– А с чего ты взяла, что я не буду отвечать?
– Не знаю… Подумалось.
– Потом я тоже замерзну и уже не смогу тебя согревать… а ты избалована теплом и солнцем… тогда мы вернемся в дом. Отряхнем снег и оставим наши мокрые сапоги в грязюшнике.
– Это еще что?
– Комнатенка такая. Там можно снять с себя все мокрое и грязное, чтобы не пачкать в доме.
– Как здорово у вас придумано!
– Традиции фермерского штата… Слушай дальше. Ты бы сильно замерзла, а белье, в котором ты спала, намокло бы от попавшего за шиворот снега. У тебя бы раскраснелось все лицо, а щеки даже задубели бы.
– Это становится опасным, – сказала Джорджи.
– Ничего опасного. Нормальное явление, когда походишь по морозу. И очень приятное.
– Как сказать.
– А я бы трогал и трогал тебя. Я ведь еще ни разу не трогал тебя замерзшую.
– Тебя зациклило на холоде.
– Меня зациклило на тебе, – возразил Нил, переходя на шепот.
– Не говори так, – прошептала Джорджи.
– «Так» – это как?
– Таким голосом.
– Чем тебе он не нравится?
– Сам знаешь. Говорить таким голосом – все равно что спросить: «Хочешь, я тебя соблазню?»
– У меня голос соблазнителя?
– Скорее соблазнительницы. Ты говоришь тоном распутной женщины.
– Джорджи, а почему я не могу тебя соблазнить? Ты моя девушка. Моя подруга.
Она сглотнула:
– Да, но сейчас я нахожусь в комнате, где прошло все мое детство.
– Джорджи, если ты не забыла, всего неделю назад мы с тобой вдвоем лежали в той комнате. И то, что там прошло твое детство, нам ничуть не мешало.
– Конечно… Однако и ты сейчас находишься в своей старой комнате…
«И по возрасту ты для меня совсем мальчишка». Джорджи не могла вести интимные разговоры с этим Нилом. Они виделись ей обманом ее Нила.
– Ты что же, вычеркнула из памяти все прошлое лето? – спросил он.
Джорджи улыбнулась и отвела глаза, хотя Нил и так не мог ее видеть.
– Лето Впечатляющего Телефонного Секса, – сказала она.
Конечно же, она помнила то лето.
– Да, – подхватил Нил. – У нас это называлось Летом Сексуальной Междугородней Связи.
Джорджи совсем забыла второе название, и оно заставило ее засмеяться.
– Я все помню, – сказала она.
Почти правда.
– Тогда что тебя останавливает?
– Я не могу сейчас заняться с тобой телефонным сексом. – Я целых пятнадцать лет не занималась телефонным сексом. – На мне мамочкино ночное белье.
Нил засмеялся. Настоящим, искренним смехом, что бывало крайне редко.
– Если ты пытаешься меня завести, говорю тебе, дорогая: меня заводят не тряпки, а твое тело.
– Но на мне действительно белье матери, – сказала Джорджи. – Долго рассказывать, но больше мне не в чем спать.
Она буквально слышала его улыбку.
– Джорджи, так в чем проблема? Сними его!
Нил…
Нил, Нил, Нил.
– Я тебе завтра позвоню. Точнее, сегодня, попозже.
– Подожди. Давай еще поговорим.
– Я совсем засыпаю.
Он засопел, возвращаясь к своему обычному заменителю смеха. Джорджи представила его голову, уткнувшуюся в подушку. Телефон зажат плечом… Нет! У него такая же трубка, а ее плечом не зажмешь. Мобильников у них тогда не было.
– Ну так и засыпай, – сказала она.
– Дошутишься. Я действительно засну, не повесив трубку.
– И не надо вешать. Я тоже засну. Мы даже во сне останемся на связи. А потом я проснусь и буду слышать твое дыхание. Затем твое пробуждение.
– И потом я буду объяснять отцу, что счет за десятичасовой междугородний разговор – это пустяки. Даже не так. Это особая романтика – не отключаться во сне.
Междугородний разговор. Мобильные телефоны как-то вытеснили это понятие.
– А это действительно романтично, – сказала она. – Такое ощущение, что я просыпаюсь в твоей голове, а ты – в моей.
– Я тебе позвоню, когда проснусь, – пообещал Нил.
– Не надо. Я сама позвоню. – (Он фыркнул.) – Не сердись, Нил. У меня нет персонального номера. Не хочу, чтобы опять кто-нибудь лез в наш разговор. Я сама позвоню.
– Жду твоего звонка, солнышко. Позвони сразу же, как проснешься.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя таким.
– Сонным?
– Открытым.
– Позвони мне прежде, чем начнешь одеваться, – сказал Нил.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – заплетающимся языком произнес он.
– Я по тебе скучаю, – сказала она.
Нил молчал.
У Джорджи закрывались глаза. Трубка поползла вниз. Джорджи схватила ее и снова прижала к уху.
– Нил, ты еще слушаешь?
– Хмммм…
– Я по тебе скучаю.
– Подожди несколько дней, – сонно пробормотал он.
– Спокойной ночи, Нил.
– Спокойной ночи, дорогая.
Джорджи дождалась, пока он повесит трубку, затем повесила свою и переставила желтый телефон на ночной столик.
Понедельник23 декабря 2013 года
Глава 19
В первый раз Джорджи проснулась на рассвете. Причина была довольно забавная: на ней не было штанов от пижамы. Сначала это напугало ее, а потом позабавило. Укрывшись с головой, она попыталась вернуться в сон. Ей снилось что-то очень хорошее. Если не открывать глаз, может, она сумеет вернуться в тот же сон.
