— пролепетал Бурага.
— Что?! — поперхнулась Аэлита. — Тебе было пятнадцать лет, когда мы впервые встретились?
— Ну да! — сознался Бурага. — Почти пятнадцать.
— Очень интересно! Уже в то время тебя знали, как блестящего финансиста, — оживился Ласло.
Бурага нервно затеребил салфетку.
— Я с четырёх лет самостоятельно работаю на бирже Содружества и с двенадцати лет путешествую между мирами.
— Вот оно что! — Ласло не спускал с него глаз. — Одного не понимаю, о чём только думали твои родители.
— У меня их нет!.. Можно так сказать.
— Так они есть или ты их не знаешь? — требовательно спросил Ласло.
— Скорей это они не хотят меня знать, — Бурага криво усмехнулся. — Да нет, в детстве я был нормальным, за исключением точных наук. Но и этого хватило, чтобы семья от меня отвернулась. Иногда я жалею, что не родился таким же тупым, как мои старшие братья, — тоскливо проговорил он.
— Ясно. В семье дебилов родился гениальный ребенок, и они не придумали ничего лучшего, как затравить его до такого состояния, что он сбежал из дома, — констатировал Ласло и тут же спросил: — Когда и отчего развился маниакальный психоз и, главное, почему ты не лечишься? — Он улыбнулся, натолкнувшись на хмурый взгляд собеседника. — Извини, что лезу в твою личную жизнь, но это не праздное любопытство. Просто у меня есть сын, и я не хочу его упустить, как это сделали твои родители.
— Ничего особенного не было, всё началось в подростковом возрасте, — проговорил Бурага.
— Я также спрашивал, почему ты не лечишься, — терпеливо напомнил Ласло, хотя видел, что он впадает в истерическое состояние.
— Потому что врачи сказали, что возможны осложнения! А я не хочу потерять свои способности к финансовым операциям!
— Спокойно, Климент! Не нужно так нервничать! Давай успокоимся и поговорим о том, с чего начался наш разговор, о будущемСодружества…
— К хаосу! — Бурага вскочил на ноги. — Будущее Содружества? — он издевательски хрюкнул. — Идиот! У Содружества нет никакого будущего и у тебя его тоже нет! Понял, ублюдок? Думаешь, я не вижу, что ты меня презираешь? — визгливо выкрикнул он и вдруг замер с перекошенной физиономией. — О Атум! Мой мнемоподавитель! Я совсем забыл, что ты мнемос!.. Не смей залезать в мои мозги! — Он попятился прочь, а затем со всех ног бросился к выходу из кают-компании.
— Психованный извращенец! Я, к твоему сведению, никакой не мнемос! Так что можешь не переживать за содержимое своих дерьмовых мозгов. Оно осталось неприкосновенным! — выкрикнул Ласло, довольный тем, что провокация удалась, и Бурага проговорился.
Он налил себе вина и подцепил солидный кусок лутайды, которая пришлась ему по вкусу, а затем протянул вилку Аэлите.
— Попробуй, малыш! Конечно, это не рамбуанские деликатесы, но, думаю, тебе это понравится.
На личике звёздной кошки появилось вредное выражение.
— Ну, не знаю! А вдруг нет? — Она сделала вид, что принимает угощение, а затем отпрянула. — Фу на тебя! Я не люблю лутайду.
— Поганка! — констатировал Ласло и отправил деликатес себе в рот. — Кошка есть кошка. Правильно бабуля делала, что потчевала тебя одними сливками. — Он хитро прищурился. — Может, ты на самом деле любишь сливки? Скажи, не стесняйся!
— Люблю, — призналась Аэлита. — Но в меру.
— Тогда держи! Хотел приберечь до какого-нибудь торжественного случая, но затем решил, что не стоит откладывать.
Сначала на столе появилась прозрачная пирамидка, наполненная чулианскими сливками, а затем Ласло положил перед ней знакомый яркий пакетик с рамбуанскими деликатесами.
— Спасибо! — Аэлита признательно посмотрела на него. — А я вот не сообразила купить тебе подарок. Вечно ты ставишь меня в неудобное положение! — добавила она с досадой в голосе.
— Брось, малыш! Я же просто хотел тебя порадовать.
— Я знаю! Но всё равно как-то неловко.
— Тогда я требую свой поцелуй в щёчку! — заявил Ласло.
— Ну ладно! — звёздная кошка налетела на него и звонко чмокнула в щеку. — Миленький обезьян, пожалуйста, не балуй меня, а то к хорошему быстро привыкаешь, — попросила она с лёгкой грустью.
— Глупышка! Как же я могу не баловать реинкарнацию бабушкиной любимицы? Тем более что в детстве бедной Литушке здорово доставалось от меня.
Аэлита грозно сдвинула бровки.
— Ну-ка, признавайся, дёргал бедняжку за хвост? — вопросила она инквизиторским тоном.
— Всякое бывало, — улыбнулся Ласло. — Но главная моя провинность заключалась в том, что я сдавал её напрокат соседским девчонкам. Они её пеленали, а затем запихивали в игрушечную коляску. Бедная Литушка голосила благим матом, пока не прибегала Маришка и не спасала свою любимицу.
— Ах, даже так! — Аэлита ухватила его за ухо.
— Ой-ой! Будешь зверствовать, я не буду ничего тебе дарить! — пригрозил Ласло.
— Да ну?! Если я имею хоть какое-то отношение к вашей несчастной кошке, то за такие издевательства ты по гроб жизни обязан дарить мне рамбуанские деликатесы! — заявила она и с видом оскорблённой королевы вернулась на своё место.
