Остальные мнемосы последовали его примеру, безошибочно находя притаившихся чужаков среди теней, хотя те вели себя примерно и не подавали признаков жизни.
— Не стрелять! — приказал Киргон, не сводя глаз с пустоты перед собой. — Вряд ли нашему гостю понравится, если мы перестреляем его свиту.
В ответ на его заявление Сеятель отключил режим невидимости комбинезона. Он скользнул взглядом по саркофагу, в который засунули Ласло, а затем посмотрел на зерно хаоса, пойманное в энергетическую ловушку.
— Странные у вас понятия о гостеприимстве, — заметил он холодным тоном. — Хочу предупредить, я не из тех, с кем можно разговаривать с позиции силы. Либо вы отдадите то, что вам не принадлежит, либо сильно пожалеете о нашей встрече, — добавил он и направился к зерну хаоса.
ГЛАВА 49. Испытание потерями, что призваны делать нас сильнее
Киргон не пошёл за гостем. В ожидании продолжения разговора (без тени сомнений, что оно последует) он сел за один из рабочих пультов.
Прежде чем связаться с Вильковским, глава мнемосов мысленно позвал жену, и она без промедления вступила в игру.
Одна из стен лаборатории полностью ушла в сторону и внутрь помещения, которое стало значительно больше, бесшумно скользнули слуги — все как один низкорослые и коренастые, вдобавок облачённые в одинаковые чёрно-белые трико и высокие головные уборы. Полосатые одеяния, угловатые движения и лица, имеющие сходство с лошадиными мордами, делали их похожими на двуногих зебр… или на Энтони Куинна за решёткой из фильма «Блеф», как подумал Ласло, когда их увидел. Это были те, кого мнемосы называли рефами, а всё остальное Содружество знало под именем ризотов.
Вслед за слугами появилась Эмили, и пока она шла к Сеятелю лаборатория преобразилась в пышно украшенную залу, в которой было бы не стыдно принимать самого привередливого галактического императора. Единственно, что напоминало о недавнем прошлом прежде функционального помещения это рабочий пульт, за которым сидел Киргон, капсула диагностической аппаратуры, в которой лежал Ласло, и, естественно, зерно хаоса. С помощью Сеятеля оно вырвалось на свободу и испустило серию разноцветных вспышек. После световой феерии, которую можно было бы расценить как радость или своеобразное ругательство (или то и другое вместе), оно вновь зависло над головой своего подопечного.
Воссоединившись с телом, Ласло первым делом отодрал от себя датчики экспресс-анализа. Он посмотрел на Сеятеля, который стоял рядом с его «хрустальным гробом», и постарался не выдать своего разочарования. Цайкимар оказался полной противоположностью Арлия де Гоасаму. У него не было ни броской красоты бога-сокола, ни его любви к экзотическим нарядам. Худощавый, среднего роста, короткие тёмные волосы с заметной проседью, на лице печать многодневной усталости — в общем, Сеятель выглядел как самый обычный человек. К тому же простая тёмная одежда и грубые ботинки делали его неотличимым от множества станционных работяг, которые тянули свою лямку на межзвёздных просторах Вселенной.
Но это было обманчивое впечатление. Стоило заглянуть в тёмно-зелёные глаза, похожие на кусочки нефрита, и Ласло поспешно опустил ресницы. Выдержать взгляд Сеятеля было ему не под силу. За невзрачной внешностью Цайкимара крылась та же нечеловеческая мощь, что и у бога-сокола.
«Классная маскировка! Вот только шила в мешке не утаишь. Не так ли?» — мысленно проговорил Андре и протянул Ласло руку. Видя, что он не спешит принять его помощь, мнемос усмехнулся. «Да ладно тебе, зять! Я же вижу, у тебя трясутся коленки. Походы за пределами тела — не столь уж безобидное занятие. Так что давай цепляйся за мою ладонь, и я отведу тебя к столу». И в самом деле, прогулка в бестелесном состоянии и непростые переговоры давали знать о себе не проходящей усталостью и апатией.
— Спасибо, шурин, но я как-нибудь сам, — ответил Ласло и трясущимися руками нащупал иньектор.
Когда стимулятор начал действовать, он, превозмогая остаточную слабость и апатию, выбрался из капсулы и с досадой глянул вслед Сеятелю. Не сказав ему ни слова, тот направился к приближающейся делегации, которую возглавляла жена Киргона.
Мнемонийка двигалась так плавно, что из-за длинной пышной юбки казалось будто она плывёт по воздуху, и Ласло посетило воспоминание из детства, как он сидел на коленях у Иштвана и зачарованно смотрел на экран старенького телевизора. Там, между берёзками точно также плыли девушки, одетые в сарафаны и кокошники. Они улыбались ему с такой нежностью, что у мальчика то и дело замирало сердце.
Вернул его к действительности голос Андре. «А ты думал, что Сеятель будет нянчиться с тобой? — не преминул он уколоть его. — Предназначение предназначением, зять, но пока ты для него никто. Такой же шпион и убийца, как все мы. И не забывай, что ты не единственный алла ковачара…»
— Что?! — Ласло уставился на мнемоса. — Аэлита у вас? Отвечай! — резко проговорил он.
— Зять, не нарывайся! — предостерёг Андре и направился к накрытому столу, где уже расположились правящая чета мнемосов и Сеятель.
