усоиды. Закономерности теперь стали привычным делом; он мог их читать и соответственно изменять темп в почти автоматическом режиме. В конце он запросил полный физиологический анализ и убедился, что жировая ткань уменьшилась до приемлемого минимума. Сид и Ева прошлой ночью задержались дольше, чем ожидалось, и он выпил на пару бутылок пива больше положенного. Удостоверившись, что кубики пресса в безопасности, Йен отправился в душ.
Когда он вышел из раздевалки, в зал заходили две девушки. Джойс, стройная, как бегунья-марафонец, и к тому же высокая, спрашивала администратора о полуденной диско-аэробике.
– Ну вот, я её пропустил, – с притворным унынием заметил Йен, встревая.
Джойс улыбнулась в ответ, и они начали игриво болтать о любимых тренажерах и городских маршрутах для бега трусцой. Она была танцовщицей в гастрольной труппе Сейджа, как оказалось. Её подруга, Сэмми, помрачнела, когда он сказал, что работает в полиции. В настоящей полиции, не агентской, уточнил он. Её настроение не улучшилось. Это понравилось Йену: чем труднее борьба, тем слаще успех. Он пожелал обеим хорошо провести время на дискоаэробике и на метро приехал обратно к Монументу.
Смена Йена начиналась в полдень. Он отправился к своему шкафчику, чтобы надеть костюм. Сид тоже переодевался там. Они принесли одинаковые темнозеленые рюкзаки и, пока расположенные рядом шкафчики были открыты, поменялись ими с профессионализмом дилеров, обслуживающих клубы, полные звёзд.
Теперь каждый приход в Офис-3 был испытанием. Они с Сидом некоторое время обсуждали, что делать с унынием, овладевавшим командой, но так и не придумали стратегию, которая позволила бы его побороть. Поскольку отслеживание такси все ещё продолжалось и не давало результата, они начали думать, что вся идея была пустой тратой времени. Как это отличалось от искрящегося возбуждения, которое они ощутили, когда симуляция целого города впервые заработала! Нынче она представляла собой нудную монотонную рутину, которой надлежало заниматься по вечерам и выходным просто ради сверхурочных.
Йен сел за свой стол и подождал, пока экран консоли изогнётся вокруг. Блестящие лазерные лучи синхронизировались, образовав четкие трехмерные изображения. Он опять вызвал дело Кенни Ансеталя. Его элка загрузила в офисную сеть маленький файл; он был закодирован как прикрытие, официально заявляя, что все линии расследования проверены и исчерпаны. Он поменял делу статус на «закрыто», но потом, протянув виртуальную руку к программной иконке статуса, переключил на «неактивно». Данные втянулись обратно в сеть, но не закрылись. Йен вызвал дело Норта, быстро проверил. Ничего нового. «Ну разумеется». Он закрыл свою консоль, спустился в зонный театр на втором этаже, где Абнер, Лорелль и Рианна проводили омерзительное субботнее утро, и присоединился к отслеживанию такси номер 116.
Йен закончил работу в шесть тридцать, передав такси номер 117 вечерней смене с энтузиазмом сантехника, перед которым зияла затопленная ванная. Через десять минут он был в своей квартире.
В зелёном рюкзаке пряталась новенькая консоль «Эппл», мощная и с огромной памятью. Прошлой ночью Сид заверил его, что эту посылку будет невозможно отследить. Йен восхитился гладким белым прямоугольником с миниатюрными пурпурными и зелёными диодными лампочками, с изумлением думая о том, какие же связи у Сида, раз он может себе позволить купить что-то подобное со вторичного счета. Он взял из холодильника бутылочку воды со вкусом клюквы, сел на край постели, включил устройство. Загрузка и установка интерфейса владельца заняли несколько минут, все делала его элка. У него в квартире не было зонной кабины – Йен ею не пользовался. Взамен он надел очки с сетевыми линзами в ретростиле, но последней модели, с очень высоким разрешением. Йен одобрительно поджал губы: изображение было таким же четким, какое давала любая современная зонная консоль.
Элка подключила его к сети Маркет-стрит посредством длинного и сложного маршрута, в котором каждая ячейка служила предохранителем на случай, если его засекут. Оказавшись внутри, он применил код Вэнса Эльстона, чтобы запросить безопасное соединение с сетью Офиса-3. Йен заполучил его в первое же утро, когда Эльстон явился, чтобы командовать расследованием, – он использовал простую фишинговую маску на протоколе сетевого интерфейса, когда агент зарегистрировался в Офисе-3. Безопасные сети были устроены так, чтобы предотвратить незаконное вхождение снаружи; они не обладали защитой от нелегальных патчей, которые применялись внутри брандмауэра, – по крайней мере такие дешёвые системы, как та, что стояла на Маркет-стрит.
Подтвердив личность Эльстона, он установил новую часть сети с полным визуальным распознаванием и отслеживанием через ИИ. Теперь нужно было заняться местом; полицейская сеть имела доступ ко всем наблюдательным тралам внутри и вокруг Данстонской пристани. Изображение Шермана пришлось отсканировать с фото, от которого так невероятно веяло старым миром, но которое, оказавшись внутри программы, должно помочь отследить его на пристани. Это все, что требовалось для начала операции. Как только софт пометит Шермана, Йен вытащит транснетовый код из его телотрала и запустит традиционную программу «следи-наблюдай», которая отследит все его перемещения по городу. Возможно, не очень хорошо отследит – Йен установил множество ограничений, учитывая тот факт, что Шерман, предположительно, обладал значительной цифровой защитой. Им придется быть осторожными, принять, что софт довольно быстро его потеряет, после того как он покинет пристань, первые несколько раз. Но постепенно программа будет учиться и совершенствоваться, позволяя им собирать досье из передвижений и связанных лиц. Как только у них будет что-то конкретное, они начнут сами мониторить Шермана, ведя наблюдение, как и положено во время операции.
