Ответа не последовало, и на помощь ей пришёл спасительный гнев. «Не кисни, дура! Ты уже не ребёнок, чтобы обижаться на родителей!» — прикрикнула она на себя.
— Зачем вам это нужно? — резко спросила она. — Впрочем, я догадываюсь. В последнее время консерваторы плетутся в хвосте избирательных списков, и вы, как та пресловутая крыса, покидаете тонущий корабль.
Оскорбительная реплика пришлась командующему не по вкусу, но он сдержал раздражение.
— Ну и кто поставит мне это в вину? Особенно когда выплывет информация о том, что ты моя дочь, и консерваторы с треском выгонят меня из партии?
— Понятно. Это даст вам возможность без потери лица перейти в лагерь либералов, — девушка усмехнулась. — Что дальше? Не удивлюсь, если вы метите на пост конрайро.
— Считаешь, что я недостоин? — осведомился Ватро Нобус зловещим тоном.
Прежде чем ответить, Ирида бросила на него оценивающий взгляд и, взвесив все «за» и «против», пришла к неожиданному выводу.
— Как это ни противно признавать, но, кажется, из вас получится неплохой конрайро. Конечно, если вы расстанетесь со своими расистскими замашками.
— Это несложно. Главное, грамотно преподнести мою метаморфозу избирательному ректорату.
— Не думаю, что вам легко будет расстаться со своими убеждениями.
— Я политик и этим всё сказано, — ответил командующий и насмешливо улыбнулся. — Что же ты не спросишь, какая роль отводится тебе?
— Что? — удивилась Фапивата. — Вы имеете наглость строить какие-то планы в отношении меня?
— Глупый бледнокожий жабёнок! — вздохнул Ватро Нобус и его глаза заискрились смехом, когда девушка бросила на него негодующий взгляд. — Неужели ты думаешь, что партия консерваторов тонет без моего участия? — Он с сожалением всмотрелся в лицо дочери, и потянулся за новой сигаретой. — Я рад, что ты унаследовала мой ум, и мне очень жаль, что ты совершенно не похожа на коренную рокайдианку. Даже либерально настроенный Закори Варпевас не рискнул на тебе жениться, хотя был влюблён в тебя по уши. Впрочем, последнее обстоятельство нисколько меня не удивляет, ведь ты дочь Лилиан, а она мастер завлекать в свои сети.
— Неужели? — кипя от гнева, вопросила Ирида. — Сколько лет было мой матери-соблазнительнице, когда она положила на вас глаз? Пятнадцать? А вам? Кажется, тридцать, если я не ошибаюсь. И вы хотите сказать, что взрослый человек, к тому же до предела набитый расистскими предрассудками, не сумел противостоять чарам глупой девчонки?
— К твоему сведению, Лилиан никогда не была глупой, — возразил Ватро Нобус и вздохнул про себя, когда перед его внутренним взором появился образ девушки, похожей на прекрасного ангела. — Твоя мать была редкой красавицей. И когда этот доступный соблазн однажды оказывается в твоей постели, устоять практически невозможно.
— Хотите сказать, что моя мать гулящая? — процедила девушка, едва удерживаясь от того, чтобы не вскочить на ноги и не наброситься с кулаками на своего биологического отца.
Все её чувства были написаны на лице и Ватро Нобус засмеялся.
— Если я скажу что да, неужели ты пристрелишь меня? — поинтересовался он.
— Не исключено! — ответила Фапивата.
Она действительно была готова его прибить чем-нибудь тяжёлым, но желательно без летального исхода. Несмотря ни на что она не желала ему смерти.
— Тогда не буду рисковать и отвечу честно: Лилиан никогда не была гулящей девкой. А вот наглости и смелости ей было не занимать, впрочем, как и тебе. Как только она вообразила, что влюблена в меня, моя жизнь превратилась в ад. Она тенью бродила за мной по всему поместью, пока я не захлопывал двери перед её носом и не запирал их на ключ. Матушка пробовала её увещевать, отец наказывал. Лилиан запирали в чулане, сутками держали без воды и питья, отправляли на самые грязные и тяжёлые работы, но ничто не помогало. Каким-то чудом она вновь оказывалась среди тех, кто работает в доме, и всё начиналось сначала. Где бы я ни находился, она была рядом и бросала такие влюблённые взгляды, что вскоре насмешки посыпались со всех сторон. Дело дошло до того, что знакомые и родственники заключали между собой пари, насколько меня хватит, прежде чем я окончательно вышвырну нахальную служанку из дома.
По лицу рокайдианца скользнуло странное выражение, и будь это кто-то другой, Ирида поклялась бы, что он испытывает признательность к её матери за нескрываемую безрассудную любовь.
— Почему же вы не выгнали её сразу? — сухо спросила она.
— Не знаю, — ответил он. — Было просто любопытно, чем всё это кончится.
— Полно лукавить! — рассердилась девушка. — Вы ждали, как скоро она забудет о своей гордости и окажется в вашей постели, чтобы затем с позором вышвырнуть её из дома. И хватит об этом! Я не желаю слушать подробности падения своей матери! — воскликнула она, надеясь, что командующий закончит мучительный для неё разговор.
Ватро Нобус усмехнулся и щёлкнул зажигалкой. Золотой дракончик дохнул огнём, но его пламя так и не коснулось кончика сигареты.
