Но теперь, через несколько часов и в том же самом месте, Вэнс не мог отыскать ни одной причины, по которой машину так резко занесло. Он потыкал мыском ботинка мягкую землю. Даже грязь была плотной, ни скрытых глубоких луж, ни маленьких карстовых воронок. Скачок напряжения во внутриколесном электромоторе? Ведь антипробуксовочная система зависела от софта. Но была неимоверно надежной. И вероятность того, что именно в этот момент случился сбой, который вызвал такое…
Вэнс отошел на некоторое расстояние от выживших бедолаг.
– Повезло, что перевернулась не биолаборатория.
– И не говори, – согласился Антринелл. – У нас в сиденья встроена хорошая защита от ударов, но это было бы для нее суровым испытанием.
– Да. Но я подразумевал то, что вы везёте.
– A-а. Ну, в этом смысле поводов для беспокойства ещё меньше. Боеголовки могут удариться о голый камень на окончательной скорости[74] и даже не поцарапаются, не говоря уже о том, чтобы сломаться. Их надо зарядить, чтобы начался запуск.
– А твердотопливные снаряды?
– Они не сдетонируют просто от того, что биолаборатория несколько раз перевернется. У них достойная внутрисистемная защита.
– Хорошо. Возможно, они нам понадобятся.
– Прошу прощения? – сказал Антринелл.
– Я не уверен, что это был несчастный случай.
– Не представляю себе, как это может оказаться саботажем.
– Я тоже, но случившееся точно расположено между тем и этим. Так что надо убедиться, что наш бомбовый груз в безопасности.
– Не верю, что ты это всерьёз. Даже если инопланетяне Сент-Либры существуют, откуда им знать, что мы везём? Во всем АЗЧ лишь двадцать восемь человек знают о нашей предосторожности на крайний случай.
Вэнс медленно кивнул, желая поверить, что Антринелл прав и он просто поддался паранойе.
– Скажи мне ещё раз, где была Анджела Трамело в момент аварии, – негромко попросил он.
Антринелл не смог скрыть потрясение.
– Ты ведь шутишь?
Вэнс ничего не сказал, просто посмотрел на него.
– О господи, не шутишь. Ладно, она была в «Тропике» позади меня. Его вёл капрал Эвиттс. Пассажирами ехали Трамело, Ковальски и Джустик. Дин Кришон вёл последний «Тропик», в котором сидели Бастиан Норт-два, Мелия и с ним Дорчев. Каждый из них может подтвердить, что она была там. Мы не упускали её из вида, Вэнс. Она никак не могла такое устроить.
– Ладно, пока что я это приму.
– Ты правда думаешь, что она замешана?
– Я не знаю, что за чертовщина творится на Сент-Либре, вот в чем проблема. С нами слишком много всего происходит, чтобы списывать это на неудачи и совпадения. Но у меня и впрямь есть идея по поводу Анджелы, которой я собираюсь с тобой поделиться. На всякий случай.
– На всякий случай… Ты серьезно?
– Тебе не кажется, что мы накапливаем потери с тревожной скоростью?
Антринеллу пришлось кивнуть в ответ.
– Ага. Даже мои люди об этом говорят.
– И она всегда рядом.
– По правде говоря, как и все мы.
– Но никого из нас здесь не было, когда убили Бартрама Норта и его домочадцев.
– Я думал, её допрос показал высокую вероятность того, что монстр все-таки существует.
– Но чем дальше продвигается расследование в Ньюкасле, тем больше все смахивает на то, что убийство Норта связано с какой-то незаконной корпоративной операцией.
– Теперь у нас под стражей Эрни Рейнерт. Команда на Передовом Рубеже вытащит из него правду.
– Ральф Стивенс узнает, кто его нанял, да. Если Эрни в курсе.
– Как это понять? – спросил Антринелл. – У тебя сомнения по поводу экспедиции?
– Я не знаю. Инопланетная раса точно объясняет все, что случилось. Но как быть с Анджелой?
– А что с ней?
– Она один-в-десять, – сказал Вэнс.
Это беспокоило его с того самого момента в январе, когда Вермекия передал её досье. Увидев её в тюрьме Холловей в точности такой же, как много лет назад, словно она совершила прыжок во времени оттуда в сегодняшний день, он не на шутку встревожился. Это была не зависть… не совсем, хотя он теперь каждое утро куда более критически разглядывал свое отражение в зеркале. Он просто не понимал, откуда она явилась, и это противоречило всему, чего он придерживался. АВР существовало, чтобы получать ответы.
– Её арестовали двадцать лет назад. Я не очень-то хорошо определяю возраст, но тогда она выглядела лет на девятнадцать. Я кое-что раскопал по обработке один-в-десять. Процесс запускается ближе к завершению подросткового возраста, когда заканчивается созревание, так что в то время ей могло быть от восемнадцати до тридцати.
– Я это понял, – сказал Антринелл. – И что?
– Сейчас эта процедура невероятно дорогая. И даже если предположить, что ей сорок пять, в чем я сомневаюсь, её зачали примерно в две тысячи девяносто восьмом году.
– Ага, цифры сходятся.
– Цифры, да. Но кто она такая? Обработка один-в-десять немыслимо дорогая и редка сегодня, хотя и не настолько исключительна, как раньше. Но сорок пять лет назад? Это самые ранние дни, последовавшие за открытием, тогда обработка наверняка была феноменально дорогой.
