Итан уже был там, настраивал какое-то оборудование. Звуковые волны от его движений рисовали в воздухе сложный узор: он явно собирал один из своих самодельных резонаторов. Эмили сидела в углу, где сходятся три акустические панели – лучшее место для прослушивания школы. Мы называем это "постом наблюдения".
"Четыре драки на первом этаже," – отчиталась она, не поворачиваясь. – "Два случая списывания в кабинете химии. И кто-то курил в туалете третьего этажа – снова этот придурок Джексон."
Эмили может слышать все, что происходит в здании школы. Она говорит, это как слушать огромный оркестр, где каждый инструмент играет свою партию. Большинство звуковиков так не могут – слишком много информации. Но она особенная.
"У меня есть кое-что интересное," – сказал Итан, включая свой резонатор. Воздух наполнился низким гулом – 27 герц, почти на границе слышимости. – "Нашел на форуме схему. Это должно усилить эффект от переводчиков."
Я замер. "Ты… экспериментируешь с переводчиками?"
"Мы все экспериментируем," – просто ответила Эмили. – "Ты правда думал, что ты один такой особенный?"
И тут я понял, что звук резонатора изменился. Он стал… объемнее? Нет, не то слово. Он стал более… осязаемым. Я почувствовал его кожей – без всякого переводчика. Это было невозможно. Мы, звуковики, не должны так чувствовать.
"Что происходит?" – мой голос дрогнул на всех частотах одновременно.
Эмили наконец повернулась ко мне. "Ты готов услышать правду о том, кто мы такие на самом деле?"
Я хотел сказать "нет". Клянусь, я действительно хотел сказать "нет". Но вместо этого услышал свой собственный голос: "Да."
И это "да" прозвучало не только в диапазоне звуковых волн. Оно отозвалось во всем теле, как будто все мои органы чувств вдруг проснулись одновременно.
Вот тогда-то все и началось по-настоящему.
Глава 2. Другая сторона восприятия
Знаете, что самое странное в открытии большой тайны? То, как быстро она становится нормальной. Вроде еще вчера ты думал, что мир устроен определенным образом, а сегодня сидишь в подвале школы с группой таких же "экспериментаторов" и обсуждаешь, как лучше настроить самодельный усилитель восприятия.
"Дело не в переводчиках," – объясняла Эмили, пока Итан возился с их странным устройством. – "Они просто… костыли. Как очки для визуалов. На самом деле мы все можем чувствовать всё."
Звучало как полная чушь. Но после того случая с резонатором я уже не был так уверен в том, что знаю о своих способностях.
В подвале собралось человек десять. Не только звуковики – я заметил Сару-нюхачку, пару визуалов из старших классов и даже одного тактила. Они сидели кругом, как какая-то секта. Хотя, может, это и была секта – секта сенсорных бунтарей.
"Смотри," – сказал один из визуалов. Кажется, его звали Алекс. – "Когда тебе говорили, что ты можешь воспринимать только звук, это было… как бы это сказать…"
"Программированием," – закончила за него Сара. – "Они с рождения учат нас фокусироваться только на одном типе восприятия. Подавляют остальные."
"Но зачем?" – мой голос прозвучал слишком высоко даже для меня.
"Контроль," – просто ответил Итан, не отрываясь от своего устройства. – "Разделяй и властвуй. Старо как мир."
Я хотел возразить, сказать, что это звучит как бред параноика. Но потом вспомнил, как чувствовал текстуры через папин переводчик. Как звук резонатора отдавался в коже. Как…
"Эй!" – Эмили щелкнула пальцами перед моим лицом. – "Не уплывай. Сейчас будет самое интересное."
Итан наконец закончил настройку. Устройство выглядело как помесь старого радио и медицинского оборудования. От него исходил едва уловимый гул – смесь частот, которые я никогда раньше не слышал.
"Это усилитель естественных способностей," – объяснил он. – "Мы называем его Синестетом. Он не создает новые ощущения, как переводчики. Он просто… будит то, что уже есть внутри."
"И что будет, если…" – я не закончил вопрос. Горло внезапно пересохло.
"Если ты его включишь?" – Сара улыбнулась. От нее пахло… подождите, откуда я знаю, чем от нее пахло? Я же звуковик, я не должен чувствовать запахи. – "Ты начнешь просыпаться."
Алекс протянул мне наушник, соединенный с Синестетом. Обычный наушник, такой же, как у папиного переводчика. Но почему-то от одного его вида у меня по спине пробежали мурашки.
"Это твой выбор," – сказала Эмили. – "Красная таблетка, синяя таблетка – все такое."
"Ты что, только что процитировала фильм, который даже не можешь видеть?" – я попытался пошутить, но мой голос предательски дрогнул.
"Кто сказал, что не могу?"
Если хотите знать правду, я почти обделался от страха в тот момент. Серьезно. Все эти разговоры про пробуждение способностей и скрытый заговор – такое дерьмо обычно случается в дурацких подростковых фильмах, которые смотрят визуалы. Но не в реальной жизни. Не в моей чертовой реальной жизни.
"Слушай," – сказал я Эмили, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно (спойлер: не получилось), – "может, мы все немного того? Ну, знаете, съехали с катушек? Типа массовой истерии или вроде того?"
