Наталье вменить тоже нечего. Административного надзора за отсидевшими по статье за мошенничество не предусмотрено. В Абрикосовке никаких законов она не нарушала, о деталях своей биографии никому рассказывать не обязана, уезжать вольна, куда и когда ей захочется.
– Поэтому очень сочувствую вам, но сомневаюсь, что даже проверку проводить станут.
Денис спросил напрямую:
– Вы мне все это от лица полиции местной говорите?
– Ну какое я отношение имею к власть предержащим, – лукаво заулыбался Азиз. – Попробуйте, конечно, сходите. Заявление у вас, возможно, и примут. Но только ничем не помогут. Тут на федеральном уровне все менять нужно.
Митя проснулся к восьми вечера и очень расстроился:
– Блин, ночь наступила. А я хотел в Геленджик!
– Можно завтра с утра поехать. Давай ужинать. Я приготовила шедевр.
Митя рассмотрел подозрительно коричневые отбивные, спросил:
– Это они так сгорели?
– Тупыч. Это майонезный соус, и он просто… э-э-э… зарумянился.
Кулинария никогда не была Таниной стезей. Да еще духовка незнакомая.
Митя мужественно вонзил зубы в жесткое мясо. Тактично похвалил:
– Очень вкусно, – спросил: – А папа где?
Таня на себя злилась: зря она проявила слабость и все-таки взялась за готовку – поэтому ответила резко:
– Папа твой в Москве. А где Денис гуляет – понятия не имею.
– Он обязательно скоро придет! – Митя тщетно пытался разжевать пережаренный кусочек. – Кстати, в Геленджик можно и сейчас. Канатная дорога до полуночи работает.
– Завтра по светлому поедем, – пообещала Татьяна. И великодушно разрешила: – Не мучайся, если не нравится. Давай китайскую лапшу сварю.
– Ничего, у меня зубы крепкие. А с чем не справлюсь – Арчи поможет.
И кинул собаке недоеденное.
У забора резко, с визгом тормозов остановилась машина. Таня выглянула в окно, увидела – Денис в свете фар открывает ворота. Лицо убитое, бледное. Но заметил, что она наблюдает, нацепил вымученную улыбку, помахал рукой. Вошел и сразу наполнил дом командами, деловитым шумом:
– Так, Митя. Геленджик сегодня отменяется. Но я принес компенсацию, – протянул яркую коробку. – Там дартс, повесь в своей комнате, на двери как раз есть крючок. План такой. Ты сначала тренируешься, мы с мамой пока поговорим. А потом устроим турнир.
Предложи ему Таня дартс вместо канатной дороги – точно бы обиделся. Но Дениса понимающе спросил:
– Будете отношения строить?
– Что-то вроде того.
– Окей, тогда меня нет.
И убежал к себе.
Про отношения Татьяна точно говорить не собиралась. Впрочем, непохоже, что и Денис на романтику настроен. Устало опустился на стул. Спросил:
– Как на море?
– Прекрасно, – холодно ответила Таня. – Как у тебя?
Он выдохнул:
– В соответствии с самым известным законом Мерфи. Если тебе кажется, то так оно и есть. Тридцать восемь миллионов со счета отца исчезли.
– Боже, – ахнула Таня.
– Это еще не все. Наталья, оказывается, судима. В середине девяностых финансовую пирамиду основала. В Саратове. Отсидела за мошенничество семь лет. После освобождения решила осесть здесь, в Абрикосовке. В местной поликлинике назвалась Летуновой, но паспорт не предъявила. Ее девичья фамилия Филиппова, а по мужу она Авдюшина. Вдова авторитета криминального.
Садовникова мигом забыла личные переживания и обиды. Выпалила:
– Ну ничего себе! А ты знаешь, что в день, когда папа твой умер, Наталья к нему приходила?!
– Кто тебе сказал? – сразу подобрался Денис.
– Сосед. Толян.
– Во сколько?
– Точно не помнит. Утром.
– Подожди-подожди. Скорая приехала где-то в три. И вызывал ее отец сам. А когда Наталья ушла?
– Толян не заметил. Но как заходила – видел точно. И папа твой, говорит, ей явно обрадовался. А когда деньги со счета исчезли?
– В день его смерти, – мрачно ответил Денис. – Отец сам пришел в банк и сделал перевод.
– Во сколько?
– Неизвестно. Но явно в первой половине дня. Умер он в три.
– Подожди… Толян весь день возился в гараже. Он бы заметил, как твой папа из дома выходит! Или сам, или вместе с Натальей!
Денис ссутулился:
– Я так понимаю, они через калитку на горе вышли. Там замок сбит.
– Это ты когда увидел?
– Вчера вечером, когда кошку хоронили. Но вам не сказал, не хотел пугать.
– А когда замок сломали?
– Да когда угодно могли. Но сдается мне: именно в день смерти отца. Или накануне. Из калитки выход – на другую улицу. Я выяснил: когда папа умер, там машина стояла.
– Блин, Денис! – вспылила Татьяна. – Какого дьявола ты не проверил сразу? Когда на похороны прилетел?!
Он опустил плечи:
– Хотел тогда подняться на гору. Но последний раз мы там были вместе с отцом. И я… не смог.
У Тани в горле запершило. Она прошептала:
– Получается… твоего папу… убили?! А ты сбежал обратно в Москву, даже не попытался разобраться?!
