Александр помедлил, и протянул ему бархатисто-чёрное яйцо, которое как две капли воды походило на зерно хаоса, которое забрала с собой Аэлита.
— Это оно мне помогло, а не эта дура, — буркнул мальчик, имея в виду Анну Бернар.
В душе Цайкимара забушевала буря, в нём боролись радость и неверие, но он ничем не выдал своего волнения — ни внешне, ни внутренне.
— Можно? — Сеятель взял зерно хаоса и внимательно его осмотрел. — Откуда оно у тебя? — спокойно поинтересовался он.
— Не знаю. Папа ушёл, и я испугался… — Александр всхлипнул и озвучил свой главный страх: — Вдруг он рассердился и больше не вернётся? А тут оно, — он кивнул на зерно хаоса, — плавает рядом и тыркает меня в бок. Я подумал, раз оно здесь, вдруг папа ещё не улетел? Я встал и пошёл за ним, а оно вдруг как припустило. Я побежал и тут увидел вас. Сэр, вы отвезёте меня к папе?
Сеятель выпрямился.
— Я не знаю, где сейчас твой отец. Если хочешь, я отвезу тебя к госпоже Аэлитмиррани-даами-Ррнари.
— К тёте Аэлите? — обрадовался Александр и, повернув голову, виновато посмотрел на Киргона. — Дедушка! Я, правда, очень хочу остаться с тобой, но не могу!
Мальчик страдальчески сморщился, а затем бросился к мнемосу и порывисто его обнял.
— Дедушка, ведь ты не сердишься? — выпалил он, заглядывая ему в лицо. — Ведь там папа и тётя Ирида, и бабушка Лилиан, и дедушка Корвин, а ещё дедушка Иштван и бабушка Маришка, — перечислил он и опустил голову, готовый заплакать. — Как же я без них? — сказал он упавшим голосом.
— Вот и я подумал, как же ты без них? — Киргон поднял руку и коснулся головы мальчика, хотя этот жест дался ему нелегко. — Не смей реветь! Мой внук не плакса, — строго проговорил он.
— Есть не реветь! — повеселел мальчик.
Слёзы высохли и он, вытянувшись в струнку, лихо козырнул.
— Сэр, разрешите убыть?
— Разрешаю, — сказал Киргон, и просиявший мальчик побежал к ждущему его Сеятелю.
«Молчать!» — мысленно рыкнул Киргон, заметив, оживление на лице сына.
«Ну, вот! Такая трогательная сцена прощания любящего дедушки с внуком, а я не смей и слова сказать!» — завздыхал Андре. Состроив скорбную мину, он полез в карман, а затем встряхнул носовой платок и картинно приложил его к глазам.
За своё паясничанье молодой мнемос получил от отца увесистую ментальную оплеуху и, громко ойкнув, воззрился на него глазами полными слёз.
Когда Сеятель с мальчиком исчезли внутри челнока, Киргон повернулся к шкодному отпрыску. Андре занимался тем, что, пристав на цыпочки, с умилительным видом махал гостям. Носовой платок в его руке был гигантом среди своих собратьев и больше походил на флаг, испещрённый жуткими чёрно-белыми узорами.
— Твоя работа, клоун? — проговорил Киргон обманчиво спокойным тоном.
— Я-то здесь причём? — удивился Андре и плаксиво добавил: — Это всё девчонка Роберов и зерно хаоса…
Но Киргон так глянул на сына, что у того пропало всякое желание ёрничать.
Платок исчез будто по мановению волшебной палочки, как и легкомысленно-глуповатая гримаса на лице молодого мнемоса. Андре понял: время шуток кончилось, пора держать ответ.
— Сейдж, нам ни к чему настраивать полукровку против себя, а это обязательно случится, если мальчишка останется у нас. Никакая охрана не сможет его уберечь. Я уверен, наши противники обязательно откроют на него охоту.
— Хочешь сказать, что у меня какое-то особое отношение к Александру? — вопросил Киргон раздражённым тоном.
Чутьё говорило Андре что лучше не злить отца, но упрямство и бесшабашность, свойственные молодости, толкали его на риск. Он собрался с духом.
— Не злись, отец! Но только мёртвый не поймёт, что мальчишка тебе симпатичен.
Вопреки его ожиданиям, бури не последовало, хотя обвинение в симпатии к полукровке было таким оскорблением, которое смывалось только кровью.
— Видимо, старею, — усмехнулся Киргон и перевёл разговор в более безопасное русло. — С чего ты взял, что полукровки имеют для нас какое-либо значение?
— Мальчишка никакого, а вот относительно его отца у меня есть кое-какие мыслишки. Не находишь странным, что зерно хаоса выбрало не Романовича, а его хвостатую подружку?
— Продолжай! — заинтересовался Киргон.
Обнаружив у сына незаурядные аналитические способности, он не считал зазорным для себя прислушиваться к его мнению.
— Не знаю, как ты, а я не верю в сказочку про двух капитанов. В собранных документах нет даже намёка на это. Зато там без всяких двусмысленностей говорится: кто нашёл зерно хаоса, тот и есть алла ковачара. Проверка на Земле подтвердила, что его нашёл наш полукровка, следовательно, звёздная кошка здесь ни при делах.
— Тогда почему она не погибла? Заряд взрывчатки основательно разнёс рамбуанскую станцию, а ведь она находилась в эпицентре взрыва.
