Состояние, в которое он впал, было сродни медитации и однажды его свободолюбивый дух сбросил оковы тела. Вырвавшись на волю, он ворвался в великое Ничто, которое таилось за скорлупой хрупкого кораблика, и с самонадеянностью избалованного щенка потребовал у него ответов.
Посмеялось ли над ним мироздание или восприняло всерьёз, Ласло не помнил. На его счастье оно оказалось милосердным и, поигравшись, вернуло его к бытию. Неумолкающий тревожный сигнал, транслируемый кораблём, вывел его из оцепенения, похожего на смерть.
Вкатив себе лошадиную дозу стимулятора, Ласло с трудом добрался до душевой. «Нечего лезть туда, куда не просят!» — проворчал он, глянув на себя в зеркало, и потащился на камбуз. Сама мысль о еде вызывала у него отвращение, но он впихнул в себя мясной суп-пюре и запил его витаминным напитком.
Гипносон вернул ему силы и впредь он зарёкся экспериментировать с границами сознания. Бестелесные путешествия действительно оказались опасным занятием. Во всяком случае, без должной подготовки. А вот мнемосы, если верить Андре, умеют это делать, подумалось Ласло, Он сладко потянулся, радуясь, что снова ощущает себя человеком, а не зомби, разваливающимся на куски.
Потрясение от случившегося на Виктории понемногу улеглось и вместе с силами к нему вернулся неугомонный дух авантюризма. Так что следующие несколько дней Ласло провёл в поисках спасения сына. При этом он понимал, что все его изощрённые планы не более чем самоуспокоение. Даже с возможностями Внешней разведки было нереально обмануть мнемосов, обладающих телепатическими способностями. Несмотря на все изощрённые устройства, которые были в распоряжении оперативников, он не смог бы проникнуть в их среду. Вот поэтому он всё чаще возвращался к предложению Киргона. Мысль о том, чтобы пройти обучение и принять участие в квалификационном отборе на Виктории, больше не казалась ему такой уж бредовой. «В конце концов, чтобы выцарапать у мнемосов Сашку, я должен быть с ними на равных», — убеждал он себя.
Наполеоновские планы по завоеванию Виктории тоже не имели смысла, но деятельная натура Ласло не терпела бездействия. К собственному удивлению, ему понравилось разбирать известные ему операции Внешней разведки и анализировать в чём заключалась причина успеха или провала той или иной миссии.
Спустя несколько дней жизнь на борту «Птицы удачи» вошла в привычное размеренное русло. Даже постоянные напоминания об Аэлите, на которые он наталкивался на каждом шагу, не так уж сильно жалили его сердце.
В общем, всё было более или менее сносно, если бы не сны. Будто задавшись целью извести его, Александр и Аэлита приходили к нему чуть ли не каждую ночь. После их посещений он просыпался весь в слезах и соплях, а в голове звенело эхо их отчаянного зова.
Страшные сны с участием сына и звёздной кошки сводили его с ума. И вот однажды, ещё не придя в себя от очередного кошмара, Ласло всей душой рванулся к дорогим для себя людям и чудо свершилось. Эмоциональный всплеск достиг нужной цели.
«Папочка, ты нас слышишь? Я с тётей Аэлитой!» — радостно завопил детский голос. «Ну-ка, дай мне! — перебил его не менее знакомый голосок. — Ласло… ой, да подожди ты, непоседа!.. Ласло, не суйся к мнемосам! Твой отпрыск у меня! Цайкимар отдал его под мою опеку. Ласло?.. Всемилостивый Атум! Надеюсь, эта штука не врёт и обезьян действительно нас слышит…»
«Господи! Пусть это будет правдой!» — Ласло закрыл лицо руками. Разрываясь между надеждой и неверием, он вскочил на ноги и забегал по кораблю. И хотя живущий в нём скептик говорил, что ему пригрезились голоса сына и звёздной кошки, он не хотел его слушать.
Когда возбуждение пошло на убыль, он тщательно взвесил все «за» и «против».
В детстве врачи говорили Иштвану и Маришке, что причиной его галлюцинаций является чрезмерно развитое воображение. Но с той поры, когда Ласло узнал о родстве с мнемосами, он больше этому не верил. Да и в детстве не верил. Слишком уж реалистичными были его видения и несколько раз пригрезившиеся события нашли подтверждение наяву.
После полученной весточки Ласло наконец решился разобрать вещи Аэлиты. Тогда-то он и обнаружил оставленное ею завещание. «Птицу удачи» и специальный страховой фонд она оставила ему, а всё остальное имущество и средства на личных счетах переходили во владение генетического института. Эта находка подпортила ему радость. С печалью на сердце он отправил копию завещания в Рамбуанский департамент имущественных прав и сочтя дело сделанным, положил ладонь на шероховатую поверхность пульта.
— Ну вот, малыш, теперь нас осталось только двое, — проговорил Ласло, обращаясь к «Птице удачи», точней к искусственному интеллекту, который управлял межзвёздным кораблём. — Прости! — спохватился он и коснулся ожерелья на шее. — Спасибо, Фёдор! Не знаю, как ты это сделал, но уверен на все сто, что это ты помог мне связаться с Аэлитой и Сашком.
В ответ на Ласло обрушилась такая мощная волна признательности и любви, что у него выступили слёзы на глазах. Он потянулся было за платком, и тут увидел, что дельфинчик протягивает ему салфетку, причём с чисто человеческим участием на мордочке.