Алекс рассмеялся. Его смех отразился от стен странной рябью – я никогда раньше не слышал такого акустического узора.
"Ты сейчас звучишь точно, как моя мама, когда я сказал ей, что могу слышать цвета," – он покачал головой. – "Она отвела меня к трем разным психиатрам. Знаешь, что самое смешное? Один из них оказался таким же, как мы. Теперь он приходит на наши встречи."
Я огляделся. Ребята в подвале не были похожи на психов. Ну, разве что Итан со своим дурацким Синестетом, но он всегда был немного чокнутым – в хорошем смысле, если такой существует.
"Окей, и что будет, если я надену эту штуку? Начну видеть звуки? Нюхать цвета? Лизать текстуры?"
"Фу, чувак, это прозвучало как-то грязно," – скривилась Сара.
"Ничего такого не будет," – спокойно сказала Эмили. – "Сначала ты просто начнешь замечать вещи. Маленькие вещи. Например, как пахнет звук дождя. Или какой на вкус солнечный свет."
"Звук дождя не может…" – я запнулся. Потому что внезапно вспомнил вчерашний вечер, когда сидел у окна во время грозы. Как от раскатов грома в воздухе появлялся едва уловимый запах озона. Я списал это на воображение, но теперь…
"Давай," – Итан протянул мне наушник. – "Что тебе терять? В худшем случае ничего не произойдет, и ты сможешь всем рассказать, какие мы психи."
"А в лучшем?"
"В лучшем?" – он ухмыльнулся. – "В лучшем случае ты наконец-то проснешься."
Знаете, что самое тупое в подростках? То, как легко мы ведемся на такие фразочки. "Проснешься", "откроешь глаза", "увидишь правду" – вся эта многозначительная чепуха из дешевых антиутопий. Но я все равно взял чертов наушник.
"Погоди," – Сара положила руку мне на плечо. – "Есть кое-что, что ты должен знать. Как только начнешь просыпаться, пути назад не будет. Это как… как услышать новую песню. Ты не можешь сделать вид, что никогда ее не слышал."
"И еще," – добавил Алекс. – "Держи рот на замке. Особенно дома. Родители… они не поймут."
"Почему?"
"Потому что они слишком глубоко спят," – просто ответила Эмили.
Я посмотрел на наушник в своей руке. То есть, технически, я направил на него свой ультразвуковой сканер. Обычная штука, ничего особенного. Разве что частотный диапазон немного странный – что-то среднее между звуковым переводчиком и тактильным стимулятором.
А потом я подумал о маме, которая каждое утро настраивает свой визуальный переводчик. О папе, который не может заснуть без тактильной подушки. О всех этих людях, которые добровольно заперли себя в клетках одного-единственного чувства.
И я надел наушник.
Хотите знать, что самое паршивое в просветлении? То, что оно ни хрена не похоже на просветление. Никаких тебе фейерверков в голове, никакого внезапного озарения. Вместо этого я почувствовал… тошноту.
"Твою мать," – пробормотал я, хватаясь за стену. Стена пахла старой краской и… подождите-ка. Пахла?
"Дыши глубже," – Сара оказалась рядом. – "Первые несколько минут всегда так. Твой мозг как будто перезагружается."
Она была права насчет перезагрузки. Представьте, что всю жизнь вы слушали музыку в наушниках, а потом кто-то внезапно врубил колонки на полную мощность. И не только звук – все сразу. Цвета (черт возьми, я видел цвета!), запахи, текстуры. Это было как… как информационное цунами.
"Я сейчас блевану," – честно предупредил я.
"Не-а, не блеванешь," – Итан даже не оторвался от своего Синестета. – "Это просто твой мозг понимает, что его всю жизнь наебывали."
И знаете что? Этот придурок был прав. Тошнота постепенно отступала, а вместе с ней уходило и что-то еще. Какая-то… пелена? Фильтр? Я не знаю, как это назвать. Просто мир становился все более… настоящим?
"Смотри на свою руку," – посоветовала Эмили.
Я посмотрел. То есть, не только услышал акустический контур и почувствовал вибрации, как обычно. Я действительно увидел её. Бледная кожа (визуальное), чуть влажная от пота (тактильное), с легким запахом страха (обонятельное). И все это сливалось в один поток информации, как… как разные инструменты в оркестре.
"Охренеть," – это было единственное, что я смог сказать.
"Добро пожаловать в реальный мир," – Алекс похлопал меня по плечу. – "Как ощущения?"
"Как будто я всю жизнь жил в картонной коробке, а теперь кто-то снял крышку."
"Неплохая метафора," – одобрила Сара. – "Я, когда очнулась, сказала, что чувствую себя как собака, которая внезапно начала видеть все цвета радуги. Довольно тупое сравнение, если подумать."
"А теперь самое важное," – Эмили вдруг стала серьезной. – "Ты должен научиться контролировать это. Иначе…"
Она не договорила, но я понял. Нельзя просто взять и начать реагировать на все сигналы разом. Я уже представил, как завтра на алгебре вместо того, чтобы решать уравнения, буду пялиться на цветные мелки и нюхать деревянные парты.