По тем временам схема дельная. Ходасевич лично знал нескольких предприимчивых, кто смог при помощи грамотных инвестиций улучшить жилищные условия.
Но Авдюшиной (как и всем создателям пирамид), конечно, оказалось неинтересно всего лишь получать небольшой процент со сделки. Да и не все инвестиции оказались удачными. Так что поначалу действительно – обязательства выполняли. Каждая новая история счастливого переселения из убогой хибары в хоромы широко освещалась прессой. А через полтора года начались проблемы. Жителям города, честно прожившим на съемном жилье, стали говорить, что возникли определенные сложности, надо подождать месяц-другой. Продление аренды «Наталика» на себя больше не брала. Самые терпеливые платили из своего кармана, ждали. Те, кто заподозрил неладное, осаждали офис, требовали – сначала новое жилье, потом хотя бы возврата денег за проданную квартиру. Нанимали юристов – и только в этот момент выяснялось, что договоры составлены со множеством нарушений, востребовать свои деньги законным путем не получится никак.
Наталья Авдюшина, конечно, действовала не одна – за ней стоял местный криминальный воротила Руслан Козырев. Его «браточки» активно работали с возмущенными вкладчиками. Навещали – суровой компанией. Говорили прямо: «Хотите жилье – терпите и ждите. А будете возмущаться – останетесь без квартиры, без денег. И, вероятно, с дыркой в черепе».
Но кинутых клиентов становилось все больше, и в конце концов Авдюшина просто перестала являться в офис. Прокуратура возбудила уголовное дело, но следствие по нему забуксовало. Наталью нашли, допросили, но заключать под стражу почему-то не сочли нужным. Из Саратова она сразу уехала. Вкладчики продолжали обивать все пороги, но в розыск ее объявили лишь год спустя. И почти сразу обнаружили в Москве, где Авдюшина жила, ни от кого особо не скрываясь.
Суд рассматривал скандальное уголовное дело около месяца. Потерпевших больше всего интересовало – когда им отдадут квартиры или хотя бы компенсации за жилье? Но на имущество Авдюшиной наложить арест не получилось ввиду того, что никакой собственности у нее не имелось вовсе. Даже родительская квартира в Норильске принадлежала матери с братьями. На вопрос, куда дела деньги, отвечала: половину сумм съела инфляция, еще треть поглотил дефолт 1998 года, три миллиона рублей потратили на аренду квартир вкладчикам. Ну и бандитской крыше платить приходилось немало.
В итоге Наталья получила семь лет общего режима плюс обязательство выплатить огромную сумму по долгам – вычитали каждый год по несколько тысяч с невеликой тюремной зарплаты.
А десять лет назад она освободилась – и, вероятно, решила начать новую жизнь в поселке Абрикосовка Краснодарского края.
Валерий Петрович задумался. Вряд ли леопарду можно закрасить пятна. И раз Юрий Михайлович с сей особой дружил – а возможно, имел шуры-муры – его смерть запросто могла оказаться криминальной.
Банки обычно с ответами на запросы нотариусов не спешили – занимало неделю-две. Но недавно ситуация упростилась. В многочисленные коммерческие – по-прежнему надо писать и ждать, пока снизойдут. Но самый известный – государственный – наконец подключили к сервису на базе единой информационной системы нотариата.
Азиз, как и обещал, откладывать в долгий ящик не стал. Едва Денис за порог, сделал запрос. И через десять минут получил ответ. Два счета. На пенсионном – остаток пятнадцать тысяч. На накопительном – тридцать два рубля сорок четыре копейки.
Азиз откинулся в роскошном своем кресле. Конечно, он ничем не обязан Денису. Но самому стало любопытно. Куда миллионы-то подевались?
Понятно, что банковская тайна. Но поселок у них небольшой. И Полина Матвеевна, руководитель единственного отделения государственного банка, ему соседка. Многим обязана – свое знакомство с нотариусом эксплуатировала нещадно. Сколько раз доверенности по дружбе оформлял на дому. Лучше, конечно, алаверды для себя лично просить, но решил сделать исключение.
Нашел в записной книжке телефон, набрал:
– Полиночка, Азиз беспокоит. Как сама?
Голос веселый, фоном детские голоса:
– Все хорошо, праздник у нас! Внучку пять лет сегодня.
– Ты к сыну, что ли, уехала? В столицу?
– Ну да, законный отпуск. Чего хотел-то?
– Вопросец есть. Ко мне тут наследник обратился. Юрия Богатова сын. Говорит, у отца на счету многие миллионы были. Сам ему и перевел – на покупку дома. А сейчас из вашего банка ответ пришел – копейки какие-то на счету.
Голос сразу заледенел:
– Азиз. Ты в курсе, что банковскую тайну я разглашать не могу?
Опешил – только что разговаривала по-дружески. Но сам продолжал эксплуатировать панибратский тон:
– Какие там тайны между соседями? Попроси девочек, пусть движение средств по счету посмотрят.
– Азиз, я в отпуске! – рявкнула.
– Да что ты кипятишься? Я даже не уверен, что Богатов-старший деньги у вас хранил. Может, в другом банке счет?
И тут она начала всхлипывать.
– Ты чего, Полина? – опешил.