«Чёрт! Что-то я совсем расклеился!» — подумал он, растроганный до глубины души, и трубно высморкался.
— Думаю, ты тоже надеялся, что Аэлита когда-нибудь да вернётся. Кто же знал, что эта поганка бросит нас обоих. — С тяжким вздохом Ласло положил ладонь на головёнку погрустневшего зверёныша. Когда из его глаз одна за другой покатились световые слезинки, он не удержался и тоже шмыгнул носом. — Да ладно тебе реветь! Как-нибудь справимся. В конце концов, мужики мы или нет?
Дельфинчик вывернулся из-под его руки и, встав на хвост, согласно закивал, а затем на его мордочке появилось вопросительное выражение.
— Понял! Пора дать тебе нормальное мужское имя, — догадался Ласло и призадумался. — Как тебе Вилли? На Земле так звали касатку, но кто нам запретит? Дружелюбия у нас хоть отбавляй, а зубы отрастим. Как положено, в три ряда. О, кей?
Обдумывая заманчивое предложение дельфинчик поплавал вокруг него, а затем в знак согласия кувыркнулся в воздухе. Сначала раз, затем другой и, основательно увеличившись в размерах, расплылся в устрашающей улыбке. Пасть новоявленного Вилли украшали три ряда пилообразных зубов.
Ласло критически оглядел помесь дельфина с акулой и покачал головой.
— Нет, Вилли, давай-ка спрячем внутреннюю суть. Не стоит преждевременно раскрывать свои карты.
Вилли беззвучно рассмеялся, а затем швырнул хозяину мячик, предлагая поиграть. Федька тоже не остался в стороне. Он сполз с хозяйской шеи и в образе ежика засеменил к дельфинчику, всем своим видом показывая, что не прочь принять участие в их потехе.
Неутомимые зверёныши так его загоняли, что Ласло вскоре запросил пощады.
Когда Федька в образе ожерелья вновь примостился на его шее, он впервые задумался, как выглядят и что представляют собой мастера, сумевшие вложить частичку души в квазиживые создания.
Стоя под ионным душем, Ласло пообещал себе, что при случае обязательно побывает на Вадсае и поблагодарит создателей Федьки и Вилли.
А ещё его заинтересовало намеренно или случайно они заняли место домашних любимцев. Он склонялся к мысли, что это не случайность. Любовь и верность квазиживых существ помогали разумным формам побороть яд ксенофобии. К тому же лишь последний изверг потащил бы в космос настоящих домашних любимцев.
ГЛАВА 50. Стратегические ходы
После ухода Ласло Сеятель недолго пользовался гостеприимством мнемосов.
Не утруждая себя объяснениями, он встал из-за стола и в качестве прощания сдержанно улыбнулся правящей чете. Эмили послала ему ответную улыбку, полную искреннего сожаления, а Киргон, сочтя своим долгом проводить гостя, поднялся вслед за ним.
Как оказалось, челнок, на котором прибыл Сеятель, беспрепятственно проник на мнемонийскую станцию и спокойно улёгся на стапели всё в том же третьем доке, где совсем недавно находилась «Птица удачи».
Чуткая обслуга, сразу же отреагировала на настроение главы мнемосов и быстро разбежалась, ища себе занятие как можно дальше от его глаз. Никому не хотелось отвечать за безнаказанное вторжение чужака на станцию, которая принадлежала правящему клану Киргонов. За это можно было поплатиться головой, особенно под горячую руку. И никакие прежние заслуги не спасли бы несчастливца от печальной участи козла отпущения.
Поднявшийся переполох не укрылся от Цайкимара (от его взора вообще мало что могло укрыться), но он не подал виду, что заметил огорчение мнемоса. По своей скрытности он мог дать фору любому из его племени.
Прежде чем подняться на борт своего небольшого кораблика, Сеятель повернулся к Киргону и они обменялись дружеским рукопожатием. Цайкимар вознамерился было нырнуть в отверстие люка, поблескивающее силовой плёнкой, как тут возникла непредвиденная задержка.
— Пожалуйста, не улетайте! Подождите меня! — выкрикнул бегущий мальчик.
Александр подбежал к Сеятелю и, бурно дыша, с мольбой посмотрел на него:
— Сэр, возьмите меня с собой! Ну, пожалуйста!
Беглец успел вовремя. Не прошло и минуты, как следом за мальчиком примчался Андре и, поняв, что опоздал, огорчённо глянул на отца. Правда, внимательный наблюдатель заметил бы, что он не испытывает особого расстройства.
«В чём дело? Говори!» — мысленно потребовал Киргон. Ему не было нужды присматриваться к сыну. Он достаточно знал своего отпрыска, чтобы тот мог обмануть его столь небрежной игрой.
«Кто-то снял психоблок, поставленный мальчишке. Видимо, ему помогла Анна Бернар, девчонка из клана Роберов», — сказал Андре, невинно глядя на отца.
Бросив на сына недобрый взгляд, Киргон повернулся к мальчику.
— Александр, подойди ко мне! — приказал он, но тот выглянул из-за спины Сеятеля и отрицательно качнул головой.
Тогда его взгляд обратился к Цайкимару, но тот повторил жест мальчика.
— Не могу, сударь. Я обязан выполнить его просьбу. Хотя бы ради его отца. — Повернувшись к мальчику, Сеятель присел на корточки и пытливо посмотрел на него. — Как ты сюда добрался? — спросил он мягким тоном.