– Ладно.
– Ну так вот, и кто же сорок пять лет назад был достаточно богат, чтобы потратить столько денег на дочь? А мы ведь говорим о десятках миллионов. Сложно делать точные предположения. Кроме того, в большинстве американских штатов суровые законы против модификации зародышевых линий.
– Это был миллиардер. Недостатка в них в транскосмических мирах не ощущалось ни тогда, ни сейчас.
– Нет. Не ощущалось. Но я попросил Вермекию что-нибудь накопать. Вышло интересно. Мы нашли вероятное семейное соответствие ДНК с Люси Трамело, чье досье нашлось в бюро ГЕ по гражданству. Она была французской гражданкой, которая эмигрировала в Орлеан сорок семь лет назад в возрасте тридцати пяти лет. Прибыв в Пантен, она купила большой виноградник на краю города и жила там в комфорте, через год вышла замуж. В записях фигурируют трое детей, и они до сих пор управляют виноградником. Но сама Люси умерла два года назад. Нет свидетельств о том, что у её семьи хватало денег, чтобы купить ей такую недвижимость, и до эмиграции не нашлось ни одной французской государственной записи о её месте работы. Поэтому я предположил, что она купила виноградник на деньги от суррогатного материнства. Сравнение ДНК показывает связь во втором поколении, то есть в общем и целом Анджела – эквивалент её внучки. Это объяснимо, если учесть модификации, которые производятся в ДНК один-в-десять. Интереснее то, что Вермекия не смог отыскать никого, кто соответствовал бы её другим семейным чертам. У нас нет никаких записей о её вероятном отце.
– Мне сложно в это поверить. АВР может получить доступ в любую правительственную базу с личными данными.
– Вообще-то нет, мы не можем. – Вэнс ухмыльнулся. – Прежде всего, существуют отдаленные планеты. Поскольку, с точки зрения транскосмических миров, их официально не существует, мы так и не смогли добраться до их сетей. Кроме того, есть ещё Новое Монако.
– A-а. Да, мне это нравится. Мир мультимиллиардеров, который нам не разрешается посещать. Он бы подошел.
– В самом деле. Вообще-то он идеально подходит. За исключением одной мелочи.
– Какой?
– Зачем наследнице с Нового Монако становиться шлюхой Бартрама Норта?
– Да, это сильный довод. – Весёлости у Антринелла заметно поубавилось.
– Единственное возможное объяснение, что она делала в том особняке, такое: она была агентом под прикрытием. И это очень большая натяжка. Но даже так мы не можем объяснить её мотивацию, ведь человек с такими деньгами и воспитанием попросту не пошел бы на подобный шаг. Однако, если она это сделала, возникает вопрос о целой скрытой корпоративной операции.
– То есть ты хочешь сказать, что убийство в Ньюкасле было последней фазой какой-то двадцатилетней корпоративной битвы и монстра не существует?
– Нет. Я же видел, как допрашивали Анджелу. Я сидел и смотрел, как мозговой сканер вытащил ту картинку из её мыслей. Она помнит о чем-то противоестественном, что увидела в особняке Бартрама той ночью. И, учитывая остальные детали того допроса, мне трудно это игнорировать.
Хотя было кое-что, о чем он не собирался рассказывать Антринеллу, а именно стойкость Анджелы. Он видел самых крепких людей, которые ломались в тех нечестивейших комнатах, лежали на полу и плакали, обезумевшие от токса, умоляющие задавать им любые вопросы в отчаянном желании ублажить тех, кто их допрашивал. Эти люди, одурманенные, выглядели жалко.
АЗЧ получил от Анджелы все, что хотел, но сломить её волю так и не удалось. Её довели до отчаяния, заставили сходить с ума от ярости к себе, да. Но внутри нее до самого конца горела прежняя неистовая ярость – об этом стоило бы спросить хотя бы техника, которому её гнев стоил глаза. Она так и не покорилась. Лишь очень необычный человек с безупречным самоконтролем способен вынести все, что мог предъявить ему Передовой Рубеж, и сохранить рассудок в относительной целостности. Человек, наделенный бескрайним высокомерием, тот, кто родился и вырос на Новом Монако.
– Вот чертовщина!
– Да уж, точно, – сказал Вэнс. – Мы вернулись к тому, с чего начали, и у нас множество необъяснимых смертей на Сент-Либре. Если мы хотим с этим разобраться, нам понадобятся весомые научные доказательства. Итак, что у тебя для меня есть?
– Ничего полезного, – признался Антринелл. – Мы взяли больше восьми тысяч образцов, после того как колонна выехала из Вуканга. Ребята хорошо поработали с коллекторами, которые мы сделали. Мы уже проверили семьдесят процентов. Здесь потрясающее разнообразие видов растений, но подлинных отличий от основных генетических последовательностей Сент-Либры нет.
– Ясно.
– Дело не только в этом, Вэнс. Мы брали образцы в Абеллии, Эдзелле и Сарваре. Изменчивости нет нигде.
– Но территория сбора образцов не такая уж большая.
– Верно. Однако её протяженность – более шести тысяч километров. Полная устойчивость на подобных расстояниях – весьма красноречивый показатель. А ведь мы не приняли во внимание аналогичное отсутствие изменчивости, которое существует до самых Независимых государств.