Зная свою мать, девушка пробовала возражать, но к ней не прислушались, и она решила оставить всё, как есть. В конце концов, — подумалось ей, — недоумки, неспособные отрешиться от стереотипов, должны получить своё. Она ни на минуту не сомневалась, что Лилиан не промолчит, когда услышит беспардонную ложь, которую придумали ловкачи в оправдание Ватро Нобуса.
При виде множества народа, ждущего их у величественного здания Оторона — дворца искусств, где должна была проходить пресс-конференция, у Фапиваты противно засосало под ложечкой. Когда флайер сел, девушка протянула руку Ватро Нобусу, который уже успел выбраться наружу. Лилиан такой чести не удостоилась и спрыгнула сама.
Фапивата сразу же почувствовала враждебность окружающих и, поравнявшись с матерью, тихо предупредила, чтобы она сохраняла спокойствие и не реагировала на злобные выкрики.
Следом за ними на площадь опустился ещё один флайер и настроение толпы радикально изменилось. Тория Нобус приветственно помахала своим многочисленным поклонникам и, подойдя к девушке, взяла её за локоть.
— Ирида-ро! Я же просила тебя надеть наш национальный наряд! — сказала она, пряча досаду под снисходительной улыбкой.
— Я бы надела, но он мне не к лицу, — парировала девушка и стиснула зубы, когда пальцы рокайдианки впились ей в кожу.
— Дорогая, я неоднократно говорила тебе, что в политике нет мелочей. Если тебя просят что-то сделать, значит, это необходимо. К счастью, я ничего не пускаю на самотёк. За кулисами ты переоденешься и предстанешь в том виде, в каком было задумано.
Тория Нобус повелительно глянула на своё сопровождение и одна из женщин сразу же перешла на быстрый шаг и вскоре исчезла за дверью, ведущей в Оторон.
Несмотря на решимость отстоять свой выбор, Ирида всё же проиграла в битве характеров. Тория Нобус победила, и ей пришлось не только облачиться в рокайдианское платье, но и вытерпеть ухищрения стилиста, который кардинально изменил её макияж и причёску.
Выйдя на сцену, Фапивата обвела взглядом зал и не смогла отказать себе в маленьком удовольствии. Она со злорадством подумала, что Тория Нобус совершила крупный промах. Как такового запрета не существовало, но переселенцы никогда не рядились в одежды коренных жителей и партер, где восседали сливки рокайдианского общества, сначала зашумел, а затем установилась мёртвая тишина. Обращённые к девушке взгляды источали враждебность, доходящую до ненависти. Ведь какая-то презренная переселенка посмела на глазах у всех опорочить то, что было для них свято. Впрочем, среди моря враждебных тёмных лиц были кое-какие исключения. К примеру, Ойдо Варпевас, владетель Эжутана, одобрительно улыбнулся, поймав взгляд своей любимицы. А вот на лицах молодых рокайдианцев, с которыми девушка была знакома по совместным учениям, преобладающим чувством было изумление. «И даже Закори не исключение», — с горечью подумала она.
Чтобы окончательно не разочароваться в своей первой любви, Фапивата перевела взгляд на ложи, отведённые инопланетянам, и чуть было не вскрикнула от радости, натолкнувшись на смеющийся взгляд того, кого она совсем не ожидала здесь увидеть.
Видя, что девушка его заметила, Ласло приподнял сына и тот, просияв, распахнул руки, посылая ей воздушный поцелуй. Аэлита тоже привстала и с умильной рожицей повторила его жест. Заслышав смешки из соседних лож, мальчик и звёздная кошка переглянулись и повторили своё приветствие уже на бис. Ирида улыбнулась и, наплевав на этикет, помахала им в ответ.
ГЛАВА 36. Рокайдо. Как стать принцессой
Тем временем действо шло своим чередом. Среди журналистов установили очередность и попросили не выкрикивать вопросы с места.
После недоброжелательного приёма перед дворцом, а затем в центральном зале Фапивата была готова к провалу тщательно продуманного представления, но дальнейшие события показали, что она плохо знает свою рокайдианскую бабку. Сочтя, что подготовленный сыном сценарий несколько слабоват, та перехватила инициативу и сама повела игру.
Тория Нобус оказалась непревзойдённым мастером импровизации. Несколько отточенных жестов, изящный поворот головы, доброжелательный взгляд, адресованный злостным врагам, и она полностью завладела вниманием зала. Заинтригованные журналисты оживились, учуяв в воздухе сенсацию, и снова включили аппаратуру, готовясь записывать.
Поняв, что нужное впечатление произведено, рокайдианка встала и знаком заставила подняться девушку, которая сидела рядом с ней. Выдержав эффектную паузу, она проговорила:
— Господа, разрешите представить вам мою внучку. Пока она носит другую фамилию, но скоро это изменится. Думаю, Ирида не будет возражать и согласится взять фамилию своего отца Ватро Нобуса.
Она выждала, когда зал переварит не совсем уже свежую новость, а затем посмотрела на Лилиан и та, попав под обстрел множества любопытных глаз, судорожно стиснула в пальцах сумочку.
Видя, что матери нехорошо, Ирида положила ладонь на её плечо и она, подняв голову, жалко улыбнулась. «Господи, знала бы, что будет так много народу, ни за что не явилась бы сюда!» — жалобно прошептала она. Всё же поддержка дочери её подбодрила, но тут подошла Тория Нобус. Она тоже положила ей руку на плечо, и Лилиан снова одеревенела, ничего не видя перед собой.