— Возможно, ты права, — сознался он. — Вы, переселенцы, придаёте слишком много значения невинности девушки, и Лилиан, несмотря на всю любовь ко мне, никак не решалась переступить последнюю грань. Ну а я был страшно зол на неё. Я хотел втоптать её в грязь. Опозорить так, чтобы она не смела поднять голову и посмотреть в глаза окружающим.
— Удалось? — прошипела девушка. Сейчас она была готова его убить, причём без всякого снисхождения.
— Нет.
— Почему?
— Хвастать было нечем. Подумаешь, переспал с белокожей служанкой. К тому же эта дурочка так сияла, что у меня не повернулся язык кому-либо рассказать и, как оказалось, к лучшему. Впоследствии никому не пришло в голову связать беременность Лилиан с моим именем. — Ватро Нобус перестал улыбаться, и на его лице промелькнуло сомнение. — Не знаю, стоит ли тебе это рассказывать… видимо, придётся. Не хочу оставлять мины замедленного действия.
И он рассказал всё, без утайки — сначала о том, как выдал Лилиан замуж, а затем каким образом она оказалась в смертоносной пустыне.
— Теперь ты знаешь, что мной двигало, и я надеюсь, что живущий в тебе неподкупный судья, однажды примет смягчающие обстоятельства и твой приговор будет не столь суров, каким я читаю его сейчас в твоих глазах.
И в самом деле, по мере его исповеди девушка всё больше мрачнела.
— Ничего не могу обещать, — отозвалась она бесцветным тоном. — Вы признались в намеренном убийстве и вряд ли можете рассчитывать на снисхождение.
С явной досадой Ватро Нобус швырнул незажжённую сигарету в пепельницу, и та исчезла в бесцветной вспышке.
— Не глупи, Ирида! Не стоит поднимать шум. Я твой отец и никакой суд не примет твои слова в качестве обвинения, а иных доказательств у тебя не будет, это я тебе обещаю.
Губы девушки сжались в упрямую линию.
— Не сомневаюсь. Кстати, я уже говорила, что мой отец Корвин Фапивата и другого отца у меня нет, и не будет, — жёстко проговорила она и, помолчав, добавила: — Я признаю, что вы немало сделали для меня, но родство это нечто большее, чем кровные узы. Чтобы иметь право называться отцом нужно любить своего ребёнка… Помолчите, сэр! Я ещё не всё сказала! Родителями имеют право называться лишь те, кто находится рядом со своим ребёнком, и болеют за него всей душой в самые трудные моменты его жизни. Это не вы были рядом со мной, когда я… — она сглотнула горький комок в горле, — хотела умереть после того несчастного случая с сестрой.
— С твоей стороны было непростительной глупостью прыгать со скалы.
— Возможно. Но я была ребёнком, и я была в отчаянии. Если бы не папа, который сутками не отходил от меня, не знаю, чем бы закончилось дело. Это он утешал меня и как маленькой рассказывал сказки и кормил с ложечки.
— Поверь, я страшно рад, что подобрал Лилиан такого замечательного мужа. Потому зря расстраиваешься, я не претендую на его место. Я всего лишь хочу, чтобы ты подготовила мать к той шумихе, что начнётся, когда объявят, что ты моя дочь. Ближе к вечеру за ней прилетят. Я хочу, чтобы она прошла омолаживающие процедуры, — проговорил командующий с раздражением в голосе. — А теперь ступай, у меня нет больше времени. Да, чуть не забыл! Разведись, наконец. Хватит уже обманывать себя и других, Романович тебе не муж.
В преддверии грядущих неприятностей у девушки ёкнуло сердце: она понимала, что может сколько угодно хорохориться и не признавать рокайдианца отцом, но не считаться с ним было невозможно.
— С чего вы это взяли? — спросила она нарочито безразличным тоном.
Командующий бросил ей информационный кристалл.
— Посмотри на досуге. Думаю, тебе будет интересно. Судя по донесениям агентов, твой так называемый муж завёл себе другую семью. Причём у них есть общий ребёнок, которому уже пять лет.
— Вы что, шпионили за мной? — взвилась Фапивата, выведенная из себя.
Раздражение Ватро Нобуса заметно подросло.
— Естественно, я не упускал тебя из виду. Всё же ты моя дочь, к тому же единственная, хаос тебя побери! — Он стукнул кулаком по столу. — Думаешь, я стал бы тут разглагольствовать с белокожей тупой жабой, будь у меня нормальные дети?!
Когда девушка, не прощаясь, вылетела из его кабинета, Ватро Нобус откинулся на спинку кресла и с усталым выражением на лице прикрыл глаза, но он недолго оставался один. С противоположной входу стороны отворились двери лифта, и оттуда вышла высокая стройная рокайдианка, облачённая в национальный костюм. Он состоял из сложного головного убора, кожаных сандалий и платья: облегающей узорчатой чёрной рубашки до щиколоток и такой же длины свободной туники из полупрозрачного синего шёлка. Женщина была уже не молода, но по-прежнему потрясающе красива. С царственной грацией она прошлась по кабинету и, остановившись, изящным движением подобрала длинную юбку и села на место, на котором только что сидела девушка. Поставив локти на стол, она положила подбородок на сплетённые пальцы рук, унизанные многочисленными кольцами, и устремила взгляд на Ватро Нобуса.