Несмотря на это, Киргон остался доволен. Как он и рассчитывал, олу-тайши не остались в стороне, когда дело коснулось галактидов, их исконных врагов. «Ушёл и чёрт с ним! Кажется, я догадываюсь, кто этот шустрик. Если Аргтур не сменил логово, то его песенка спета», — сказал глава мнемосов в утешение другу и, отключившись от театра военных действий, настроился на дипломатию.
Корабль Сеятеля улетел, как и большая часть флота олу-тайши. В околоземном пространстве Виктории остались лишь четыре корабля-носителя с крейсерским сопровождением. Командовал эскадрой спецназначения Корто Мидаф, После встречи с Ласло военный советник пошёл в гору и в результате стремительной карьеры дорос до главы братства Юрокон.
В стычке с мнемосами эскадра братства не принимала участия. Стоя в сторонке, Корто Мидаф с неудовольствием наблюдал за действиями военных. При всей своей нелюбви к Эдо Вауту, командующему флотом олу-тайши, он не винил его, хотя старик нарушил их предварительную договорённость. Он понимал, воинская элита рвётся в бой и проще дать им выплеснуть напряжение, накопившееся за годы затворничества в пространственно-временной складке, чем удержать их в рамках нейтралитета.
К счастью для его дипломатической миссии, после неудачной попытки отбить у мнемосов ПВЛы энтузиазм вояк пошёл на убыль. Эдо Ваут отдал приказ и флот, окружив корабль Сеятеля, перешёл в глухую оборону.
Поскольку зловредный старикашка вновь оставил ему расхлёбывать заваренную кашу, Корто Мидаф дождался, когда флот уйдёт и лишь после этого приказал соединить его с Киргоном, фактическим правителем Виктории.
После серии предварительных переговоров глава братства Юрокон прибыл в Давидин, семейную резиденцию Киргонов. Флайер с опознавательными знаками правящего клана приземлился посреди громадного парка, прямо на лужайку, которую даже на ощупь было сложно отличить от знаменитого коурадского ковра.
Важного гостя встречала Эмили. Миниатюрная мнемонийка, похожая на фею из волшебной страны, плыла по дорожке, вымощенной серо-розовой плиткой. Как и в случае с Сеятелем, она возглавляла процессию из безгласных коротышек, облачённых в полосатую тюремную робу.
Остановившись за несколько шагов от рослого гостя, Эмили окинула его таким взглядом, будто перед ней не человек, а цирковой уродец. С бесцеремонностью маленького ребёнка она рассматривала сине-зелёные хитиновые вставки, отливающие золотом, которые украшали лицо и руки олу-тайши. Но ей не удалось вывести его из себя: на надменной физиономии не отразилось ни малейшей тени смущения.
Тогда взгляд мнемонийки переместился на фигуру гостя. Профессиональное чутьё подсказало ей, что за роскошным одеянием из тёмно-зелёного фессалийского шёлка скрывается не меньший арсенал чем у мнемосов. И то же чутьё говорило ей, что главное оружие находится не здесь. Надёжно закрытое от телепатов, оно пряталось за всё понимающими тёмными глазами.
Эмили пытливо посмотрела на олу-тайши и поставила ему ещё один плюс. Судя по тому как дрогнули уголки его губ, он догадался, что признан достойным противником.
Корто Мидаф решил, что достаточно терпел унизительный осмотр и теперь настала его очередь. Он снял перчатку и шагнул к мнемонийке.
Когда она бестрепетно протянула ему руку и её пальчики крепко сжали его ладонь, на лице олу-тайши промелькнуло уважение.
— Госпожа, я восхищён вашей красотой и бесстрашием, — Корто Мидаф любезно улыбнулся. — Надеюсь, вы не слишком разочарованы тем, что видите? — вопросил он, пуская в ход мужское обаяние.
— Ни в коей мере! — ответила Эмили и это было правдой.
Экзотический гость был опасен и потому имел полное право на её уважение. В том смысле, как его понимали мнемосы.
— Госпожа, я представляю… — начал было Корто Мидаф, но ему не дали закончить.
— Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. Идёмте, сударь! Сейдж ждёт вас, — перебила его Эмили и взяла под руку.
У олу-тайши мелькнула шальная мысль, что проще было бы взять её на руки, чем тащиться черепашьим шагом, но, вопреки ожиданиям, он едва поспевал за крохотной провожатой: она двигалась со стремительностью змеи, нацелившейся на добычу.
Когда они свернули на широкую тенистую аллею, мнемонийка неожиданно остановилась и заглянула ему в лицо. Серые глаза, опушённые длинными ресницами, слегка сузились.
— Сударь, окажите мне любезность, — сказала она и, повинуясь её жесту, к ним подошёл один из слуг. — Возможно, я бестактна и прошу слишком многого, но я хочу увидеть это собственными глазами.
Корто Мидаф тяжело вздохнул.
— Я бы рад, госпожа, но пока это невозможно. Ваша безопасность вкатила мне такую дозу гнуснейшей вакцины, что даже не знаю, когда теперь ко мне вернётся способность к смене формы тела. Если вообще вернётся, — сухо добавил он.
— Вернётся, не беспокойтесь! — утешила его мнемонийка и снова взяла под руку. — Обещайте, когда к вам вернутся способности, вы обязательно покажете, как превращаете людей в пепел.
— Как вам будет угодно, — сказал Корто Мидаф, а про себя добавил, что она будет первой, кто опробует его способности на своей шкуре.