— Ну, так сливки я заберу, если ты не хочешь, — поддразнивая её, проговорил Ласло и с опасливой миной потянулся за прозрачной пирамидкой.
Звёздная кошка шлёпнула его по руке.
— Не твоё, не тронь! — рыкнула она, и он поспешно протянул ей второй пакетик рамбуанских деликатесов.
— Не гневайтесь, ваше кошачье величество! Вот вам дополнительная взятка.
Ласло льстиво улыбнулся, и звёздная кошка сменила гнев на милость.
— Ладно! Так и быть, живи! — снисходительно сказала она и надорвала упаковку. — О Атум! Какой божественный аромат! — воскликнула она с блаженным выражением на личике.
— Ну и вонь! — прогундосил Ласло.
Зажимая нос, он бросился к блоку управления и включил в каюте дополнительную регенерацию воздуха.
Глядя на его перекошенную физиономию, Аэлита театральным жестом высыпала содержимое обоих пакетиков в плоское блюдо. Видимо, для усиления драматического эффекта действие сопровождалось демоническим смехом.
— Так будет с каждым ненавистником рамбуанских деликатесов! — мстительно выкрикнула она вслед спасающемуся бегством помощнику.
Бурага, наблюдающий за этой сценой при помощи потайного следящего устройства, не выдержал и засмеялся. Постоянное напряжение отпустило, и он с неожиданной для себя надеждой подумал, что возможно всё не настолько плохо, как ему кажется.
Несмотря на постоянное ожидание, бесплотный голос, прозвучавший в голове, застал его врасплох.
«Веселишься, ничтожество?» — прошипел его неотвязный мучитель и от мгновенно накатившего страха Бурага покрылся липким потом.
— Какое уж здесь веселье! — выкрикнул он с отчаянием. — Что на этот раз вам нужно от меня?
«Ты нашёл аллу ковачара?»
— Да! Я знаю, кто ключ-деструктор!
«Тогда убей его!» — приказал невидимый собеседник.
Почувствовав, что остался один, Бурага схватился за живот, и со всех ног бросился в туалет.
Понос и рвота мучили его до тех пор, пока страх не пошёл на убыль. Тогда он влез под ионный душ, а затем чуть живой рухнул на кровать.
Увы, искусственный сон не принёс желанного забытья. Там тоже были они — зловещие безликие тени, настолько противоестественные, что от одного их вида бросало в дрожь. В полном молчании они скользили по равнине с редкими деревьями, и громадная низкая луна заливала окружающий пейзаж кровавым светом. Вот только этой живительной влаги больше здесь не было. Незнакомый мир был безнадёжно мёртв. Неведомые твари высосали жизнь даже из растительности. От малейшего дуновения воздуха сухие листья и травы превращались в прах. С тоскливым воем ветер проносился над обезлюдевшими городами и посёлками и временами ему вторил хор погибших душ. Тогда у Бураги вставали волосы дыбом и он, весь мокрый от пота, просыпался от собственного крика.
Твари появились, когда ему исполнилось десять лет. Ему начал сниться этот жуткий сон, который вызвал у него стойкий энурез, а затем голоса теней зазвучали наяву, и это едва не свело его с ума.
Родители обратились к лучшим специалистам, но те лишь разводили руками. Они не видели никакой особой патологии, способной таким образом повлиять на психику ребёнка. В ушах Бураги до сих пор стоял горький плач матери и то, как она кричала на отца, обвиняя его в бедах сына. «Как смел ты тащить такого кроху на биржу? Гений! Гений! Нашёл чем хвастаться!.. Негодяй! Как ты будешь жить, если с нашим мальчиком что-нибудь случится?!»
Подкравшись к двери, Климент заглянул в кабинет отца. Тот с нежностью обнимал мать и гладил её по волосам.
— Дорогая, успокойся!.. Корделия, прекрати! Не смей думать о плохом, это притягивает несчастья. Атум смилостивится, и наш мальчик выздоровеет.
— Глупец! Неужели ты не видишь, что он уже почти ни на что не реагирует! Может быть, ничего бы не случилось, если бы ты не заставил его работать на бирже.
— Корделия, я его не заставлял. Мальчик сам влез в торги, — устало проговорил отец. — Я пробовал его отстранить, но он поднял рёв до небес. В конце концов, у каждого ребёнка свои игрушки. Наш сын особенный, вот и игрушки у него особенные, только и всего. Если уж на то пошло, то лишь биржа возвращает его к нормальному состоянию.
У детей гибкая психика и со временем мальчик притерпелся к ужасным спутникам, которые незримо вмешивались в его жизнь. В основном, ему нужно было перечислить ту или иную сумму на указанный счёт. Но требования быстро росли и вскоре стали настолько непомерными, что он уже не успевал получить нужные средства, и тогда последовало наказание. Сначала тени взялись за животных, которых он любил, затем за знакомых и в последнюю очередь за его семью.
Первым убили старшего брата, и мальчик ушёл в себя, перестав реагировать на окружающее. Но это его не спасло. Стоило не выполнить очередное требование, и следующим стал Дарт, который был ему не только братом, но и единственным другом.
Ужасный сон оказался пророческим. Если старшего брата застрелил наёмный убийца, то среднего брата тени убили сами. Дарта нашли в кровати. Казалось, он спит, но стоило его коснуться, и он превратился в горстку мельчайшей пыли.