Она не помнила, когда ей было так тепло и уютно спать. С этой мыслью она засыпала. Возможно, «тепло» означало то же самое, что «люблю». Она любила Нила. Она всегда любила Нила. Интересно, когда она в последний раз говорила с ним шесть часов подряд? Только с ним. Возможно, сегодня ночью. Потом она заснула.
Во второй раз она проснулась от крика. Кто-то кричал. Кричавших было двое. И они стучали в дверь ее комнаты.
– Джорджи, я вхожу!
Никак это Сет?
– Джорджи, я его к тебе не пущу!
И Хизер…
Джорджи открыла глаза. Дверь стремительно распахнулась и так же стремительно захлопнулась.
– Хизер, черт тебя дери! – взвыл Сет. – Ты мне палец прищемила!
Джорджи села на кровати. Нельзя встречать Сета в топе от материнской пижамы. Заметив на полу футболку Нила, Джорджи дотянулась до нее и торопливо надела.
– Я не позволю тебе врываться в комнату моей сестры! – кричала Хизер.
– Защищаешь ее честь? Понятно. Тот кораблик уплыл.
– Никуда он не уплыл. Поехал навестить свою мать.
– Что? – раздраженно переспросил Сет.
Дверь открылась, но он успел заметить Джорджи.
– Джорджи!
В следующее мгновение Сет и Хизер влетели к ней в комнату. Хизер напоминала разъяренного мопса. Ее руки мертвой хваткой держали Сета за воротник свитера.
– Скажи своей сестрице, чтобы не рвала мне свитер.
– Убирайтесь оба! – крикнула Джорджи. – Мне еще только кошмара наяву не хватало.
Хизер отошла от незваного гостя и встала, скрестив руки и подозрительно глядя на обоих.
– Позвонил в дверь. Я едва успела открыть, как он – мимо меня и сразу на второй этаж.
Сет расправлял свитер, оглядывая, нет ли дырок.
– Я так и знал, что ты здесь.
– Блестящее умозаключение, – усмехнулась Джорджи. – Особенно если увидеть мою припаркованную машину. С чего это тебя понесло сюда?
– С чего? – Забыв о свитере, Сет поднял на нее глаза. – Ты что, шутишь? Это я должен тебя спрашивать, почему ты до сих пор здесь. Почему, Джорджи?
Джорджи сощурилась на желтый телефон. Он стоял на ночном столике, рядом со старым будильником. Будильник бесстрастно показывал без четверти двенадцать.
– Это что, уже полдень? – застонала Джорджи.
– Представь себе, – буркнул Сет. – А тебя до сих пор нет на работе. Ты не отвечаешь на звонки. Опять нарядилась в эту дурацкую футболку.
– У меня аккумулятор сел.
– Где? В голове?
Джорджи поплотнее закуталась в одеяло:
– В моем мобильнике окончательно сдох аккумулятор. Поэтому я не отвечала на звонки.
– Понятно. Это исчерпывающим образом объясняет, почему ты заночевала у своей матери и до сих пор валяешься в постели.
Внизу позвонили в дверь.
– Я могу тебя оставить? – спросила Хизер, настороженно взглянув на сестру.
– Хизер, не ломай комедию! – крикнул ей Сет, поднимая руки. – Мы с твоей сестрой по многу часов проводим на работе. И, как видишь, она до сих пор жива. Наша с ней дружба старше тебя.
– Джорджи сейчас очень уязвима, – хмуро глядя на Сета, заявила Хизер.
Звонок повторился.
– Иди открывать, – сказала Джорджи. – Надеюсь, Сет меня не съест.
Хизер понеслась вниз.
Сет пригладил всклокоченные волосы.
– Оснований для паники нет. Время у нас есть. Кстати, я привез кофе. Мы сегодня можем работать еще целых двенадцать часов. И столько же завтра… это самое малое. Возможно, пять-шесть часов прихватим и на Рождество. Ты как?
– Сет…
– Как понимать слова твоей сестрицы насчет «очень уязвима»?
– Сет, извини, что проспала. Но сейчас мне надо одеться.
– Похоже, ты уже оделась. Эта дурацкая футболка с «Металликой» теперь твоя униформа.
– Послушай, мне нужно одеться по-настоящему. Причесаться, вычистить зубы. Я понимаю твое раздражение. Сейчас мы должны были бы вовсю заниматься сценарием.
– Джорджи, ты меня считаешь таким бревном? – Сет плюхнулся на кровать. – Думаешь, меня волнует только сценарий?
– Да, – ответила Джорджи, подтягивая закрытые одеялом ноги.
Сет вцепился себе в волосы:
– Ты права. Волнует. Очень волнует. – В его глазах было отчаяние. – Мы столько лет мечтали о своем шоу. Но оно может получиться куцым, если ты обоснуешься у своей матери и начнешь спать по восемнадцать часов в сутки.
– Извини.
– Хватит извиняться. Лучше скажи, что́ с тобой происходит?
Джорджи оглянулась на желтый телефон:
– Не могу.
– Я и так знаю.
– Знаешь?
Он никак не мог узнать.
– Я знаю: это все из-за Нила. Я же не слепой.
– Я и не считаю тебя слепым, – сказала Джорджи. – Эгоцентричным – да.
– Ты можешь поговорить со мной об этом.