Анджела наслаждалась воскресными вечерними барбекю. Все как будто немного расслаблялись – забывали причину, что привела их сюда, отдыхали. Еда была неплохая, хотя Анджела все время сомневалась, что бургеры прожарились до самой середины. Это не имело значения, потому что на несколько драгоценных часов запах костра прогонял ароматы джунглей, музыка сдерживала присущую планете гнетущую тишину, а люди меняли форму АЗЧ на гражданскую одежду.
Они не воспользовались столовой палаткой. Грили установили на площадке позади нее, и угли в них оранжево светились, контрастируя с серебристым кольцевым светом. Струйки дыма поднимались, сопровождаемые шипением мясного сока. Первая партия еды была готова, когда Анджела прибыла вместе со взводом. Они заняли очередь, набрали в тарелки салатные листья и стали ждать, пока официанты выдадут мясо.
– Сосиски вечно слишком пряные, – пожаловался Мохаммед Анвар.
– Не бзди, зануда, – сказала ему Джиллиан Ковальски.
– Почему нельзя выдавать два вида? Тоже мне, портальная наука!
– Ой, ну конечно, – сказал Дейв Гузман. – Давай просто закажем особое блюдо.
Анджела смеялась вместе со всеми. Она оглянулась на Пареша, который ухмылялся.
– Да я просто так сказал, – заявил пристыженный Мохаммед.
Анджела поблагодарила краснощёкую Лулу Макнамара за сосиски и бургер, которые та шлепнула в её протянутую тарелку.
– Это всегда происходит там, где ты, – четко и громко сказал кто-то позади. – Муллен в Сарваре, а теперь Иель – здесь.
Анджела обернулась. Через пятерых человек в очереди стояла Давиния Берн и враждебно пялилась на нее. Она из отряда АВА, техник «Совы».
– Ты со мной разговариваешь? – спросила Анджела.
– В команде других лагерей нет серийного убийцы, – сказала Давиния. – В других лагерях никто не погиб.
– Эй! – Дирито шагнул вперёд, его лицо выражало гнев и возмущение.
Анджела протянула руку, не давая ему продвинуться дальше.
– Все в порядке. – Она почувствовала, как рядом собираются другие члены взвода. – У тебя проблема? – спросила она Давинию.
– Сколько ещё из нас исчезнут, как Иель?
– Я не хочу, чтобы кто-то умирал. И я никого не убивала. Ни здесь и сейчас, ни двадцать лет назад. Я здесь, в этой заднице, чтобы помочь вам, чтобы не дать пришельцам убить кого-то ещё. Мне не нужно было отправляться сюда, не забывай, я могла остаться на Земле, в безопасности. Я всего лишь тупой доброволец. Но когда из джунглей выйдут они и набросятся на вас, я вам понадоблюсь.
Крис Фиадейро и Маккей из команды АВА подошли и встали рядом с Давинией, которая издевательски ухмылялась. Анджела не спускала с нее глаз в ожидании красноречивого движения мышц, готовая к внезапному броску вперёд, вполне понимая, что члены взвода и ребята из отряда АВА не дадут Давинии добраться до нее. Но она прошла через слишком много тюремных драк, чтобы полагаться на других.
Тут на барбекю прибыл Бастиан Норт-2 и оказался свидетелем противостояния. Все замолкли, и только гитара продолжала бренчать. Норт с бесстрастным видом склонил голову набок и посмотрел на Анджелу. Она не отпрянула, не отвернулась – и гордилась этим. Момент был болезненный и тянулся слишком долго. Потом Мадлен Хок шлепнула бургер на тарелку Давинии; Давиния показалась раздраженной действием, которое нарушило её агрессивную сосредоточенность. Маккей чуть подтолкнул её, она презрительно хмыкнула и ушла прочь. Все закончилось, завершилось. Бастиан двинулся к концу очереди.
Кто-то взял Анджелу за предплечье.
– Давай-ка уведем тебя подальше от этой хрени, – сказала Леора Фоукс.
Анджела чуть не споткнулась, с такой силой её потащили прочь. Она не жаловалась, она подчинилась друзьям, которые окружили её аккуратным кольцом.
– Ты в порядке? – спросил Пареш, когда взвод уселся рядом на траву.
– Не люблю быть тем, кто изгадил вечеринку, – сказала она.
– Так это не ты, – возразил Марти О’Райли. – Мы же знаем, что ты оба раза была с нами.
– Давиния вечно на токсе, – заметил Джош Джустик, понизив голос. – У нее серьезные проблемы.
– Ты так говоришь только потому, что она тебя отшила, – сказал Атьео и с ухмылкой принялся поедать сосиску.
– Эй! Она меня не отшила..
Взвод рассмеялся. Они вернулись в свое обычное расположение духа. Воцарились уют и дружба. Анджела начала есть и заметила, что Пареш по-прежнему смотрит на нее с беспокойством. Она беззвучно проговорила: «Я в порядке». И увидела его облегчение.
Такая группа друзей – большая редкость. На них можно положиться, они отлично чувствовали себя в компании друг с другом и общались на равных. Анджела однажды испытала подобное. Тот опыт странным образом был полной противоположностью этому барбекю. Но сильная ассоциация призвала воспоминание о том, как она так же отдыхала с совершенно другими людьми, под другими звёздами, и внезапно у нее по рукам побежал холодок. Она удивилась, что те времена по-прежнему с такой ясностью воскресают перед мысленным взором; это прошлая жизнь, которую вела совсем другая женщина давным-давно.
