Видя, что Маришка всё суетится, Ласло потребовал, чтобы она поела вместе со всеми. Повар сыт пробами, ответила она внуку, но всё же послушалась и села напротив звёздной кошки. Немного поковырявшись в своей тарелке, она устремила на неё участливый взгляд.
— Чего же ты не пьёшь сливки, девонька? Может, тебе принести сметаны? — спросила она, ласково глядя на гостью.
— Нет! Я уже наелась! — вздёрнулась Аэлита и поспешно отодвинула от себя кружку.
— Да ладно тебе! Как сейчас помню, моя Литушка, царствие ей небесное, — прервавшись, Маришка привычно перекрестилась, — за раз выпивала целый кувшин таких сливок. Так что, пей, не стесняйся. Если будет мало, я принесу ещё. Ведь ты, девонька, будешь покрупней обычной кошки.
Окружающие опустили головы, пряча улыбки, а Маришка взялась расписывать, какая замечательная была у неё кошка — уж и умница она и красавица, только что говорить по-человечески не могла, а так всё понимала. Она настолько увлеклась рассказом о своей любимице, что не замечала негодования гостьи, которая наконец-то догадалась, кому обязана её снисхождением. Да и Маришка, со свойственным ей простодушием, вскоре сама проговорилась, что Аэлита просто вылитая её кошка, конечно, если отвлечься от человеческих черт. «Может, ты и есть моя Литушка? — проговорила она. — Я так думаю, что такой хорошей девочке Господь не мог не дать второй шанс».
Не желая её разочаровывать, Аэлита подавила раздражение и сказала, что ничего не помнит о своей прежней жизни, но это вполне возможно. В священном писании говорится, что души могут вселяться в кого угодно, в том числе, в животных и даже в растения. Она ткнула пальчиком в направлении Ласло и заявила, мол, лично она уверена, что этот потомок обезьян в следующей жизни будет гадом ползучим, поскольку у него уже сейчас просматриваются все нужные для этого задатки.
«Думаешь?» — заинтересованно спросил Ласло. Подняв глаза, он внимательно изучил потолок — видимо, на предмет невидимых письмен, ниспосланных свыше — и, спустившись на грешную землю, насмешливо посмотрел на звёздную кошку. «Что ж, лично я не возражаю. Стать химерой, как Русалочка, на мой взгляд, далеко не худшая участь».
Аэлита возмущённо фыркнула, но не стала развивать поднятую тему.
В знак искупления Ласло принёс ей в комнату большой поднос, заставленный мясными и рыбными блюдами. Звёздная кошка немного покапризничала, а затем набросилась на угощение и подмела всё подчистую.
Вопреки ожиданиям, поладить с Фапиватой ему не удалось. Стоило Ласло проявить несколько большую инициативу и попытаться её обнять, как она тут же отстранилась и перешла на вежливо сухой тон. Тогда он пытался выяснить её дальнейшие планы, но и здесь его ждала неудача, односложные уклончивые реплики несли слишком мало информации.
Поняв, что девушка и дальше собирается держать дистанцию, не идя дальше лёгкого флирта, Ласло расстроился, но не настолько, чтобы впасть в уныние. Он твёрдо решил, что добьётся её расположения. И как только она подвела его к теме развода, он зевнул и поднялся с места. Заявив, что пора спать, он распрощался и ушёл к себе.
«Проклятье! — прошептала Фапивата и коснулась пальцами губ, которые горели от его неожиданного прощального поцелуя. — Ой, дура! Он уже столько лет водит тебя на нос, а ты до сих пор не решаешься дать ему от ворот поворот… Ну ничего, в следующий раз я ему не дам спуску», — пообещала она сама себе, прекрасно зная, что ничего не изменится, пока её фиктивный муж не проявит инициативу и сам не предложит ей развестись.
Ещё не погасли звёзды на небосклоне, как прилетела авиетка.
Получив сигнал о прибытии корабля, Фапивата не стала никого будить и, одевшись, вышла из дома. Единственно, кто видел её отлёт, это паж.
Артур любил смотреть на звёзды и по привычке лёг спать на стоге сена. С его высоты мальчику казалось, что он находится один на один с Вселенной. С тех пор как он узнал, что она обитаема, её просторы неудержимо манили его к себе. Мечты о приключениях среди чужих миров затмевали даже его честолюбивые мечты о короне.
Впотьмах девушка наступила на вездесущие грабли и Артур, чутко реагирующий не столько на шум, сколько на голоса, проснулся от её тихой ругани. Приподнявшись на локте, он увидел, как девушка, озарённая призрачным светом транспортного луча, поплыла по воздуху, и у него от восторга перехватило дыхание.
И надо же было такому случиться, волшебное зрелище настолько запало мальчику в душу, что будущий рыцарь-король, впервые влюбившись, пронёс его через всю свою жизнь.
Несмотря на обилие приключений, в том числе любовных, девушка-мечта навсегда осталась избранницей его сердца и Артур, как истинный паладин, хранил ей верность до самой смерти. Сколько ни рылись впоследствии историки, никому из них не удалось установить имя той, которой он посвящал свои подвиги и многочисленные стихи. Ни одна из женщин, с которыми впоследствии связывали его имя, не могла похвастаться его признанием в любви — и лгать здесь было бесполезно. Никто из красавиц не мог предъявить знаменитое кольцо, которое легендарный король, покоривший чуть ли не всю обитаемую Вселенную, обещал подарить лишь той, что завладеет его сердцем и душой.
