– С прекрасной Бреанной, – повторил Сет, картинно надувая и кривя губы.
– Так иди на свидание. Будешь передо мной в долгу.
Сет прищурился и посмотрел сначала на Джорджи, затем на Нила.
– Ну что ж, – произнес он и встал. – Буду перед тобой в долгу.
– Желаю приятно провести время, – сказала ему Джорджи.
Подойдя к двери, Сет резко повернулся:
– Нет. Я позвоню Бреанне и объясню ситуацию. Я не могу оставить тебя одну. Тебе потом одной идти до машины…
– А ты не беспокойся, – сказал Нил.
Джорджи никак не ожидала, что он вмешается в их разговор.
– Я никуда не тороплюсь, – продолжал Нил. – Потом провожу Джорджи до машины.
Сет уставился на Нила. Нил уставился на Сета. Скорее всего, это был их первый поединок глаз. Джорджи опасалась, что между ними может возникнуть стычка.
– Надо же, какой джентльмен, – пробормотал Сет.
– Какой есть, – буркнул Нил.
– Ну вот и отлично, – сказала Джорджи, выразительно глядя на Сета. Ей очень хотелось, чтобы он принял ее невербальное послание: «Идиот, иди к своей красотке, а меня оставь с этим крутым парнем». – Проблема разрешилась. Твое свидание спасено. Иди разбираться с темными сторонами твоей личности.
– Значит, договорились… – Сет кивнул. – Тогда до завтра, Джорджи. Надеюсь, ты придешь ко мне? В смысле, в мою комнату?
– Приду, когда ты выпроводишь оттуда прекрасную Бреанну. И проследи, чтобы она забрала все детали своего туалета.
– Ясно, – сказал Сет и ушел.
Джорджи повернулась к Нилу. Ее слегка трясло.
– Странных людей ты выбираешь в закадычные друзья, – помолчав, заметил он.
– Он всего лишь коллега по работе, – поправила Джорджи.
Нил хмыкнул.
В ту ночь Нил действительно проводил ее до машины, показав себя безупречным джентльменом… К неудовольствию Джорджи.
Минувшим вечером и голос Нила звучал по-другому.
Тон его голоса был чуть выше. Мысли лились свободнее. Он был менее зажат.
Нил, говоривший с ней, напоминал парня, склонившегося над чертежным столом.
Глава 15
Сет и Скотти оба любили пошутить.
Пока Джорджи смеялась над их шутками, они не замечали, что она совсем не участвует в их мозговом штурме, а лишь записывает их идеи на доске и проводит горизонтальные линии, разделяя смысловые блоки.
Однако сегодня все было не так. Сет внимательно наблюдал за Джорджи, словно пытался понять, что же с ней творится…
Пусть старается. Ему все равно не додуматься до причин. Никакая интуиция не расскажет Сету о волшебном желтом телефоне. Джорджи немного беспокоило лишь то, что Сет может догадаться о другом. О джинсах, надетых на голое тело.
Сет и Скотти проводили мозговой штурм.
А у Джорджи внутри бушевало настоящее мозговое цунами.
Что, если все происходившее с ней имело причину? Что, если сейчас она устраняла все сбои, накопившиеся в ее отношениях с Нилом? И ответить на вопрос «Что у тебя не так?» было ох как трудно.
Если отвечать в широком смысле, тогда… многое.
Многое в их отношениях было не так, даже в хорошие дни…
В дни, когда он подавал ей завтрак в постель, а она рано возвращалась с работы. В дни, когда у Нила светились глаза. Когда девочки заставляли его улыбаться, а он их смешил. Легкие дни. Утро первого дня Рождества. Дни ее позднего возвращения с работы, когда Нил встречал ее у дверей не ледяным молчанием, а крепко обнимал и прижимал к стенке.
Но даже в хорошие дни Джорджи знала, что Нил несчастлив.
И это была ее вина.
И дело не только в том, что ее обещания приехать пораньше редко исполнялись, обрекая Нила на ожидание…
Дело в том, что она накрепко привязала его к себе. Она хотела его во всех смыслах. Их союз был лучшим вариантом для Джорджи, но не для него. Джорджи хотела его сильнее, чем хотела видеть его счастливым.
Если она любила Нила, если по-настоящему его любила, не должна ли была она при этом понимать, что все ее «всегда со мной, только со мной» держали его в клетке?
Если бы Джорджи смогла дать Нилу шанс все начать заново? Что бы он выбрал?
Записался бы в «Корпус мира»? Вернулся бы в Омаху? Женился бы на Дон или на ком-то лучше Дон?
Был бы он счастлив тогда?
Возвращался бы он по вечерам с работы радостно улыбающимся? И ждала бы его Дон (или та, что лучше Дон) с готовым обедом на столе?
А ночью Нил ложился бы с ней в постель, прижимал к себе и засыпал, уткнувшись носом в ложбинку на ее шее…
Воображение Джорджи неслось все дальше. Придумав Нилу более подходящую жену, нежели она сама, она представила себе детей, которые у него были бы от этой более подходящей жены. И тут же захлопнула дверь в его гипотетическое счастье.
Если вселенная думает, что ради счастья Нила Джорджи сотрет с временно́й шкалы собственных детей… эта вселенная ни к черту не годится.
