Припомнив, что за этим последовало, он будто наяву ощутил хлёсткие удары по своим многострадальным ягодицам. Взбешённая его выходкой Латисса устроила ему такую трёпку, что память о ней сохранилась на годы. Но это было ничто по сравнению с тем, что его ожидало, если бы Киргон узнал, как он попал в её комнаты.
Проказа сошла ему с рук лишь потому, что Латисса рискнула сделать то, что не сделал бы никто другой. Чтобы младший брат не выдал сам себя, она заблокировала ему участок памяти, отвечающий за предательское воспоминание. И вообще, бывая дома, сестра, как могла, помогала ему пережить непростое детство, хотя сострадание и помощь в их среде были наказуемы. Право на защиту ребёнка имела только мать, да и то лишь до определённого предела. От всех остальных такое поведение расценивалось как непростительная слабость, но Латиссу это не волновало.
И всё же однажды кто-то настучал на них Адонису Киргону. Андре подозревал, что это была Эмили Кортиус, его родная мать. Вместо того чтобы служить ему защитой, именно она была его главным врагом. Правда, прошло немало времени, прежде чем его подозрения оформились в уверенность.
Первым в кабинет, который небезосновательно называли пыточной камерой, Адонис Киргон вызвал внука. Когда он спросил, правда ли то, что ему помогает сестра, перепуганный мальчик даже не подумал запираться. И хотя он выложил всё как на духу, признание не спасло его от расправы. Адонис Киргон не отказал себе в удовольствии и вволю поиздевался над ним. Но это было ничто по сравнению с тем, что выпало на долю Латиссы, чей свободолюбивый дух служил для деда-садиста постоянным вызовом.
Спас их Лимас Киргон. До него дошли слухи о происшествии, и он ворвался в кабинет к отцу. При виде растерзанной Латиссы, он без раздумий прострелил ему голову.
Привычные ко всему врачи быстро поставили их на ноги. Тем не менее Адонис Киргон всё же успел довести четырёхлетнего Андре до нервного срыва, и старшая сестра до тех пор не отходила от него, пока он не пошёл на поправку.
«Жаль, что старый негодяй всё же сумел выжить. Одно радует, что его парализовало, и никакие чудеса медицины не могут вернуть ему прежнюю подвижность, — подумал Андре и, грустно улыбнувшись, провёл ладонью по стихотворным строчкам. — Даже не знаю, сестричка, проклинать тебя или благодарить за любовь и заботу. Как бы то ни было, но своим стремлением к человечности ты основательно подпортила нашу породу».
Выпрямившись, Андре достал бластер и, поставив луч на минимальную мощность, направил его на злополучный стих. Когда тот исчез под оплавленным лаком, он подошёл к туалетному столику и повертел в руках заколку Латиссы. Поскольку все вещи мнемосов служили оружием, он поискал, в чём её секрет. В застёжке обнаружилась тонкая игла, начинённая нанороботами (они вызывали паралич у жертвы), а один из камней оказался ампулой с отравляющим газом.
Поскольку это могли быть ещё не все сюрпризы, мнемос вернул её на место, не подозревая, что ему опять повезло. Когда заколка легла на своё прежнее место, часть оружейной установки, не обнаруженная им во время обыска, проанализировала его действия и вернулась к исходному режиму. В базовых установках искина гость числился в разряде приоритетных и подлежал уничтожению только в случае прямой угрозы жизни хозяйки.
Стоя в передней, Андре обернулся и напоследок вызвал в памяти образ единственно близкого ему человека. «Прощай, сестричка! Спасибо тебе за всё, что ты сделала для меня», — мысленно проговорил он и, проглотив комок в горле, шагнул в коридор.
— Отдай шкатулку! — потребовала Эмили, приставив оружие к его голове.
— Что-то ты подзадержалась, дорогая мамочка, — заметил Андре и, состроив понимающую мину, издевательски добавил: — А-а! Да ты просто струсила! Не захотела заходить в комнаты Латиссы и ждала, когда я сделаю за тебя всю грязную работу.
— Да нет, дорогой сыночек, меня задержала твоя ненаглядная жёнушка, — не менее язвительно парировала Эмили, и не преминула провернуть нож в его сердце: — Ты же не думал, что я позволю тебе израсходовать чудесное средство на эту никчёмную дурочку?
— Ну и что ты сделала с Вайдой? — осведомился Андре, но её не обмануло его показное безразличие.
Эмили забрала у него шкатулку и заглянула внутрь.
— Не тупи, мой мальчик! Конечно же, я дала этерингу завершить начатую работу. И не нужно так бесноваться! Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за избавление от тяжких уз Гименея.
— Тебе это даром не пройдёт! — пообещал Андре, борясь с желанием свернуть матери шею. На этот раз оно было столь велико, что он боялся потерять над собой контроль.
— Порой я поражаюсь твоей наивности. Неужели ты думаешь, что Лимасу есть дело до твоей жены? Он всегда ненавидел Вайду, хотя это странно при той любви, которую он питал к Латиссе, — Эмили попыталась коснуться щеки сына. — Бедный мой малыш! Полно шарахаться от меня, будто я тебе враг…
— Замолчи! — рявкнул Андре, не вынеся её притворства. — С такой матерью, как ты, никаких врагов не нужно.
С лица Эмили пропало выражение нежности и участия.
— Что ж, между матерью и сыном не должно быть секретов, — прошипела она и по её губам зазмеилась улыбка. — Я рада, что они обе мертвы, твоя обожаемая сестрица и её тупая дочь. Пожалуй, нужно будет заглянуть в церковь и попросить, чтобы боженька не медлил и как можно скорей прибрал тебя…
— Сука!