Женщина сквозь слезы упрекнула:
– Вот черт мохнатый! Испортил все-таки праздник! Но я не виновата ни в чем!
– Да что случилось?!
Она сквозь всхлипы выдавила:
– Да я сама не своя. Вторую неделю. Были у него деньги. В нашем банке лежали.
И замолчала.
– А куда дел?
– То покоя и не дает. Юрка пришел в сентябре. С виду все с ним было в порядке. Парой слов перемолвились, я сама и спросила: «Дом-то когда покупаешь?» Он в ответ: сегодня. Решили, мол, не через ячейку, а переводом, на счет риелтора. Мне странно, конечно, показалось. Спросила его: вы точно осознаете, что делаете? Да, отвечает, конечно. Покупателям твердая валюта нужна, они за границу переезжают. А сегодня как раз курс доллара упал. Я снова спрашиваю, как по инструкции положено: «Вы уверены, что не мошенникам переводите?» Он сердится: «Давайте без глупых вопросов и побыстрей, потому что после обеда курс может вырасти». Ну я и подтвердила перевод. Что делать оставалось, если сам требовал?
– А кому перевел?
– Фамилию не помню. В «Звезда-банк».
– Это что еще такое?
– Ну просто банчок. Мелкий.
Снова начала всхлипывать:
– Мы с Юрой-то – просто знакомые. Я и не знала, что он умер. Когда сказали, подумала еще: не пережил старик счастья. Не успел в новом доме пожить.
– То есть ты считала, он действительно за дом заплатил?
– Считала, – горько вздохнула. – Но за день до отъезда столкнулась на пляже с хозяевами. Они и огорошили: сделка, оказывается, не состоялась. С тех пор сама не своя и хожу…
– Подожди, – Азиз не верил своим ушам, – он деньги когда перевел? Дату помнишь?
– В сентябре. В середине где-то.
– Умер он шестнадцатого.
– Что-то в этом районе… Может, пятнадцатого.
– Пятнадцатого было воскресенье.
Она начала злиться:
– Азиз, в чем ты меня обвинить пытаешься? Он пришел сам. Адекватный. Сохранный. Я точно по инструкции действовала. Два раза его спрашивала: осознает ли свои действия? Богатов – дважды! – подтвердил. И почему ты вообще прицепился ко мне? Ты кто, полиция? Пусть они официальный запрос делают!
Нотариус примирительно сказал:
– Полиночка Матвеевна, да я тоже лицо совсем не заинтересованное. Мое дело маленькое – наследнику сообщить, что у покойного на счетах.
– Ну и сообщай! – рявкнула. – Через полгода, как и положено!
– Не кипятись, милая, – попросил. – И не волнуйся. Разговор этот останется между нами. Иди дальше празднуй. Твоей вины здесь никакой. Сама ведь говоришь, по инструкции действовала.
Но все-таки не удержался, упрекнул:
– Хотя могла бы, как узнала, не в Москву к сыну лететь, а в полицию заявить.
Денис разговаривал по телефону с Ходасевичем, когда увидел входящий вызов с номера местной нотариальной конторы. Спешно попрощался с Валерием Петровичем, перезвонил.
– Азиз Фаридович приглашает вас подъехать в офис, – проворковала прикормленная секретарша.
В кабинет его пригласили немедленно, и по лицу нотариуса Денис сразу все понял.
Хрипло спросил:
– Денег нет?
Азиз покачал головой.
– И что теперь делать?
– Что-то сделать было можно в момент, когда цепочка переводов только пошла, – вздохнул нотариус. – А через две недели шансов вернуть – ноль целых и ноль в периоде. Схема отработанная. Миллионы в первую минуту, как со счета уходят, перелетают сначала в один банк, дальше – разбиваются на транши и уходят в десяток других, помельче. Оттуда – в крипту, а она, как известно, полностью анонимна. Так что скажите там у себя в Москве – законы переписывать надо. Мошенники потому и процветают, что поймать их нет никакой возможности.
– Мой отец, – пробормотал Денис, – общался здесь, в Абрикосовке, с некоей Натальей Летуновой, она же Авдюшина…
– Это кто? – непонимающе уставился нотариус.
– Местная жительница. Пятидесяти лет. Проживала на Зеленой. Лет десять назад в поселок приехала и купила здесь дом.
– А, Наташка, что ли? Которая йогиня?
– Наталья Авдюшина – вдова криминального авторитета. И сама отсидела семь лет за мошенничество в особо крупных размерах. А в день смерти отца – из поселка исчезла.
– Ох, ну надо же, – оживился. – Наташка – судимая? А по виду дурочка блаженная. – И твердо добавил: – Но в полиции вас даже слушать не станут.
И логично, по полочкам разложил.
Смерть Богатова-старшего вызвана естественными причинами, криминальной составляющей никакой.
Банк обвинять тоже не в чем. Сотрудница действовала строго по инструкции. Все положенные вопросы задала, предупреждения сделала и поручение клиента в точности исполнила.
Да и подавать заявление о мошенничестве может только лично пострадавший. А Денис к отцовским деньгам (были они или нет) никакого отношения не имеет – пока официально не вступит в наследство. Как ими распоряжался отец – исключительно его дело, и вопросов ввиду смерти старика ему не задашь.