Еще на ступеньках она услышала жалобный скулеж.
Порки стоял возле открытой сушилки и тявкал.
– Хизер, нельзя же быть такой дурой, – пробормотала Джорджи, думая, что сестра снова пустила Петунию в сушилку – поспать на чистом белье.
Джорджи сбежала вниз, злясь на всех обитателей этого дома. Порки поднял голову и затявкал на нее.
– Ну что? Ты тоже хочешь обслюнявить мои вещи?
Она склонилась над сушилкой, чтобы вытащить оттуда Пожирательницу кирпичей. И вдруг увидела кровь.
– Боже мой…
Порки снова залаял. Джорджи присела на корточки перед сушилкой, стараясь не загораживать свет. Глаза различали лишь кучу белья, забрызганную кровью. Поверх лежала футболка Нила с эмблемой «Металлики». Футболка странным образом шевелилась. Откинув ее, Джорджи увидела Петунию. Та лежала, свернувшись клубочком, и как будто вгрызалась во что-то темное и извивающееся.
Джорджи закричала так, словно вместо мопсихи увидела змею. Она бросилась в дом:
– Хизер!
Хизер по-прежнему стояла возле входной двери. Увидев Джорджи, она наградила старшую сестру испепеляющим взглядом. «Подожди, я еще разберусь с тобой». А доставщик пиццы…
Доставщик пиццы оказался девчонкой. Или это был «неправильный» доставщик?
Девчонка была пониже ростом, чем Хизер. Черные джинсы, белая рубашка с короткими рукавами, тонкие кожаные подтяжки и шапочка-бейсболка с надписью «Пиццерия Анджело». Женский вариант Уэсли Крашера[45], но симпатичнее.
Джорджи кашлянула, потом сказала:
– Хизер, там Петуния…
– Что с нею?
– Петуния щенится.
– Что-о?
– Петуния! – уже закричала Джорджи. – Она рожает прямо в сушилке!
– Быть того не может. Ей через две недели должны делать кесарево.
– Успокоила! Теперь пойди и скажи ей!
Хизер с воплем пронеслась мимо Джорджи. Джорджи побежала следом.
Вопли младшей сестры не прекращались и в прачечной. Она стояла на коленях перед сушилкой, не зная, что делать. Порки бегал взад-вперед, громко стуча когтями по плиткам. Мопс уже охрип от лая.
– Божемой… божемой… божемой, – как мантру, повторяла Хизер.
– Не части, – спокойно произнес чей-то голос.
Девчонка обошла Джорджи и примостилась за спиной Хизер.
– Не части, – повторила она.
– Петуния сейчас умрет, – упавшим голосом сказала Хизер.
– Не умрет, – возразила девчонка, трогая ее за плечо.
– Говорю тебе, умрет. У щенят головы большие. Ей потому и собирались делать кесарево.
Хизер судорожно глотала воздух, возобновив причитания.
– Разродится как миленькая, – попыталась успокоить сестру Джорджи. – У собак это проще, чем у людей.
– Не разродится, – всхлипывала Хизер. – Мопсы – изнеженные собаки… Особенности породы. Надо срочно везти ее к ветеринару.
– Слишком поздно, – сказала девчонка, заглядывая в сушилку. – Ее сейчас нельзя трогать с места.
Порки снова заметался возле сушилки. Девчонка погладила его по голове и прошептала:
– Затихни.
– Давно пора, – сказала Джорджи.
Хизер плакала. Она тяжело дышала, словно это были ее, а не собачьи роды.
– Подвинься, – сказала ей Джорджи.
– Зачем?
– Буду помогать Петунии.
– Но ты же ее не любишь.
– Подвинься!
Девчонка потянула Хизер за рукав, заставив подвинуться.
– Моя акушерка меня тоже не любила, – усмехнулась Джорджи. – Хизер, бери мобильник, лезь в «Гугл». Введи запрос: «мопс, роды».
– Осталось только обзавестись смартфоном! – огрызнулась Хизер.
– У меня есть смартфон, – сказала девчонка.
Джорджи все больше восхищалась ею. Девчонка передала Хизер скулящего Порки.
– Нам понадобятся чистые полотенца, – сообщила доставщица.
– Ты когда-нибудь помогала собакам рожать? – с надеждой спросила Хизер, вытирая лицо о шерсть Порки.
– Нет. Но я постоянно смотрю «Animal Planet».
– Открой «Гугл», – сказала ей Джорджи, запуская руку в сушилку.
Петуния снова залезла под футболку, делая странные движения ртом. Джорджи попыталась разгрести одежду, мешавшую смотреть.
– «Гугл» загружается… Так… Ну вот. «Роды могут быть одинаково тяжелыми как для мопсих, так и для их хозяев…»
– А мы-то и не знали, – пробормотала Джорджи. – Тут ужасно темно. Ничего не разглядеть.
– Возьмите. – Девчонка протянула ей цепочку с ключами. – Там есть фонарик.
– Очень предусмотрительно, – похвалила Джорджи, берясь за стальной цилиндрик.
– Просто необходимо, когда развозишь пиццу по вечерам и не видишь номеров кредитных карточек… Здесь еще говорится, что беременность у мопсих протекает очень тяжело, а потому хозяева должны быть финансово готовы к кесареву сечению…
– Ищи нужное, – сказала девчонке Джорджи.
Мокрая, перепачканная кровью Петуния делала что-то очень странное. И страшное.
– Слушайте, она ест своего щенка!
– Она их съест! – подхватила Хизер, принесшая стопку полотенец и три бутылки воды.
