Танцы. Платье. «Try a Little Tenderness».
Джорджи тряхнула головой и посмотрела на доску, пытаясь вспомнить, где она перестала следить за ходом обсуждения.
В тот жуткий вечер, когда Нил рассказал ей о существовании у него подруги (черт бы побрал эту подругу!), Сет отвез Джорджи домой, а сам вернулся праздновать Хеллоуин. Она сидела в своей комнате, слушала взятые у матери альбомы песен Кэрол Кинг и писала жуткий монолог для зачета по сценическому искусству.
Тогда она еще подумывала стать актрисой. Потом решила, что ее внешность и мозги лучше соответствуют карьере сценариста.
– И что тебя так тянет сцена? – допытывался Сет. – Неужели тебе интересно произносить слова, написанные другими? Ты даже в движениях не свободна. Какой-нибудь режиссеришка будет командовать каждым твоим жестом… Актеры – всего лишь живые марионетки.
– Если это так, тогда ты встречаешься с кучей живых марионеток, – парировала Джорджи.
Джорджи хотелось быть не театральной актрисой, а актрисой разговорного жанра. Но такие актеры чаще всего выступали в клубах и барах. Джорджи терпеть не могла подобных заведений. Плюс работа по вечерам. А ей хотелось выйти замуж и иметь семью.
Сет уже тогда соблазнял ее карьерой телевизионного сценариста. «Это комедия с медицинской страховкой в придачу», – говорил он. Воображение рисовало ему роскошные особняки, дорогие автомобили и отдых на лучших курортах.
На следующее утро Джорджи отправилась в общежитие, где жил Сет, купив по дороге сдобных рогаликов. В коридоре ей попалась красотка Бреанна, с которой Сет провел ночь. Бреанна удивилась, увидев Джорджи. Джорджи молча кивнула ей, словно они работали вместе.
У Сета были мокрые волосы – недавно из душа. Когда Джорджи вошла, он менял постельное белье.
– Как грубо, – поморщилась она.
– Что грубо?
– Это.
– А тебе предпочтительнее, чтобы я не менял простыни?
– Мне предпочтительнее, чтобы девица, душ и смена белья произошли до моего появления и я бы не думала о твоем сексе с Бреанной.
Руки Сета застыли с наполовину развернутой простыней.
– Значит, ты об этом думаешь? – улыбнулся он.
Джорджи молча села за стол. Сет учился на старшем курсе и потому жил один. Включив его компьютер, Джорджи искоса поглядывала, как он перестилает кровать.
Что ни говори, а Сет был великолепен. Он знал свои сильные стороны.
Большинство его сверстников представляли собой сырой материал. Красивые глаза, не всегда мытые и расчесанные волосы, кое-как подобранная одежда. Сет в этом напоминал девчонку. Он был лучшей девчонкой, чем Джорджи, поскольку знал, как пользоваться своими природными данными. Он тщательно следил за длиной волос и, естественно, не забывал регулярно их мыть. Он носил одежду пастельных тонов, отчего его кожа выглядела загорелой. Сет умел себя преподнести. Ей. Всем. «Вот он я, – говорил его облик. – Прошу любить и жаловать».
Джорджи смотрела. Джорджи любовалась им. Но внутри у нее ничего не шевелилось. Бабочки в животе не порхали. Она не чувствовала себя избранной, приходя сюда и зная, что до нее Сет кувыркался в постели с другой представительницей женского пола. Она знала: Сет охотно включил бы ее в список. Но не сделал бы единственной.
Нил излечил ее от тяги к Сету.
Что теперь излечит ее от тяги к Нилу?
И почему ее вечно тянет к парням, которые спят с другими девицами? Будь она диким животным, ее вид был бы обречен на вымирание.
Сет растянулся на кровати и включил телевизор. «Озорные анимашки»[30]. Джорджи бросила ему рогалик.
– Ну как, утро оказалось мудренее вечера? – спросил Сет, извлекая рогалик из пакета.
Джорджи закинула ноги на стол и тоже уткнулась в экран телевизора:
– Я в лучшем виде.
Когда фильм прервала реклама, Джорджи открыла на компьютере нужную папку. Помимо их колонки, ее гороскопов и обязанностей выпускающих редакторов, они с Сетом регулярно делали пародию на обзор фильмов – «Обзор от вашей мамочки»… В каждом выпуске красовалось фото матери Сета. На этой неделе они обсмеивали фильм «На игле».
Реклама закончилась. Сет снова прилип к экрану.
– У него есть подружка, – сказала Джорджи.
Сет резко повернулся к ней и поморщился:
– Ты хочешь сказать, все это время у него была подружка?
– Да.
Он выключил телевизор, подошел к столу и сел на другой стул.
– Забей на него, – посоветовал Сет, слегка толкая Джорджи локтем. – Я устал тебе повторять: это была пустая затея.
– И с какого времени ты понял, что она пустая?
– Да с самого начала. Джорджи, не забывай, я романтик.
– Романтик, окруженный табуном девиц.
– Табун девиц – это тоже романтично.
Они взялись за пародию на обзор фильма и занимались этим, пока часы не подсказали Сету, что ему пора на другую работу – он подрабатывал на фабричном складе. Все время, пока они писали обзор, Сет лез из кожи вон, стараясь рассмешить Джорджи. Она стучала по клавишам. Сет положил ей голову на плечо, и она даже не делала попыток взбрыкнуть.
