приказывают закрыть глаза на ложь. Если есть какая-то причина, чтобы держать Сару Фонтейн в неведении, то я хочу ее услышать. Если она действительно веская, тогда я оставлю это дело в покое. Сара очень мучается, и, я думаю, она имеет право знать правду.
Либерман вздохнул:
— Опять сражаешься с ветряными мельницами. Ты знаешь, что мы тебя здесь так и называем? Дон Кихот. Ник, лучше подумай, что будет лучше для тебя, и поезжай домой.
— Так, значит, ты мне не поможешь.
— Нет. Не то чтобы я не хотел. Просто у меня нет ответов на твои вопросы.
— Скажи, почему вместо тебя в полицейский участок приехал Поттер?
— Хорошо, об этом я тебе расскажу. Сегодня утром мне позвонили сверху, сообщили, что делом будет заниматься Поттер, и сказали не вмешиваться в это.
— Позвонили сверху? Насколько сверху?
— Давай остановимся на том, что это очень высоко.
— Как организовали освобождение Сары?
— Полагаю, через британцев. Должно быть, кто-то кому-то что-то шепнул.
— Через британцев? — нахмурился Ник. — Так, значит, это не совместная работа?
— Делай выводы сам. — Улыбка Либермана выдала его согласие.
— Почему Рой Поттер занимается этим делом?
— Кто знает. Очевидно, ЦРУ очень заинтересовано в этой вдове. Даже от тюрьмы ее спасло. И поскольку Поттер лично занимается сбором информации, я предполагаю, ставки очень высоки.
— Ты просматривал дело Фонтейн? — спросил Ник.
— Мельком. А потом меня отозвали.
— И что ты думаешь?
— В обвинении в убийстве слишком много пробелов. Опытный адвокат разнес бы его в пух и прах.
— А что ты думаешь насчет смерти Джеффри Фонтейна?
— Она неубедительна.
— И это замалчивается. Ты что-нибудь знаешь об Ив Фонтейн?
— Не очень много. Год назад она купила дом, жила в уединении, большую часть времени проводила вне Маргейта. Но я уверен, что тебе известно гораздо больше. Ты говорил, вдова сейчас у тебя в номере?
— Да. В стареньком отеле с вкусной едой.
— А, «Кенмор», — протянул Либерман с пустым выражением лица. — Какая она?
На мгновение Ник задумался.
— Тихая, — сказал он, — умная. Сейчас очень растерянная.
— Я видел ее паспортное фото. Она показалась мне довольно… неприметной.
— Она многим такой кажется.
— Могу я спросить, какой у тебя интерес в этом деле?
— Нет.
— Ты, как всегда, прямолинеен, — улыбнулся Либерман. — Слушай, Ник, я правда больше ничего не знаю. Если станет известно что-то еще, я тебе позвоню. Как долго ты будешь в «Кенморе»?
Ник поднялся:
— Наверное, несколько дней. А после этого я не уверен.
— А Сара Фонтейн? Она будет с тобой?
Ник не знал, что ответить. Если бы от него это зависело, Сара бы полетела назад в Вашингтон. Лишь от одной мысли, что Сара сейчас одна в его номере, Ник начинал нервничать. Хозяйка «Кенмора», старая знакомая Ника, уверила его, что ее сыновья, двое здоровых мускулистых парней, уладят любую проблему. Но Нику все равно не терпелось скорее вернуться. Ужасная смерть Ив Фонтейн тяготила его.
— Если Сара решит остаться в Лондоне, — сказал Ник, — тогда я буду рядом.
Они пожали друг другу руки. Рукопожатие Либермана было, как обычно, крепким и уверенным. Ник чувствовал, что такому человеку можно доверять.
— Кстати… — Ник уже стоял у двери, — ты когда-нибудь слышал о ком-то по имени Волхв?
Лицо Либермана осталось абсолютно спокойным. Не изменилось и выражение его голубых глаз.
— Волхв? — переспросил он. — На языке Библии это слово еще означает «мудрец».
— Нет. Я говорю о кодовом имени.
— Никого с таким именем не помню.
Ник остановился на пороге:
— И последнее. Не мог бы ты передать кое-что Рою Поттеру?
— Конечно. Только воздержись от крепких выражений.