Не подозревая о бессмертной, но анонимной славе, ждущей её в будущем, Фапивата благополучно добралась до «Огненного вихря» и, переодевшись, отправилась на совещание.
Вскоре рутина привычных дел затянула девушку в свой круговорот, и она перестала мучить себя воспоминаниями об ещё одной неудачной попытке развода. К тому же впереди у неё был двухмесячный отпуск, и она ломала голову, где его провести.
Фанечка и Чирик, с которыми она совпадала по графику, настойчиво звали её к себе. Вот только у неё не было ни малейшего желания к ним ехать; единственно, ей не хотелось обижать сорноев, которые стали её друзьями.
В прошлом году она уже поддалась на их уговоры, и вернулась из поездки с твёрдым убеждением, что сорнои и отдых — абсолютно несовместимые понятия.
Не сказать, что ей не понравилось у друзей, но к концу пребывания в их доме Фапивате начало уже казаться, что она перезнакомилась со всем населением планеты, на которой они жили. Каждый день к ним проходило столько гостей, что стоило девушке улечься в кровать и закрыть глаза, как сразу же возникало видение, знакомое заядлым грибникам и ягодникам. Только на сетчатке её глаз отпечатывались не дары природы, а множество незнакомых лиц, большинство из которых принадлежало сорноям. Всё бы ничего, но они не умолкали ни на мгновение — видимо, сказывалась птичья наследственность — и от высоких щебечущих голосов вскоре у неё начинало звенеть в ушах. Оттого она никак не могла сосредоточиться на общем разговоре и временами возникала неловкая ситуация, когда её начинали о чём-то спрашивать, а она не знала, о чём идёт речь.
Вспомнив, что Чирик как-то заметил, что они познакомили её только со своими ближайшими родственниками, причём далеко не всеми, девушка внутренне содрогнулась и решила, что в ближайшие несколько лет ничто не заманит её в гости к сорноям.
Со всей твёрдостью в голосе Фапивата заявила Фанечке, что у неё есть совесть, и она не намерена злоупотреблять их гостеприимством.
Как и ожидалось, сорнойка страшно обиделась. Но после недельного измывательства над подругой, она всё же её простила, и они помирились.
Леди Мариен тоже звала её с собой. Как видный авторитет в области исследования видов, обладающих разумом, она получила приглашение от научных кругов Рамбо, и собиралась ехать домой, чтобы выступить с докладом на конференции биологов.
Это было заманчивое предложение, и некоторое время Фапивата раздумывала, принять его или нет. Она понимала, что вряд ли будет чувствовать себя свободно в семье звёздной кошки, принадлежащей к аристократии Рамбо, но с некоторых пор она вошла во вкус светской жизни.
По истечении трёх с лишним лет девушка уже уверенно вращалась среди сливок общества, которые обретались на «Огненном вихре», и больше не обращала внимания на завуалированные шпильки, подпускаемые недоброжелателями. Впрочем, теперь её редко кто рисковал задевать, если только новички, да и то по незнанию. Благодаря своей учительнице, леди Мариен, она быстро освоила арсенал светских женщин и теперь могла осадить нахального собеседника одним лишь взглядом. И лучше было её не злить. Знакомая с тактикой военных действий далеко не понаслышке, девушка была беспощадна к тем, кто пытался её унизить. При желании она могла стереть в порошок незадачливого обидчика, однако старалась не обострять отношения, чтобы не наживать себе врагов без особой на то нужды.
После некоторых раздумий Фапивата всё же отказалась и от приглашения леди Мариен. Она соскучилась по дому и решила навестить родителей, с которыми не виделась со своего достопамятного замужества. Прошло уже довольно много времени, и она понадеялась, что Ватро Нобус успокоился и больше не жаждет её крови.
Как оказалось, она ошибалась. Ватро Нобус не забыл о её существовании.
Стоило Фапивате покинуть космопорт, и к ней устремился вестовой из планетарного штаба — молодой рокайдианец, облачённый в претенциозную чёрно-золотую форму. Он вручил ей записку, в которой Ватро Нобус требовал, чтобы она незамедлительно явилась к нему.
Девушка встревожилась, тем не менее она сначала заглянула домой, в Марполь, и лишь после этого отправилась к одному из самых влиятельных людей на Рокайдо. Она отдавала себе отчёт, что визит к командующему вполне может закончиться её арестом, но не стала ничего предпринимать. Риск был одной из составляющей её профессии.
Бесконечный светлый вестибюль наконец привёл её куда нужно. Она вошла в указанный кабинет и обнаружила, что командующий находится на месте, хотя не отозвался на её стук. Он сидел в глубоком покойном кресле, которое стояло во главе Т-образного массивного стола, но было повёрнуто к окну, и высокая спинка скрывала его от посетителей.
Пользуясь случаем, Фапивата подошла поближе и бросила на него изучающий взгляд. Она знала его с детства, но всегда робела в его присутствии и потому не часто смотрела ему в лицо. К тому же правила требовали, чтобы белокожие переселенцы при встречах с коренными жителями почтительно кланялись и опускали глаза. Тем более никто не смел глазеть на тех, кто принадлежал к дворянскому сословию, а Ватро Нобус был не просто дворянин, он находился в близком родстве с семьёй, ведущей свой род от Ватро-По-Вастира, которая владела ни много ни мало, а целой планетой.