— Я понимаю, господа, — проговорила рокайдианка, — многие из вас осудят моего сына за связь с переселенкой, но только не я. Да-да! Вы не ослышались! Пока муж был жив, я была вынуждена скрывать свои убеждения, а теперь я хочу сказать во всеуслышание, что расизм это дикость и то что мы, рокайдианцы, опустились до такой низости, не делает нам чести. — Она вперила взор в центр партера. — Карио Форо! Да, уважаемый, я к вам обращаюсь! Ведь вы историк, скажите мне, разве до Большого Взрыва на нашей планете делили людей по цвету кожи или по каким-либо иным внешним признакам? Например, по длине носа или форме ушей. Нет?.. Вы уверены?.. Спасибо, Карио! Вы можете сесть. Ну вот, господа! Если уж уважаемый историк утверждает, что на нашей планете никогда не было расизма, то мне просто нечего добавить.
После краткой паузы, призванной дать время рокайдианцам на осмысление услышанного, Тория Нобус грустно улыбнулась.
— Господа, я далека от того, чтобы осуждать тех, кто поднял Рокайдо из пепла. Я отдаю дань мужеству и упорству своего народа. Светлая память тем, кто дал нам возможность жить, а значит, дышать, любить, растить детей. Да что там, просто радоваться каждому прожитому мгновению! Какое это счастье может оценить лишь тот, кто однажды побывал в аду. В не выдуманном аду, господа! А в том реальном аду, где умирают близкие тебе люди. Причём умирают мучительно. Вы можете представить себе отчаяние отца или матери? Представляете, какое это горе, когда на твоих глазах ребёнок умирает от голода и жажды?.. И ты совершенно бессилен… ведь кругом один песок… и ближайшая вода за сотни… Пожалуйста, простите мои слёзы!.. Я всего лишь слабая женщина и как каждому родителю мне больно от одной лишь мысли, что моего ребёнка могла постигнуть такая участь.
Не вытирая слёз, текущих по лицу, Тория Нобус горестно посмотрела в партер.
— Скажите мне, господа, почему некоторые из нас позволяют себе презирать переселенцев? Разве не они помогли нам пережить самое тяжёлое время? Разве не они плечом к плечу трудились рядом с нами, точно также умирая от ожогов, голода и жажды? — её голос перестал дрожать и окреп. — Так отчего мы лишаем их права не только на эту землю, которая в равной мере принадлежит всем жителям Рокайдо, но даже права на свободу?.. И не нужно говорить, что у нас нет рабства! Как ни стыдно мне в этом признаваться, особенно перед лицом галактической общественности, но оно у нас есть. Да, есть! И будет, пока вы, господа, будете держать белокожую часть населения Рокайдо в клетке. Пусть в золотой, но клетке. Будто они не люди, а ручные серебрянки, как однажды сказала моя внучка.
В волнении Тория Нобус прижала руки к груди.
— Пусть я всего лишь жена и мать и к политике не имею отношения, но я всей душой болею за свой народ. Для меня никогда не имело значения, какого цвета кожа у моих сограждан. Я твёрдо знаю, что мы все рокайдианцы, как черные, так и белые. Я понимаю, кое-кому из коренных жителей чрезвычайно тяжело изменить устоявшееся мировоззрение, но пример моего сына, ранее убеждённого консерватора, подаёт мне надежду. Я верю, мой великий народ справится со злом, которое исподволь проникло в наши души. Мы вырвем его ростки и наконец станем единой семьей…
— Какая потрясающая женщина! Жаль что такие как она довольно редкое явление в политике, — сказал Ласло, когда страстное выступление рокайдианской аристократки заглушили бурные овации.
— В политике всегда больше женщин, чем это кажется на первый взгляд, — хладнокровно заметила леди Луару. Чтобы не смущать дипломатическую службу Рокайдо, она приехала инкогнито и официально представляла клан «Звёздных кошек Эрнатона».
— Не правда ли, котёнок? — спросила она, повернувшись Аэлите.
— Да, мама! — подтвердила девушка и весело хмыкнула. — Просто женщины предпочитают оставаться в тени и редко лезут в первые ряды, зато уж действуют наверняка. Например, как эта рокайдианка. Пользуясь удобным случаем, она взяла курс на более прогрессивную политическую линию и теперь, я думаю, её сыночку обеспечено место конрайро.
— Интересно, как она преподнесёт тот факт, что тридцать лет их семья знала, но помалкивала о существовании полукровки, — проговорил Рид-арр-Перев, который тоже находился в составе делегации «Звёздных кошек Эрнатона».
— Вайтори, такие личности, как Тория Нобус, убьют на глазах у всего света, а затем сумеют так повернуть дело, что именно убитый будет кругом виноват.
— А вы не преувеличиваете, обани? — вопросил Рид, почтительно глядя на леди Луару. — Если всё так, как вы говорите, то у обезьяна мало шансов выцарапать жену у семейки Нобусов.
— Ничего, как-нибудь справлюсь, — уверенно заявил Ласло и подмигнул сыну. — Ну что, Сашок, украдём нашу принцессу, чтобы её не сожрал местный дракон?