Из общежития она уходила не сказать что в радужном настроении. Но Нил и его подружка уже не казались ей чем-то трагическим.
Нет, это она себе врала.
Ей по-прежнему было больно, но она понимала: жизнь есть жизнь и на Ниле свет клином не сошелся. Вероятно, она принадлежала к тому типу интеллектуальных женщин, у которых есть интересная работа, прекрасный друг и хорошие волосы. Если немного опустить планку моральных стандартов, она, пожалуй, согласится на эпизодический секс.
Восстанавливающееся равновесие было уничтожено за одно мгновение, стоило ей увидеть Нила. Он сидел на скамейке автобусной остановки. Подошел автобус. Потом отъехал. Нил продолжал сидеть и смотреть прямо на Джорджи.
Затем он махнул ей рукой, подзывая к себе.
Джорджи нахмурилась. Подходить она не собиралась.
Нил встал.
Какое ей дело до него? Сейчас она сядет в свою машину и уедет, а он может торчать здесь сколько угодно. И вообще, зачем его сюда принесло?
Нил снова позвал ее.
Джорджи нахмурилась еще сильнее и, оглядевшись по сторонам, перешла улицу. Надо было бы вообще с ним не заговаривать, но она не выдержала и сказала явную глупость:
– Странно видеть тебя здесь.
– Ничего странного. Я ждал тебя.
– Ты? Меня?
– Да.
Джорджи сощурилась. Вид у Нила был усталый и напряженный. Лицо неестественно порозовевшее.
– Чем обязана такому вниманию?
– Мне не важно, как ты к этому отнесешься. – Нил шагнул к ней. – Я знал, что ты здесь появишься, и потому пришел. Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Мог бы позвонить.
– Конечно.
Нил вырвал листок из блокнота и подал ей. Там был набросок кипариса, росшего напротив общежития Сета. А еще там был скунс, сидящий за рулем старого автомобиля «АМС Гремлин». Ниже шло имя – Нил Г., а еще ниже – телефонный номер.
Джорджи взяла листок, причем обеими руками.
– Я должен был тебе сказать. – Нил пригладил свои короткие волосы. Настолько короткие, что их и не пригладишь. – У меня больше нет подруги.
– Нет? – переспросила Джорджи, сглатывая.
Он кивнул.
– Быстро же ты…
Нил выдохнул ртом, потом мотнул головой:
– Ее… в общем… ее почти не было.
– Интересно, – только и могла сказать Джорджи.
– Словом… – Вид у Нила был решительный. – Я хочу, чтобы ты знала. Знала об этом. И еще… Я подумал… может, мы начнем все сначала? Или попытаемся. Ну, сходим куда-нибудь. Выберем день и сходим. Я же теперь… свободен.
Джорджи старалась не показывать ему своей улыбки.
У Нила больше нет подруги.
Вероятнее всего, причиной его разрыва была она, но эта мысль не радовала Джорджи. Ей не хотелось видеть себя в роли разрушительницы чужого счастья. Не хотелось встречаться с парнем, который поспешно рвет отношения. Если он так поступил с другой девчонкой, где гарантия, что когда-нибудь эта участь не постигнет и ее?
Опять самообман. Джорджи хотелось встречаться с Нилом. Если не целоваться, то просто потереться щеками и носами.
– Я бы не прочь, – сказала Джорджи.
Нил опустил голову. Наверное, от облегчения.
– Вот и хорошо, – сказал он, выдыхая сквозь закушенную губу.
– Хорошо, – повторила она.
Машину Джорджи оставила неподалеку. Сейчас самым разумным было бы проститься с ним и уехать. Пусть вызванивает ее и приглашает. Это нормальный стиль поведения уважающей себя девушки.
– Договорились, – сказала Джорджи, помахав его листком.
Нил помахал в ответ, потом засунул руки в карманы джинсов.
Джорджи прошла всего несколько шагов и…
– Слушай, а как насчет… прямо сейчас?
– Что?
– Если прямо сейчас и попробовать?
– Сейчас, – с некоторой растерянностью повторил он.
Джорджи вернулась к нему:
– Понимаешь… я могла бы сделать вид, что мне надо подумать, что я не хочу торопить события, и все такое. Другие девчонки это умеют, а у меня не получается. Я привыкла торопить события. И потом, расстаться с подругой – это не то же самое, что бросить жену.
– Мы были помолвлены.
Никто не тянул его за язык, кроме… чувства долга.
– Вот оно что, – пробормотала Джорджи.
– Но это было давно. Мы с ней просто встречались. А потом… стали проводить время порознь.
– Как вчера?
– Проводить время порознь, – как заевшая пластинка, повторил Нил.
– Значит, можно считать, что вчера у тебя не было никакой подруги.
Нил поморщился:
– Тут есть свои нюансы.
– Так когда вы с ней расстались?
– Сегодня утром.
– Это что же, ты проснулся пораньше и сразу побежал расставаться со своей подругой?
– Я ей позвонил.
– Нил, такими вещами не шутят!
Джорджи не верилось, что у него не хватило смелости сказать это своей подруге в глаза. По телефону расстаются только трусы. Она снова примерила ситуацию на себя: в один прекрасный день Нил позвонит ей и скажет, что между ними все кончено.