Джорджи ушла в туалет и дала волю слезам. Хорошо быть единственной женщиной в команде сценаристов. Женский туалет почти всегда находился в ее распоряжении.
В течение следующего часа Джорджи мысленно рыла глубокий, очень глубокий колодец. Потом она мысленно бросила туда желтый телефон с диском для набора и мысленно залила колодец бетоном.
Больше она ни за что не притронется к этой штуке.
Желтый телефон не канал связи с прошлым. В нем нет ничего магического. Никакой магии вообще не существует. «Прости, Питер Пэн, я не верю в фей». Но Джорджи больше не станет рисковать. Она не Повелительница Времени, а быть Вращательницей Времени ни в коем случае не собирается. Она никогда не молилась, поскольку считала нелепым просить Бога о чем-то, что уже не было включено в Его замысел.
А вдруг этими звонками она все-таки стерла свой брак? Вдруг ее детей уже не существует? Что, если она уже что-то непоправимо испортила в механике хода событий, отчего завтра может проснуться совсем в другой реальности?
Джорджи пыталась напомнить себе, что все это – иллюзия и не более того. Ей незачем беспокоиться об опасных последствиях, поскольку иллюзии не имеют последствий.
Все это она напоминала себе, но полной уверенности в иллюзорности происходящего у нее не было.
Иллюзия.
Заблуждение.
Мираж.
Чертов волшебный телефон.
– Тебе опять корейские лепешки? – спросил Сет.
Джорджи кивнула.
Теперь ее можно было чаще застать в отделе оформления, чем за столом, который она делила с Сетом. Так продолжалось месяца два. Джорджи была на 53 процента уверена, что нравится Нилу.
Он к ней привык, а это уже что-то значило. Он никогда не просил уйти и не мешать ему работать. Хотя можно ли считать достижением, когда тебя не прогоняют?
Он разговаривал с ней… но только если Джорджи первой заводила разговор. И если долго сидела напротив.
Иногда ей казалось, что Нил флиртует с ней. Но были дни, когда она не знала, слушает ли он ее вообще.
Джорджи устроила проверку.
Когда в следующий раз Нил появился в редакции «Спуна», она поздоровалась, но осталась сидеть за столом. Джорджи надеялась, что он подойдет к ней и перебросится парой фраз.
Не подошел.
Через несколько дней она повторила эксперимент. Нил ответил на ее приветствие и пошел себе в отдел оформления.
«Намек понят», – сказала она себе.
– Смотрю, ты стала избегать нору хоббита, – заметил ей Сет.
– Я не избегаю, – возразила Джорджи. – Я работаю.
– Совершенно верно, – подхватил Сет. – Ты работаешь. Я восхищался твоей непоколебимой трудовой этикой. Едва этот Бильбо появлялся, ты тут же неслась в его нору.
– Тебе не нравится моя нынешняя трудовая этика?
– Я же сказал, что восхищаюсь ею. А это так, мысли вслух.
– Лучше держи их при себе, – посоветовала Джорджи.
– Он что, прогнал тебя? Ты оказалась для него слишком высокой?
– А ты не заметил, что мы с ним одного роста?
– Да? Какая прелесть. Одинакового роста. Как солонка и перечница.
Наверное, вид у Джорджи был весьма подавленный (на 53 процента), потому что Сет больше не трогал эту тему. Позже, когда они оба сидели возле компьютера Джорджи, просматривая материал для очередной своей колонки, Сет сильно дернул ее за конский хвост.
– Ты слишком хороша для него, – тихо сказал Сет.
– Вероятно, нет, – ответила Джорджи, не отрываясь от экрана.
Сет снова дернул ее за волосы:
– Слишком высокая. Слишком красивая. И слишком хорошая.
Джорджи молча проглотила его комплимент.
– Но я за тебя не беспокоюсь, – продолжал Сет. – В один прекрасный день к тебе явится твой принц.
– А ты сделаешь все возможное и невозможное, чтобы его отпугнуть.
– Я рад, что мы оба понимаем условия.
Сет опять дернул ее за волосы.
– Между прочим, больно!
– Я пытаюсь освободить твой разум от эмоциональной боли.
– Если еще раз попытаешься, влеплю тебе затрещину.
Сет мгновенно попытался, но мягко. Джорджи не отреагировала.
Джорджи не любила вечеринки, карнавалы и прочие сборища. Сет буквально силой заставлял ее туда ходить. Но стоило ей прийти, как она преображалась. Джорджи становилась если не душой компании, то одной из ключевых фигур. Люди – особенно незнакомые, которых она видела впервые, – всегда ее нервировали, а взвинченная Джорджи становилась еще бо́льшим экстравертом, чем Джорджи спокойная. Эта взвинченность была ее изюминкой.
– Ты как будто превращаешься в Робина Уильямса[25] образца тысяча девятьсот восемьдесят второго года.
– Мне даже слышать об этом жутко.
– Почему? В восемьдесят втором Робин Уильямс был подвижным и обаятельным. Можно сказать, всеобщим любимцем.
– Я не хочу на вечеринках быть Морком[26].
– А я хочу, – сказал Сет. – Морк – это здорово.
– Крутые парни не пойдут провожать Морка домой, – простонала Джорджи.
– Думаю, ты ошибаешься. Но я понимаю ход твоих мыс