— Вот это и не даёт мне покоя, — задумчиво проговорил Андре. — Во время взрыва зерно хаоса было у нас. Не исключено, что оно способно появляться сразу в нескольких местах, но опыты этого не подтверждают. Должно быть иное объяснение.
— «Что может быть сделано на основе меньшего числа предположений, не следует делать, исходя из большего», — процитировал Киргон.
— Точно! Постулат минимализма! — Андре хлопнул себя по лбу. — Как я сразу не догадался! Два зерна хаоса, два капитана!
Он наморщил лоб и забормотал:
— Два зерна хаоса и два капитана… Причём они болтаются поблизости друг от друга, хотя им это противопоказано…
Лицо молодого мнемоса осветилось торжеством.
— Эврика! — воскликнул он и объяснил отцу: — В одной из расшифрованных рукописей мне попалось упоминание о двойняшках. Они появляются, когда на планете возникают сразу два вида с разумной жизнью. Такие зёрна хаоса держатся вместе. В отличие от остальных, они не воруют энергию друг у друга.
Киргон обдумал сказанное сыном. Хотя логические предпосылки показались ему не слишком убедительными, он нашёл что его догадка верна.
— Что ж, тогда полукровку нельзя выпускать из виду, — проговорил он и оценивающе посмотрел на сына. — Вот этим ты и займёшься, — заявил он безапелляционным тоном.
— Что, прямо сейчас? — возмутился Андре, но сник под немигающим взглядом, и нехотя повернул обратно, к докам.
Как только молодой мнемос оказался вне поля зрения отца, его уныние как рукой сняло. «Ура! Свобода!» — беззвучно завопил он и на радостях прошёлся колесом. В завершающем кульбите он взвился высоко в воздух и, выхватив оружие, расстрелял потолок станции.
Крохотный дисковидный зонд, почти невидимый из-за своей прозрачности, подплыл поближе и отразил участок панели, украшенный пулевыми отверстиями. Несмотря на шаржированный вид, портрет был точен.
«Вот оболтус!» — вздохнул Киргон, и переключился в закрытый режим связи. Ему не терпелось узнать, как обстоят дела в космосе.
Вильковский не обманул ожиданий своего сюзерена. Несмотря на численное превосходство, олу-тайши не сумели удержать захваченные ПВЛы. Мало того, он не дал удрать галактидам. Флот мнемосов загнал их в астероидный пояс.
Галактиды перевели дух, радуясь передышке, но мнемосы не были бы мнемосами, если бы не приготовили сюрприз незваным гостям. Пояс астероидов, где попытался спрятаться флот галактидов, оказался гигантской ловушкой. С элементами аттракциона. Поля, напичканные минами, перемежались вроде бы безобидными световыми хлопушками. Они давили на психику, рисуя картины бедствия на гибнущем корабле. Их сопровождали издевательские советы, вроде того, если вас разорвало напополам, постарайтесь, чтобы обе половины оказались в одной спасательной капсуле. Но чёрный юмор оказался не менее действенным, чем мины.
Доведённые постоянной угрозой гибели и издевательствами, несколько капитанов галактидов не выдержали и очертя голову бросились на врага. Вот только мнемосы ни во что не ставили героизм и храбрость противника. Они тут же окружали корабль, вышедший из пояса астероидов, и расстреливали его до тех пор, пока у него не отказывало защитное поле. Дальше на борт терпящего бедствие корабля высаживался десант и безжалостно уничтожал тех, кто выжил.
Пока мнемосы с методичностью профессиональных убийц громили галактидов, олу-тайши держали нейтралитет. Когда они отступились от ПВЛ-ов, и сформировали защитную сферу вокруг корабля Сеятеля, Вильковский сразу же оставил их в покое.
В отличие от галактидов, олу-тайши умели воевать. Флот мнемосов во время краткой схватки с ними потерял четверть крейсерского состава и шесть носителей с истребителями. Причём у самих олу-тайши потери были значительно меньше.
Несмотря на это, мнемосы не зверствовали, и при высадке на захваченный корабль олу-тайши не добивали экипаж, как они это делали с галактидами. Правда, прежде чем ступить на борт, призовая команда запускала рой нанороботов. Они несли специальную вакцину, позаимствованную мнемосами у Внешней разведки. В отличие от проматрицы, от неё не спасали даже скафандры. Крохотные диверсанты, разработанные учёными Виктории, были настроены на ДНК олу-тайши и рвались к ним как голодный вампир, почуявший кровь.
После того, как опасный противник лишался способности к превращению в теневую форму, мнемосы сгоняли экипаж олу-тайши в кают-компанию и, опутав помещение сигнальной сетью, подсоединяли её к заряду взрывчатки. При неудачной попытке его обезвредить направленный взрыв с гарантией пробивал корпус корабля, и воздух улетучивался в открытый космос.
Сомнительное милосердие мнемосов объяснялось не уважением к достойному противнику. В соответствии с указаниями Киргона Вильковский без нужды не трогал олу-тайши и беспощадно уничтожал флот галактидов.
К великой досаде командующего один из кораблей-носителей галактидов всё же сумел ускользнуть из ловушки и это при том, что олу-тайши неожиданно выступили его союзниками и пошли на перехват беглеца. Но тот, кто командовал уцелевшими галактидами, был любимцем Атума-разрушителя. В окружении уцелевших крейсеров и роя истребителей, неизвестный гений с боями прорвался к чистому космосу и ушёл в гиперпространство.