– Да не ест она щенка, – сказала девчонка, беря Хизер за руку. Она поднесла смартфон, показывая Хизер и Джорджи картинки из «Гугла». – Это такой мешочек. Щенята рождаются в мешочках, и мать прогрызает стенку, чтобы вытащить их наружу. Кстати, это хороший признак. Здесь написано, что мопсихи на редкость плохие матери. Если бы Петуния не освобождала щенят, этим пришлось бы заниматься нам.
– Нам пришлось бы их выгрызать? – оторопела Джорджи.
Девчонка посмотрела на нее как на дурочку, но терпеливо объяснила:
– Мы бы их вытащили с помощью тряпки.
– Я принесла кучу тряпок! – сказала Хизер.
– Умница, – улыбнулась ей доставщица пиццы.
– Что там еще написано? – спросила Джорджи.
На редкость компетентная доставщица пиццы (и ветеринар-любитель) заглянула в смартфон.
– Ого!.. У собаки может быть от одного до семи щенят.
– До семи, – повторила Джорджи.
– Теперь мешочки… разгрызание… Она должна перегрызать и пуповину.
– Потрясающе.
– И еще отделить плаценту… от каждого щенка. Это важно. Нужно искать плаценту.
– Как она хоть выглядит? – спросила Джорджи.
– Могу поискать в «Гугле», – предложила девчонка.
– Не надо, – отказалась Джорджи. – Читай дальше.
Петуния продолжала работать зубами.
– Хорошая собачка, – похвалила ее Джорджи. – Это тебе аванс.
Она хотела погладить Петунию, но тут же отпрянула, почувствовав под рукой еще что-то мягкое и теплое.
– Что там? – спросила Хизер, которую снова охватил страх.
– Пока не знаю.
Джорджи осторожно сунула руку и снова нашла это, теплое и мокрое. Может, это очередной щенок? Нет, скорее мешочек с кровью.
– Плацента, – выдохнула она, разжимая пальцы.
– Совершенно верно, – с энтузиазмом согласилась доставщица пиццы.
– Это что, все материалы по рожающим мопсихам? – спросила Джорджи.
– Дальше ничего важного. «Успокойте собаку. Убедитесь, что она помогает вам освобождать щенков. Пересчитайте плаценты. Проследите за первым кормлением…»
Джорджи почувствовала под Петунией еще один влажный комочек и инстинктивно схватила его.
– Еще один, – сказала она.
И этот щенок родился в мешочке и был в нем похож на неподжаренную колбаску.
Схватив полотенце из стопки, Джорджи стала тереть стенки оболочки.
– Это делается так?
– Так, но нужно тереть сильнее.
Джорджи добавила усилий, пока в одном месте пленка не лопнула, обнажив серовато-розового щенка.
– Живой? – спросила Хизер.
– Не знаю.
Щенок был теплым, но это еще не значило, что живым. Джорджи оттирала его, роняя слезы на руку. Петуния заскулила, и доставщица пиццы полезла ее гладить.
– Живой? – снова спросила Хизер.
Она тоже плакала.
– Не знаю.
Щенок дернулся, и Джорджи обеими руками стала делать ему массаж.
– Кажется, он дышит, – сказала Хизер.
– Ему холодно.
Джорджи прижала щенка к груди, потом запихнула под фуфайку, продолжая массировать. Щенок дрожал и повизгивал.
– Думаю, он…
– Боже, он живой!
Хизер бросилась обнимать Джорджи.
Доставщица пиццы села возле сушилки, баюкая другого щенка и пачкая свою белую рубашку.
Шмыгая носом, Хизер обняла и ее.
Петуния родила троих щенят.
Плацент тоже было три.
В какой-то момент Джорджи вспомнила, что надо позвонить матери.
Затем она позвонила ветеринару и под его телефонным руководством обрезала последнюю пуповину, облегчив участь Петунии.
Щенков обтерли мокрой губкой. Джорджи по-прежнему опекала одного, держа под фуфайкой. Потом сушилку выстлали чистыми полотенцами и устроили там Петунию вместе с щенятами.
– Это ее гнездышко, – сказала Хизер, поглаживая корпус сушилки.
Джорджи хотела извлечь футболку с «Металликой» и снова загнать в стиральную машину.
– Не трогай, – сказала Хизер. – Это вторжение в собачий мир.
– Хизер, это не моя вещь. Это футболка Нила. Ей больше лет, чем тебе.
– Футболка пожертвовала собой ради благого дела.
Джорджи больше не спорила. Доставщица пиццы оттирала со своей одежды последствия собачьих родов. Девчонку звали Алисон. Хизер следила за каждым ее движением, словно Алисон была солнцем, а она – подсолнечником, ловящим свет.
– Ты мне все равно не нравишься, – сказала Джорджи собачьей мамаше, поглаживая опавшее брюхо Петунии. – Но должна признать: ты исключение среди мопсов. На редкость плохой матерью тебя никак не назовешь.
Щенята лежали чистенькие, зато Джорджи, Хизер и Алисон до сих пор были заляпаны кровью и другими побочными продуктами родов. Все это липло и выразительно пахло.
Послышалось цоканье каблуков, и вскоре в прачечную вбежала Лиз. Вид у нее был крайне встревоженный, если не сказать испуганный.
– Шоу закончилось, – сказала ей Джорджи. – Самое интересное прошло без тебя.
– Где мои малыши? – Лиз оглядела разбросанные тряпки, дочерей и незнакомую девицу.
Хизер и Алисон сидели, прислонившись к сушилке. Алисон гладила Порки, которого на время родов выставили из прачечной. Заляпанная кровью рубашка делала эту де