Не выдержав, Андре бросился к матери и она, с хладнокровием профессионального убийцы, выпустила в него всю обойму вапри-24.
— Не советую меня преследовать. Сам знаешь, даже у вадсайдских комбинезонов есть уязвимые места, — предупредила она перед уходом.
Это не было пустой угрозой, его мать была одной из лучших в их деле и Андре решил отложить месть на более подходящее время. Взяв себя в руки, он отправился в медицинский комплекс.
Анабиозная камера, в которой находилась Вайда, действительно больше не работала. С присущей ей безжалостностью Эмили оборвала последнюю ниточку, что связывала его с сестрой. Зрелище человека, поглощённого этерингом, было не из приятных, и он запустил программу аннигиляционной очистки.
Появившийся Киргон глянул на отключённую анабиозную камеру, затем на напряжённо выпрямленную спину сына. На его лице промелькнуло сочувствие, которое тут же сменилось раздражением, и он вскинул руку с оружием.
Бывший глава мнемосов, Адонис Киргон, с той поры как его парализовало, целыми днями просиживал в специально оборудованной комнате и, как злой дух, следил за сыном, которому был вынужден передать власть.
— Ну что, не помогло? — вопросил Киргон, после того как расстрелял крохотных шпионов.
— Будто ты не знаешь! — Андре повернулся к нему. — Эмили не дура. Без твоего согласия она не осмелилась бы убить Вайду.
— Твоя жена была безнадёжна. Последняя проверка показала, что этеринг добрался до её мозга, — не стал отпираться Киргон и, помедлив, добавил: — Я знаю, ты успел привязаться к глупой девчонке. И всё же согласись, лучшее, что она могла сделать для тебя, это умереть. Андре… — позвал он сына, когда его взгляд затуманился и ускользнул в сторону, — можешь проклинать меня, но я убью любого, кто будет угрожать твоей безопасности. Как только закончим дельце с полукровками, ты войдёшь в родовое древо Киргонов. Согласен?
На лице молодого мнемоса промелькнуло странное выражение. Он глядел на отца так, будто впервые его видел.
— Я же не идиот, чтобы отказываться от такого предложения, — ответил Андре, стараясь не выдать своего удивления.
— Глупости, сын! Я тебе не Латисса. Если провинишься, то пощады не жди.
— Даже в голову не приходило… — спохватившись, молодой мнемос опустился на одно колено и с почтительным видом поцеловал отцовскую руку.
Судя по замкнутому выражению лица, разговор по душам был окончен. Киргон из родителя вновь превратился в беспощадного правителя.
— Спасибо за оказанную честь, сейдж! Когда приступаем?
— Чем быстрей, тем лучше, — последовал холодный ответ.
— А у нас получится? — рискнул спросить Андре и чтобы не переполнять чашу отцовского терпения, поспешно добавил: — Дельце-то непростое.
— Да, дельце непростое, но всего предугадать нельзя. Летим сначала в штаб планетарной обороны, а затем к полукровкам.
Киргон исчез за одной из дверей, невидимых постороннему глазу, и Андре бросился его догонять, сообразив, что он направляется к ангару. Авиетка главы мнемосов была единственным космическим аппаратом, который мог беспрепятственно приземляться на территории громадного поместья.
Как и планировалась, мнемосы слетали в штаб планетарной обороны и, убедившись, что там всё готово к приёму гостей, направились к орбитальной станции, где находились Ласло с сыном. Они вошли в покои, отведённые гостям, и, услышав истерические детские крики, понимающе переглянулись. «Посттравматический шок из-за смерти матери. У полукровки сильный дар, — мысленно заметил Киргон. — Присмотри за мальчишкой, чтобы он не попал под раздачу», — распорядился он.
Тем временем Ласло, не дождавшись помощи, вколол сыну антидепрессант, нашедшийся в его снаряжении. При виде мнемосов его охватила тревога, усиленная эмоциональным фоном Федьки, который по-своему предупреждал его об опасности. В такой ситуации школа Внешней разведки предписывала несколько линий поведения, но сейчас ни одна из них не годилась. «Тяжело вести игру с теми, кто наперёд знает твои карты», — мрачно подумал он.
— Видимо, вы пришли сказать, что Вайда умерла, — озвучил он своё предположение.
Мнемосы ничего не ответили и Ласло, готовясь отразить их нападение, постарался занять более выгодную позицию. И всё же нападение застало его врасплох, он даже не увидел, как Киргон выстрелил.
И снова был миг, расцвеченный яростью и болью, затем небытие и триединство времени с появлением зерна хаоса и последующим воскресением из мёртвых. После чего сознание Ласло выбросило в безбрежный космический океан, и он увидел, как в околосолнечном пространстве Виктории один за другим выныривают звездолёты и выстраиваются в боевом порядке. Поскольку они не имели опознавательных знаков, у него мелькнула мысль, что это пираты, но звездолёты всё прибывали и прибывали. С палуб кораблей-носителей, охраняемых тяжёлыми крейсерами «Эджери-28S NM», звеньями уходили истребители «Эджери-55 БИ». Всё это были звездолёты новейшего поколения, приобрести которые, да ещё в таком количестве, пиратам было не по карману. Такую армаду могли позволить себе только крупные межзвёздные игроки, одним из которых являлась Внешняя разведка, лишь формально приписанная к империи Ррнайд. К разочарованию Ласло, здесь не было его коллег — насколько он мог судить по особым финтам, которые позволяли себе отдельные звенья истребител