— О, какой вы злюка! — тут же последовала насмешливая реплика и он, досадуя на свою оплошность, взял под контроль мимику лица.
— Это была шутка, — сказал он со вздохом.
— Я так и поняла, — отозвалась Эмили и её бедро ещё тесней прижалось к нему.
Атака феромонов, пущенных ею в ход, не застала олу-тайши врасплох. Прежде чем нейтрализовать их действие, он укоризненно глянул на мнемонийку.
Без капли раскаяния на лице Эмили сначала фыркнула, а затем расхохоталась.
— Простите, сударь, — вымолвила она между приступами одолевшей её икоты. — Понимаю, глупо, но уж очень хотелось сбить с вас спесь. Вы настолько привыкли, что окружающие трепещут перед вами, что даже не считаете нужным скрывать своё презрение.
— Правильно делают, что трепещут, — холодно сказал олу-тайши. — Вы тоже были бы не столь смешливы, будь я во всеоружии.
— Всё-всё! Пожалуйста, не сердитесь! — Эмили томно взмахнула ресницами. — Сударь, надеюсь, вы не скажете мужу, что я изводила вас дурацкими подначками? — просюсюкала она голосом маленькой девочки.
«Все демоны хаоса! Это и есть хвалёная мнемонийская выучка? Взрослая дура, а ведёт себя как распущенный ребёнок! Только попадись мне эта карлица, когда я буду в форме, она пожалеет, что родилась на свет!» — рычал Корто Мидаф, при этом подспудно удивляясь неожиданной вспышке злости. Да, дура. Да, бестактная. Да, раздражает — причём неимоверно. Но чтобы такие мелочи да вывели его из себя?
Диагностика показала, что в его организме нет посторонних веществ, способных вызвать столь бурную реакцию, поэтому оставалось только одно — это была мнемонийка. Перед его внутренним взором промелькнул ряд вроде бы безобидных жестов и взглядов. И ещё был голос — богато модулированный, неумолкающий не на секунду.
С таким Корто Мидаф ещё не встречался. «О Атум! Даруй мне свою силу! Если мнемосы способны манипулировать людьми при помощи обычной мимики и голоса, то на что они способны, как телепаты?» Усилием воли олу-тайши подавил остатки злости и склонился в уважительном поклоне.
— Госпожа, вы мастер своего дела. Если однажды мне понадобятся услуги женщины-шпионки, я обращусь только к вам. Надеюсь, вы мне не откажете.
— Льстец! — Эмили рассмеялась, но совсем иначе, чем раньше.
На этот раз это был не раздражающий, а располагающий к себе смех. Чарующий смех умной женщины, которая знает себе цену и хочет привлечь внимание понравившегося мужчины.
— Впрочем, попробуйте. Только учтите, контракт на меня стоит очень дорого. Муж меня едва терпит, но ценит, — сказала мнемонийка с грустью в голосе и вдруг неуловимо преобразилась.
Больше не было недалёкой наглой карлицы, перед Корто Мидафом стоял наипрекраснейший из братьев и смотрел на него так, что он смешался. «Да что б тебя!» — простонал он, чувствуя, как кровь бросилась в лицо. Застигнутый врасплох, он едва успел подавить реакцию организма, чтобы не выдать своё смущение.
Наконец, они пришли к месту встречи — это оказался куполообразный павильон, облицованный белым мрамором, — и мнемонийка, отвесив мужу церемонный поклон, оставила их наедине.
Гость не смог скрыть своего облегчения и Киргону пришлось признать, что и от Эмили есть толк.
— У вас очаровательная жена, — сказал Корто Мидаф, когда было покончено с официальным представлением.
Прежде чем ответить, Киргон на пробу пригубил одно из вин Фессалии, которые были не менее знамениты, чем её шелка.
— Очаровательная? — сказал он, разглядывая гостя с чисто мнемонийской бесцеремонностью. — Боюсь, это не то слово, которым можно охарактеризовать мою жену, — добавил он с лёгким сарказмом и снова поднёс бокал к губам. — Впрочем, у каждого из нас своё видение мира. Вот вы, как я вижу, настолько очарованы моей женой, что до сих пор не можете отойти от восторга.
— О да! — вырвалось у Корто Мидафа, всё ещё находящегося под впечатлением. — Ваша жена необычайно умная и красивая женщина, — добавил он уже более взвешенным тоном.
Вспышка нестерпимой жажды вызвала у олу-тайши подозрение, что им снова манипулируют, но тревога оказалась ложной: анализатор показал, что его организм действительно нуждается в воде, а одежда в чистке от пота.
— Возможно, — не стал спорить Киргон. — Жена и жена. Как у всех, я не жалуюсь.
По его знаку слуга налил гостю вино из той же глиняной бутыли, что и хозяину.
— Изумительный букет! Это «Поцелуй ночи»? — спросил Корто Мидаф.
— Да. Урожай пятьдесят пятого года, — последовал лаконичный ответ.
Поскольку инициатива переговоров принадлежала гостю, Киргон занял выжидательную позицию.
Корто Мидаф тоже не рвался в словесную битву. Самоуверенность олу-тайши резко пошла на убыль. Мнемосы с их уникальной техникой манипуляции людьми оказались грозными противниками. Переговоры с позиции силы, как он планировал, были обречены на неудачу, потому он спешно выстраивал новую линию поведения.