Последняя в очень-очень длинном списке бурных вечеринок, которые посетила юная Анджела Девойал, состоялась в особняке принца Матиффа 17 января 2111 года – эту дату никто в межзвёздной финансовой индустрии никогда не забудет. Она отправилась туда с Шастой Нолиф, разумеется. Они были практически неразделимы в том, что касалось общественной жизни Нового Монако. Вечные закадычные подружки.
Состояние семьи Девойал зародилось на Уолл-стрит и в глобальных финансовых рынках, после чего плавно перешло к извлечению выгоды из нового бизнеса во время межзвёздной экспансии. Это были деньги старого Восточного побережья, дополненные аристократическим ореолом и математически хладнокровными сделками с другими людьми.
Наследница, Анджела Девойал, обладала красотой, которая свойственна лишь перенесшим модификацию зародышевых линий, а также качествами, которых пожелал её отец, Реймонд: высокая, здоровая, сильная, быстрая, сообразительная, с памятью безупречной, как интегральная микросхема. Люси Трамело, которая родила Анджелу, была простой суррогатной матерью и уехала через неделю после родов, как только принадлежавшая семье Девойал клиника провела соответствующие тесты и подтвердила, что ДНК малышки Анджелы соответствует всему, за что Реймонд заплатил. Другие требуемые черты, которые нельзя определить путем секвенирования, – например, родовая безжалостность, проницательность и амбиции на грани мегаломании[61], – были привиты посредством воспитания и образования, чтобы убедиться, что семейный бизнес и поток доходов продолжатся, оказавшись в надежных руках.
Семейные деньги Шасты происходили из промышленной вотчины в Индии – той, которую её прадед проницательно и безжалостно расширил, превратив в глобального гиганта на заре двадцать первого века, наняв более четверти миллиона людей из тридцати семи стран. Её дед применил ту же самую безжалостность, чтобы разнообразить производство сырья, и это позволило ему возглавить микрофактурную революцию в новых транскосмических мирах.
Для вечеринки у принца Матиффа Анджела выбрала обманчиво простое белое платье-русалку[62] в качестве первого наряда. Двух портних из итальянского дома высокой моды, который она в то время опекала, включили в её свиту, чтобы завершить творение, – оно было таким облегающим, а ткань, джаджесковый паутинный шелк с блестящими вкраплениями микробриллиантов, такой нежной, что им пришлось зашивать платье прямо на Анджеле, прежде чем состоялся её выход. В дополнение к платью в её роскошные белокурые волосы вплели больше сотни рубиновых и изумрудных булавок; её ожерелье, серьги и плетеный браслет представляли собой гармоничный старинный гарнитур «Руакут», стоивший чуть больше восьми миллионов долларов.
Анджела слегка расстроилась из-за того, что отец не отправился вместе с нею на вечеринку, но семейный ИИ засёк необычное повышение объемов биойля в громадном европейском трубопроводе, который шел от Ньюкасла до Балкан. Реймонд подозревал, что источником был французский мир Орлеан. Но он не знал покупателя – а при таком большом количестве ему полагалось знать о сделке все. Потому он сказал Анджеле, что останется и будет наблюдать за рынком. Финансовый дом Девойал контролировал почти сорок процентов биойлевого фьючерсного рынка ГЕ, и Реймонд не хотел, чтобы его обставили какие-то жулики.
Анджела и Шаста подгадали время отлета так, чтобы их гиперзвуковые служебные СВВП коснулись посадочной площадки в особняке одновременно, в середине первого дня празднества. Они сели в золочёную, запряжённую лошадьми карету, которая повезла их через парк к великолепному белому с серебром особняку, чьи двойные спиральные башни высотой сто пятьдесят метров вздымались в ясное, с фиолетовым оттенком небо Нового Монако.
Принц приветствовал их, стоя в одном ряду со своими восемью жёнами, – всех их выбрали из хороших арабских семей Рияда и Новой Персии, они знали свое место и выполняли обязанности как следовало.
– Надеюсь, мы окажемся в одной постели до того, как все закончится, – промурлыкал он на ухо Анджеле, пока церемониймейстер в алой форме объявлял о её прибытии собравшимся в сводчатой золотой и мраморной бальной зале. Как прямой потомок арабской королевской семьи, Матифф любил царственные ритуалы с участием стражей в нарядах военного образца, как если бы он все ещё управлял пустынным королевством на Земле.
– Поглядим, – пробормотала в ответ Анджела со сдержанной улыбкой, которая ничего не выдавала.
На некоторых вечеринках они удалялись в частные покои и наслаждались свойственной обоим сексуальной раскованностью. Иногда только вдвоём; иногда присоединялась Шаста или какая-то другая подружка, иногда Матифф привлекал своих родственников-мужчин, которые были с ней по очереди. Порочность и удовольствие всегда оказывались на высшем уровне.
– Пожалуйста, – попросил Матифф. – Времени полным-полно. Ты знаешь, как я ценю тебя в физическом смысле.