— Скажи, чтобы он отозвал своих легавых. Или хотя бы приказал им лучше маскироваться.
Впервые за весь разговор Либерман нахмурился.
— Я передам, — сказал он. — Но на твоем месте я бы убедился, что преследователи точно из ЦРУ. Потому что если это не так, то ребята могут оказаться весьма неприятными типами.
— Еще более неприятными, чем парни из ЦРУ? — спросил Ник. — Я сомневаюсь.
Когда Ник вернулся в свой номер, Сара уже крепко спала. Она была одета и лежала на кровати возле окна. Ее голова покоилась на подушке, очки упали на пол. Рука Сары свисала с края кровати, как будто во сне она все еще пыталась их найти. В окно заглядывало солнце, ярко освещая медно-красные волосы Сары.
Некоторое время Ник стоял у кровати и смотрел на женщину в мешковатом свитере и невзрачной серой юбке. Либерман сказал, что Сара ничем не примечательна.
«Может быть, для остальных это и так, — подумал Ник. — Может, мои глаза меня подводят. А может, я так устал от одиночества, что внешность меня больше не заботит».
Какова бы ни была причина, теперь, когда Ник смотрел на Сару, он считал ее действительно красивой.
Не в классическом понятии красоты. Сара обладала другой красотой, не такой, как у Лорен, на которой Ник был женат. Когда Лорен, зеленоглазая красавица с великолепными черными волосами, входила в комнату, все головы поворачивались в ее сторону. Нику это льстило. Поначалу. Когда они с Лорен шли под руку, мужчины провожали Ника завистливым взглядом, да и сам он не переставал удивляться своей удаче. Лорен была идеальной женой для посла: очаровательной, умной, всегда готовой остроумно ответить. А еще она обладала красотой, которую может оценить любой мужчина. И Лорен это знала. Возможно, в этом и заключалась проблема.
Женщина, которая спала у Ника на кровати, была не такой, как Лорен. Сара называла себя простушкой. Она удивилась, когда Джеффри женился на ней. Наверное, ей было больно осознать, что ее брак был ненастоящим. Ник знал о боли все. Четыре года назад он и сам пережил подобное. И в какой-то степени его боль никогда не прекратится. После развода Ник пообещал, что больше никогда не позволит причинить себе боль. Поэтому он упрямо стремился к одиночеству. По крайней мере, злоба улеглась. По крайней мере, он остался живым человеком и теперь мог смотреть на Сару, думая о возможном будущем.
Возможном будущем? Кого он хотел обмануть? Нет никакого будущего. Нет, пока они не выяснят правду о Джеффри.
Сара была не готова проститься с тем, что она считала счастливым браком. Было очевидно, что она все еще любит своего мужа. Она хотела верить ему. Самое гнусное, что эта преданность Джеффри и делала Сару такой желанной. Преданность.
Ник посмотрел в окно. Внизу была припаркована та же черная машина. ЦРУ все еще следит за ними. Ник помахал им рукой, недоумевая, что случилось с профессионализмом шпионов в наши дни. Потом он задернул шторы и лег на другую кровать.
Дневной свет мешал Нику спать. Он очень устал, но мог только лежать с закрытыми глазами и размышлять.
«А что конкретно я здесь делаю?» — думал Ник. Он сел на самолет вчера, поддавшись импульсу, со злости. Он считал, что Сара ему лгала. Она забила последний гвоздь в крышку гроба, в котором лежала карьера Ника, поэтому он решил найти ее, чтобы услышать всю правду. И в результате — вот он, здесь, в десяти футах от Сары, мечтает о возможном будущем.
Ник бросил взгляд на Сару. Она спала мирно и крепко, как уставший ребенок. Но Сара была далеко не ребенком. Ник вспомнил, как сегодня утром он касался ее волос, как она положила голову ему на плечо. Внизу живота становилось тепло. Это было очень-очень опасно. У Ника давно не было женщины, а Сара выглядела такой нежной и была так близко…
Ник закрыл глаза, злясь на себя за потерю контроля. Зачем подвергать себя бессмысленным мучениям? Самым разумным было бы отправиться домой, и пусть ребята из ЦРУ занимаются своей работой. Хотя, если по их вине с Сарой что-то случится, Ник никогда себе этого не простит.