ей. Они служили своеобразной визитной карточкой флота.
Полюбовавшись на рискованные трюки лётных асов, которые находились справа от него, Ласло глянул на группировку слева. «Какого чёрта они собрали здесь одних новичков?» — удивился он. И в самом деле, хотя построения звеньев у «леваков» были безупречны, они ни на йоту не отходили от академических правил. Эта загадка недолго его мучила. Чутьё разведчика подсказало ему, что визитёров двое и, вдобавок, они не союзники.
Ласло вздохнул, насколько это было возможно в его бестелесном состоянии. «Вот ведь недоумки! Киргону даже нет нужды напрягаться. Он в два счёта разобьёт их поодиночке», — огорчённо подумал он и повернулся к Виктории, но не заметил там повышенной активности. На тёмной стороне планеты всё также мирно светились города, и ниточки орбитальных лифтов по-прежнему связывали её поверхность с узловыми станциями в ближнем космосе. Тем не менее он не сомневался, что планетарная оборона Виктории приведена в полную боевую готовность и где-то поблизости скрывается флот мнемосов.
«Проклятье!» Ласло повернулся спиной к планете и, не веря своим глазам, уставился на ещё один звездолёт. Новый игрок, чьё появление он прозевал, был настолько велик, что остальные звездолёты на его фоне казались даже не карликами, а детскими игрушками. Причём на корпусе гигантского левиафана не было ни единого устройства, положенного современным кораблям, зато его тускло поблескивающую шкуру пересекали несколько глубоких шрамов.
«Народная молва не солгала. Выходит, ещё не все Сеятели канули в вечность», — подумал Ласло и ощутил в висках знакомое покалывание, оно предшествовало установке телепатического канала связи. Эту особенность у себя он подметил во время мысленного общения с Киргоном.
«Здравствуйте…» — Ласло замялся, не зная, как обращаться к невидимому собеседнику. «Называй меня Цайкимар», — сказал Сеятель, и он отметил, что его телепатический голос, в отличие от голосов мнемосов, имеет ярко выраженную индивидуальную окраску. «Рад знакомству, сэр! Я…» — «Я знаю, кто ты, — перебил его Сеятель. — У нас не так много времени, так что давай обойдёмся без формальностей и сразу перейдём к делу».
Пока сознание Ласло находилось в космосе, его материальную оболочку успели перенести в лабораторию, расположенную поблизости от отведённых им с сыном покоев. Когда он упал после выстрела, одна из стен полностью ушла в сторону и комнату заполнили люди в форменных комбинезонах. Ласло поместили внутрь полупрозрачного агрегата и подключили к нему анализирующую аппаратуру, а мальчика усадили в кресло, и надели ему на голову мнемофон. По ходу процедуры он несколько раз судорожно дёрнулся и недвижимо застыл. Затем его уложили на носилки, и они уплыли в другое помещение.
Андре, ведомый любопытством, не отходил от Ласло, над головой которого висело зерно хаоса и мерно пульсировало. Временами оно испускало световые всполохи, в основном, оранжевого цвета. Не удержавшись, он протянул к нему руку, но его остановил предостерегающий возглас Киргона.
— Лучше его не трогать, это может быть опасно, — предупредил он.
— Да, есть такое ощущение. Кажется, оно не слишком довольно нашими действиями, — сказал Андре и, ухмыльнувшись, отдёрнул пальцы. — А наш зятёк занятная штучка. В документах говорится, что зерно хаоса лишь защищает аллу будущего ковачара и нигде не упоминается, что оно ведёт с ним задушевные беседы.
— Так ты видел его разговор с Латиссой? — спросил Киргон.
— Ну да! А разве ты… — напоровшись на ледяной взгляд отца, Андре быстро добавил: — Я всего лишь хотел сравнить впечатления, но если ты не расположен говорить на эту тему…
Вместо ответа Киргон так глянул на высокую немолодую мнемонийку, стоящую в толпе учёных, что она поспешно шагнула к нему, но тут же сменила курс и направилась к зерну хаоса.
Держа наготове пурпурное яйцо, отливающее металлом, она встала рядом с артефактом и на её лице отразилась тень неимоверного внутреннего напряжения. Наконец, её усилия увенчались успехом, и зерно хаоса нехотя подплыло к своей тюрьме. Перед тем как опуститься на дно нижней половины, оно полыхнуло всеми цветами радуги.
Отзываясь на беспокойство зерна хаоса, Ласло шевельнулся, но не выпал из бессознательного состояния. Один из лаборантов сразу же проверил данные диагностической аппаратуры, которая контролировала его состояние, после чего сообщил, что уровень мозговой активности остался на прежнем уровне.
С торжествующим выражением на лице мнемонийка соединила половинки пурпурного яйца и вопросительно глянула на Киргона. Когда он кивнул, она передала его своему помощнику, и тот заключил его в дополнительную силовую капсулу.
Учёные выполнили свою часть работы, теперь дело было за военными, и глава мнемосов подключился к командному пункту.
— Теодор, вы задействовали пространственно-временные ловушки? — спросил Киргон по закрытой линии связи.
— Твои шпионы ещё чего-то возятся, но клянутся, что включат ПВЛ ы с минуты на минуту, — последовал ответ.