Ласло чертыхнулся. Задевать отпрыска Киргона без особой на то нужды было не слишком умно с его стороны. Несмотря на щенячью дурашливость, он был самолюбив и не прощал обид, что тут же подтвердилось на практике.
— Прежде чем беспокоиться о звёздной кошке, я бы на твоём месте сначала поинтересовался, что случилось с сыном, — бросил Андре через плечо.
Догнав мнемоса, Ласло рывком развернул его к себе.
— Что вы сделали с Сашкой? — спросил он непослушными губами. — Скажи… — его голос дрогнул, — он жив…
— Да, — последовал ответ за мгновение до того, как его отчаяние было готово взорваться самоубийственным действием.
Во взгляде мнемоса читалось предупреждение и Ласло, подавив желание схватить его за горло, примирительно улыбнулся. Он снова подумал, что было бы неплохо найти к нему подход.
«Молодец, быстро соображаешь, — одобрительно заметил Андре и добавил: — Правда, недостаточно быстро, чтобы выжить у нас. Даже с моей поддержкой».
Несколько удивлённый его словами Ласло бросил на него испытующий взгляд. «В таком случае постараюсь у вас не задерживаться», — также мысленно ответил он, и потянулся было к Федьке, чтобы прочитать эмоции мнемоса, но передумал.
С укоризненным выражением на лице Андре покачал головой. «Зять, ты совсем дурак или временами бывают проблески? Так говоришь, будто от тебя что-то зависит. Забыл, что говорила тебе Латисса? Если отец захочет, ты останешься. Мало того, сделаешь всё, что он прикажет. Нужно объяснять почему или сам догадаешься?» Ласло вздохнул. «Гнусный вы народец! Как только земля вас держит! Ведь ничего святого за душой! С родной матери шкуру сдерёте и продадите ни за грош», — сердито проговорил он, и подивился кровожадному выражению, промелькнувшему на лице собеседника.
— Зять, ты угадал мою заветную мечту! — произнёс Андре во всеуслышание и подвёл его к Эмили. — Мама, разреши представить тебе нашего гостя. Это Владислав Романович, муж Вайды и, следовательно, наш зять.
— Да неужели? — сказала Эмили и, не поворачивая головы, добавила: — Тогда я не понимаю, кем ты ей приходишься.
— Что тут понимать? Я муж номер два, а он номер один, — бросил Андре, прежде чем направиться к отведённому месту за столом.
Ласло не видел его лица, но снова уловил тень кровожадного настроя в его мыслях. Он был готов поклясться, что Андре ненавидит мать до такой степени, что готов её убить. Размышляя о том, каким образом это может помочь им с сыном вырваться из ловушки, он направился за слугой, который привёл его на самый дальний конец стола, видимо, отведённый для таких же парий, как он. Место Андре тоже оказалось довольно далеко от правящей четы и почётного гостя. Поскольку размещением за столом явно заведовала его мать, это говорило о том, что она не слишком жалует своего отпрыска.
«Похоже, их ненависть обоюдна», — отметил Ласло и повернулся к соседке справа, рыжеволосой кареглазой девочке, которая по виду была ровесницей его сына.
— Мадемуазель, вас не затруднит передать мне вот то кулинарное чудо с членистоногим украшением наверху?
Девочка выполнила его просьбу и он, прежде чем положить салат на тарелку, подключил свою шпионскую аппаратуру — чтобы проверить, нет ли там примесей, не совместимых с его организмом. Анализатор выдал отрицательный результат и Ласло вернул блюдо девочке. Она поставила его на место и улыбнулась.
— Вы зря волнуетесь. В присутствии сейджа вас никто не рискнёт отравить, — тихо сказала она и, коснувшись его руки, состроила грустную рожицу. — Месье, примите мои самые искренние соболезнования. Ваша жена была настоящим ангелом.
Ласло признательно кивнул.
— Спасибо, мадмуазель. Так вы встречались с Вайдой? — поинтересовался он.
— Да, мы встречались, — ответила девочка и умолкла, заметив, что на них смотрят. — Анна Бернар, — представилась она спустя некоторое время.
«Приятно познакомиться, Анна Бернар, — мысленно проговорил Ласло, при этом делая вид что полностью занят едой. — У меня такое ощущение, мадмуазель, что вы не имеете отношения к клану Киргона».
Девочка вопросительно посмотрела на него и, засмущавшись, опустила длинные ресницы.
— Простите, месье, но я плохо понимаю мысленную речь, — созналась она.
— Я сказал, что мне очень приятно познакомиться с такой обаятельной особой, как вы, мадмуазель, — Ласло заговорщицки подмигнул девочке. — Вы даже не представляете, какая это радость общаться с нормальным человеком, а не с телепатом.
— Кажется, вы спрашивали, отношусь ли я к клану сейджа? — неуверенно проговорила девочка. — Нет, я здесь чужая, — добавила она после утвердительного кивка.
— Приехали с родителями в гости? — поддержал беседу Ласло.
От его вопроса щёки девочки заполыхали алой краской.
— Нет, я кобыла, — чуть слышно сказала она.
— Что?! — поперхнулся Ласло. — В каком смысле?
Впрочем, он подозревал, что знает, какой смысл мнемосы вкладывают в слово «кобыла». Ему сразу