Его лицо исказила судорога.
Таня поспешно схватила его за руку, пробормотала:
– Прости.
Он разжал ее пальцы, уронил голову на руки.
Из комнаты выглянул Митя, сразу огорчился:
– Вид у вас грустный. Опять поругались?
Денис постарался скрыть боль в глазах. Улыбнулся:
– Митя! У нас все прекрасно!
Тане пришлось подыграть. Обняла Дениса, поцеловала в щеку, проворковала:
– Он такой милый!
– Тогда погнали, я вас в дартс сделаю! – обрадовался мальчик.
Пришлось подчиниться. Денис старательно изображал азарт и веселье. Но когда подходила его очередь метать дротики, бросал их с такой яростью, что Таня не сомневалась: он представляет, как целится в женщину, погубившую его отца.
Никогда Садовниковой столь тяжело не давался дартс (хотя на работе в перерывах сама любила – у них в комнате отдыха имелся). Денис тоже, несомненно, тяготился «семейным весельем». Но лицо оба держали – очень старались поскорее вымотать Митю и уложить его спать.
Когда мальчик наконец уснул – переглянулись, позвали с собой Арчи и вышли во двор.
Время близилось к полуночи. Луна светила ярче, чем слабенькие уличные фонари, сверчки умолкли – только сова где-то далеко ухала и коты, как показалось Тане, подвывали.
– Вроде не март, чего орать? – проворчала.
– Это шакалы, – просветил Денис. – Летом не слышно их, а когда курортники разъезжаются – сразу снова вылазят.
Арчи нервно, уши торчком, прислушивался. Потом запрокинул морду, тоже стал выть.
– Фу! – прикрикнула Таня. – Сколько можно! И вечером сегодня разорался. На могилу кошачью.
Пес виновато покосился на нее, умолк. С шумом продираясь сквозь заросли, умчался на гору.
Садовниковой непривычно было видеть Дениса с потерянным, почти беспомощным лицом. У самой похожий характер – предпочитала не принимать обстоятельства, а с ними бороться. Но что предложить Богатову в сложившейся ситуации – придумать не могла. Пробормотала:
– Самое обидное, что сделать ничего невозможно! – И призналась: – Я однажды тоже налетела на мошенников. У приятельницы мессенджер взломали, и мне вроде как от нее просьба пришла: десятку одолжить. На бегу перевела. Только потом дошло: а что это она на другой номер просит? И почему меня Татьяной назвала, а не Танчоусом, как обычно? – Взглянула искоса на Дениса, добавила: – Но я пыталась бороться. Пошла в полицию и заставила их принять заявление, хотя в глаза говорили: все равно не найдем, а на нас висяк будет. И прикинь? Мне позвонили! Через полгода! Проинформировали: пришел ответ на запрос. Карта принадлежит такому-то, но он ее не оформлял, так что взыскивать не с кого. Тем все и закончилось.
– Я так понимаю, дело у мошенников на широкую ногу поставлено, – вздохнул Денис. – Кол-центры, огромная сеть дропов[4]. Телефонные базы. Но знаешь, что странно? Телефоны у них всегда на подставных, карты и счета тоже. А здесь, похоже, конкретный человек замешан. Как-то выбивается из классической схемы.
– Вряд ли твой папа переводил деньги лично Наталье, – резонно заметила Таня.
– Конечно, не ей. Но все равно: она, похоже, в деле! Хотя обычно мошенники действуют полностью анонимно. Понятно, тридцать восемь миллионов – большие деньги. Но ей ведь теперь всю жизнь прятаться придется! Полагаю, безуспешно.
– Да, мы ее найдем, – согласилась Татьяна. – Полицию местную втягивать бессмысленно, но попросим Валерочку. У меня еще частный детектив есть, Олег Пытов. Хороший друг.
– У меня тоже… имеются возможности. – Лицо Дениса стало совсем нехорошим.
Арчи перестал шебуршать на горе и снова, перекрикивая скулеж шакалов, надсадно завыл.
– А ну замолчи! – заорала Татьяна.
Мрачный антураж (включая почти волчье сейчас лицо Богатова) начинал ее раздражать. Денис спокойно продолжил:
– Но тогда Авдюшина, получается, совсем дура. Наверняка знала, что деньги отцу дал я. И я это все просто так не оставлю.
– Если она успела сбежать из страны – найти ее будет непросто, – заметила Таня.
– Меня смущает другой момент. Я видел фотографию Авдюшиной, – сказал Денис. – Брюнетка, коротко стриженая. А из машины в день, когда все случилось, выходила блондинка.
– Парик, – мгновенно парировала Садовникова.
– Зачем? Если Толян видел именно Наталью? И заходила она с Удаловой Щели, никого не таясь?
– Думаешь, сообщница была?
– Очень вероятно. Если Авдюшина пришла пешком, а на другой улице стояла машина.
– Могла авто заранее пригнать. Зайти с Удаловой Щели – а потом вместе с папой твоим сесть в машину на горе и оттуда уехать.
– Блондинка именно вышла из авто и отправилась в направлении калитки. Так мой свидетель говорит.
Шакалы продолжали бесноваться где-то далеко за околицей. Арчи снова взялся им подвывать.
– Как меня это бесит! – не выдержала Татьяна. – В поселке полно собак! Почему только он один воет?!
Денис позвал:
– Пойдем на гору.
– Зачем?