Это был Теодор Вильковский, командующий объединёнными силами межзвёздного флота и планетарной обороны. Он не был телепатом, но это не мешало его продвижению на верхушку власти. Способности мнемоса при его недюжинном уме и проницательности были бы уже излишней роскошью, считал Киргон.
При виде друга детства он смягчился, но доброжелательная мина на его лице быстро сменилась прежним ледяным выражением.
— Не дай уйти Летучему голландцу! — приказал он.
— Хочешь, чтобы я для ускорения процесса пристрелил пару твоих умников? — осведомился Вильковский без какого-либо трепета в голосе. — Так мне это раз плюнуть, только потом не жалуйся! — задиристо добавил он.
Киргон выразительно посмотрел на командующего, но тот, в отличие от многих, не испугался его грозного вида.
— Не беспокойтесь, сейжд! С ловушками или нет, но от нас никто не уйдёт! — уверенно проговорил Вильковский и тут же ликующе воскликнул: — Сейдж, ПВЛы задействованы! Нет, вы только посмотрите! Летучий голландец завяз, как муха в сиропе!.. Господи! Какого чёрта происходит?
— Теодор, что там у тебя? — забеспокоился Киргон, но командующий его не слушал.
— Да что б вас!.. — ревел Вильковский, изрыгая страшные ругательства. — Йорга, это называется у тебя разведкой?.. Не желаю слушать твои оправдания! Дай мне карту подлинной расстановки сил!
Киргон многое спускал единственному другу, но это было чересчур даже для него и он, чтобы привлечь его внимание, нажал кнопку экстренного вызова.
— Извини, Лимас! — спохватился командующий. — Разведка прозевала сюрприз, приготовленный олу-тайши. Подошли их основные силы, и теперь они атакуют ПВЛы, которые держат Летучего голландца. Вдобавок галактиды передумали ввязываться в драку и намереваются слинять, — сообщил он.
С расстройства Вильковский даже не заметил, что обращается к Киргону по имени, хотя в официальной обстановке никогда с ним не фамильярничал.
— Клянусь, я лично пристрелю этого заносчивого щенка из разведки, — проговорил он покаянным тоном, после того как чётко доложил, что произошло.
Действия олу-тайши грозили сорвать тщательно проработанную операцию. К досаде Киргона, они оказались не меньшими мастерами по части сюрпризов, но он не сомневался, что победа останется за ним. Ведь на руках у него были все основные козыри, а именно, зерно хаоса, которое было зародышем будущего корабля Сеятелей, и оба его капитана, полукровка и звёздная кошка. Аэлиту вместе с «Птицей удачи» мнемосы похитили по дороге на Рамбо, воспользовавшись пространственно-временной ловушкой.
Глава мнемосов оценил сложившуюся ситуацию.
— Успокойся, Теодор! Я тебя не виню. Оставь галактидов, пусть уходят.
— Нельзя! Они знают наше местоположение! — запротестовал Вильковский.
— Плевать! Они — не наша проблема. Главное, не дай уйти Летучему голландцу!
— Да ни за что! Если нужно, я буду преследовать его до самой Преисподней!
— Только не слишком увлекайся, — Киргон усмехнулся. — Конечно, в аду полно наших, но теперь у них другой хозяин. Но ты не расслабляйся. Если завалишь мне операцию, достану из Преисподней.
— Не запугивай, всё равно не испугаюсь. И вообще, я когда-нибудь подводил тебя?
— Надеюсь, что нет.
Когда Киргон отключился, Вильковский перевёл дух и незаметно для окружающих вытер пот со лба. Беседа далась ему нелегко. Умница Вильковский не обольщался дружбой с главой мнемосов, он знал, что это дружба жертвенного агнца и тигра. Пока хищник сыт и доволен, он его не тронет, но стоит ему прийти в ярость, и тогда пощады не жди.
Несмотря на бесстрастный вид отца, Андре уловил, что он чем-то озабочен после разговора с командующим. «Что случилось?» — мысленно спросил он. «Олу-тайши напали на наши ПВЛы. Вильковскому придётся туго. На стороне противника численное преимущество и опыт боевых действий, которого нет у нас. Мы слишком долго находились вне игры, и в итоге забыли, что такое настоящая война», — ответил Киргон с раздражением и Андре, не удержавшись, расплылся в улыбке. «Понятно, твой любимец Вильковский огребает по полной программе. Может, стоит его заменить, пока он окончательно нам всё не испортил?»
Киргон сердито глянул на сына. «Не говори ерунды! Вильковского никто не заменит. Он самый талантливый полководец из тех, кого я знаю». Его слова вызвали у Андре приступ ревности и он, как за щитом, спрятался за нейтральным эмоциональным фоном. Никто не знал, при каких обстоятельствах они подружились, но Вильковскому его отец прощал такое, за что оторвал бы голову любому другому, и он не был исключением.
«Думаешь, наш гений справится с такими противниками как Сеятель, олу-тайши и галактиды?» — спросил молодой мнемос и Киргон мысленно улыбнулся. Для него не было секретом отношение сына к Вильковскому. Он знал, что до ненависти дело не дошло, но и особой любви он к нему не испытывал.
— Теодор справится! — вслух проговорил Киргон и направил молекулярный дезинтегратор на ближайшего к нему олу-тайши.