Было семь часов, когда Йен закончил устанавливать параметры и меры безопасности и убедился, что ответного удара не будет, даже если какой-нибудь байтоголовый раскроет его деятельность. Почувствовав себя лучше, чем за весь день, Йен отправился в душ. Он собирался поужинать с ребятами из участка, как договорились, а там уж видно будет, куда его занесёт эта ночь.
Воскресенье, 24 февраля 2143 года
Анджела провела пару вечеров в столовой Эдзелла, слушая пилота по име-ни Рави Хендрик, который одновременно брюзжал и бахвалился тем, как принимал участие в подготовке передового лагеря Сарвар. Он подробно изложил каждую минуту рискованного полета над горами Затмения, где вертолёту приходилось увертываться от несущих гибель бритвенно-острых выступов, преодолевать пики, мощные микрошквалы[56] и скопления облаков с нулевой видимостью. Это было увлекательно; старый пилот рассказывал так, словно выполнил самый трудный из всех полетов, какие только совершали люди во всех транскосмических мирах. Надо же было как-то развлекаться, коротая время, пока ей и Парешу не удастся ускользнуть в озаренные кольцевым светом кусты за периметром.
В погруженном в сумерки лагере эти рассказы звучали забавно, разумеется. Теперь они лишали присутствия духа, поскольку она сама летела над пиками Затмения. Она провела большую часть двух с половиной часов полета, подключив телотрал к фюзеляжным тралам «Дедала», наблюдая за колоссальным горным хребтом внизу. Сначала это был передний обзор, потому что горы виднелись впереди почти с того момента, когда большой стратегический транспортник взлетел из Эдзелла. Потом добрых полчаса она смотрела вниз, поскольку они летели чуть выше гор. Совсем чуть-чуть. У их «Дедала» был крейсерский потолок в четырнадцать километров, и это означало, что белые блестящие верхушки самых главных пиков Затмения находились в тревожной близости от самолета, который пересекал гряду. Н-лучевики, которые выслали из Эдзелла на разведку, засекли с десяток гор, чья высота превышала десять километров. Эта находка спровоцировала целую волну болтовни в духе истинных мачо среди членов экспедиции, в особенности среди легионеров. Было много разговоров о том, как бы забраться на самый высокий пик и водрузить на его вершине флаг АЗЧ. Так много, что вице-комиссар Пассам официально запросила разъяснения у генерала Хуррама Шайкха, – ответ пришел предсказуемый: дескать, не спешите, посмотрим, что ещё найдет экспедиция, и тогда подумаем об этом.
Самые высокие пики и близко не были самыми серьезными проблемами на траектории полета. Существовали сотни пиков выше пяти километров. Учитывая тот факт, что у вертолётов класса «Берлин» максимальный потолок сорок три сотни метров – он значительно снижался при наличии наружного груза, – их маршрут через горы приходилось прокладывать особенно тщательно. Рави этим и занимался. Проверяя курс в виде безумного зигзага, определенный на основании переданных н-лучевиками данных оптики и радаров, он порхал вдоль пятнадцатикилометровых каньонов не шире нью-йоркской авеню, погруженных в постоянные сумерки, необычные для Сент-Либры, потом взмывал над гребнями, похожими на крепостные стены, сражаясь с термическими восходящими потоками, которые без предупреждения вырывались из глубоких расщелин с воплями баньши; обследовал относительно безопасные места, отмеченные как годные для дозаправки.
Естественно, часть хребта между Эдзеллом и Сарваром оказалась самой широкой, с буграми вокруг разлома. Горы Затмения вырвались из планетарной коры в виде большой буквы Y и тянулись на две с половиной тысячи километров с востока на запад, разветвляясь на полпути. Северный отрог был продолжением главного хребта, тянувшимся дальше на восток, а отрог чуть покороче и пониже, названный хребтом Умбра, искривлялся на юг.
Большую часть времени, пока «Дедал» летел над горами, они казались черно-белой гравюрой. Анджела видела лишь белый снег и темные скалы. В кои-то веки вездесущая зебровая растительность Сент-Либры была изгнана. Хребет был столь же бесплодным, как Истлевшая пустыня на Амброзе. Глядя на темно-синие, километровой ширины ледники, изгибавшиеся вокруг громадных вершин, она могла лишь улыбнуться нелепым мечтам легионеров о том, как бы разбить лагерь и бросить вызов десятикилометровой горе. Повезло, что самолет способен преодолеть гряду. Ксенобиологи говорили, что это может оказаться разделяющий хребет, по разные стороны которого планетарная эволюция могла пойти разными путями. Она решила, что такое возможно. В конце концов, монстр должен был откуда-то появиться. Но Анджеле чудилось, что эти горы и за целую жизнь не перейти. Им пришлось бы топать в обход. Если это «в обход» существовало.