— Ещё вина? — спросил Киргон, видя, что бокал гостя опустел.
Олу-тайши утвердительно кивнул и по майдунскому стеклу вновь заструилась тоненькая змейка аперитива. Как и положено, «Поцелуй ночи», оказавшись на свету, сменил свою окраску. Изначально прозрачное золотистое вино поначалу приобрело насыщенный сапфировый цвет, а потом потемнело и стало чернильно-чёрным. Из-за этой метаморфозы оно и получило своё название.
— Спасибо! — поблагодарил олу-тайши и залюбовался игрой света на драгоценном бокале. — Какая красота! — воскликнул он с восхищением. — Вы знаете, что даже в наши дни майдунское стекло встречалось чрезвычайно редко и стоило целое состояние?
— Вот как? — удивился Киргон, обладатель самого большого собрания майдунского стекла в Содружестве. — Можете забрать бокал, если он вам пришёлся по душе.
— Вы чрезвычайно щедры, но нет, — отказался олу-тайши и вздохнул. — Братья не поймут. У нас принято принимать дары только от очень близких друзей.
— По крайней мере, это благоразумно, — сказал Киргон и по его знаку слуги взялись накрывать на стол. — Как говорят на моей исторической родине, соловья баснями не кормят. Время обеденное, и я надеюсь, что вы составите мне компанию.
Получив согласие гостя, он добавил:
— Не знаю, какую кухню вы предпочитаете, потому повара ориентировались на мой вкус. Так что не обессудьте, чем богаты, тем и рады. Правда, малыш?
Киргон почесал за ухом тибетского мастифа, который стоял у его ног и терпеливо ждал хозяйской ласки. Две белые парлейские суки, которые сидели в сторонке и не смели подойти ближе, преданно взирали на своего властелина. На людей они не обращали внимания. Парлейские псы, в отличие от земных, не считали их своими хозяевами и подчинялись только вожаку.
Видя, что гость не знает с чего начать, Киргон указал на глубокий салатник майдунского стекла, где спелые помидоры, присыпанные молотым перцем и зеленью, тонули в густой желтоватой сметане.
— Это овощи с Земли, моей исторической родины. Попробуйте, не пожалеете.
Корто Мидаф с сомнением посмотрел на предложенное блюдо — его смущала ядовитая окраска плодов — и сказал, что предпочитает что-нибудь из кухни ризотов, мол, она ему привычней.
«Желание гостя закон», — Киргон кивнул, и слуги поставили перед олу-тайши блюда своей исторической родины.
Один из полосатиков принёс микатейское. Это был единственный вклад рефов в кухню хозяев. Непрезентабельное вино, внешне похожее на мутную водицу или сильно разведённое молоко, имело ни с чем не сравнимый вкус и аромат.
Во время обеда Корто Мидаф и Киргон вели исключительно светскую беседу. Сначала это был ничего не значащий обмен репликами, затем олу-тайши завёл речь об исторических перипетиях Виктории.
— Скажите, вы знаете, как возникла ваша раса? — задал он вопрос Киргону.
— Естественно, — отозвался тот и воткнул вилку в рассыпчатую картофелину, исходящую паром. — Или вы хотите знать, как мы оказались на Виктории?
— Пожалуй, и то и другое, — сказал Корто Мидаф, глядя на необычное блюдо, которое мнемос поедал с нескрываемым удовольствием.
— Хотите попробовать лосося с отварным картофелем? — спросил Киргон, заметив его интерес.
— Хочу, — сознался олу-тайши. Он опробовал земное блюдо, но оно ему не понравилось. — Итак, как вы оказались на Виктории? — спросил он, отложив вилку.
— Несчастный случай, — ответствовал Киргон. — Шесть грузовых кораблей рефов-ризотов, до отказа набитые похищенными землянами, сбились с пути. По неизвестной причине их раньше времени выбросило из гиперпространства. К счастью, удалось найти подходящую для жизни планету, причём до того, как корабельные ресурсы были полностью исчерпаны. В обрез, но воды и пищи хватило на всех. Так что ризотам не пришлось выбрасывать живой груз за борт, — по губам мнемоса скользнула холодная улыбка, — и это привело к неожиданной рокировке. Те, что должны были стать рабами на Рокайдо, чьё население передохло в результате планетарного катаклизма, обрели свободу и новую родину.
Мастиф, которого Киргон погладил по лобастой голове, расплылся в довольной собачьей улыбке и повалился на спину, приглашая поиграть. Суки направились было к нему, но оскаленная пасть и грозный вибрирующий рык громадного кобеля заставили их вернуться на место.
— Вашим предкам необычайно повезло, — сказал олу-тайши и глянул на своевольных парлейских красавиц. — Вы напоролись на планету, где поработали Сеятели. Повезло вдвойне. На планете не развилась разумная форма жизни.
— Нам, землянам, повезло втройне. Когда ситуация обострилась, рефы не смогли противостоять моим невежественным, но храбрым предкам. Конечно, их было значительно меньше чем землян, но разве это имеет значение, когда у тебя полно оружия, которое и не снилось дикарям? — Киргон с лёгкой насмешкой глянул на одного из слуг, что крутился поблизости. Это был совсем молодой парнишка реф. — На наше счастье рефы оказались цивилизованным народом, и мы этого не забыли. Как и того, кому мы обязаны своим процветанием. Рефы — свободный народ, что бы вы себе ни думали.
— Ваша жена хотела посмотреть, как я превращаю в пепел одного из ваших слуг, — заметил олу-тайши, и любопытный реф выронил тарелку.
Он наклонился за осколками и вслед за тарелкой уронил поднос с собранной со стола посудой.
Бесценный майдунский бокал издал прощальный хрустальный звон.
Юноша сдавленно вскрикнул.
Мастиф грозно зарычал.
Парлейские суки встали и, крадучись, направились к столу.
Корто Мидаф с интересом взирал на происходящее, ожидая реакцию мнемоса на спровоцированное им происшествие.
— Лидл! — раздался повелительный окрик, и реф неловко скакнул в сторону.
Выпрямившись, юноша замер, глядя на хозяина испуганными глазами.
— Отведи Ченга на псарню, — распорядился Киргон. — Сударь, давайте перейдём в гостиную, там мы не будем мешать слугам, — добавил он, обращаясь к олу-тайши.
Реф протянул руку к ошейнику мастифа и тут парлейские суки синхронно прыгнули. Также синхронно в руках мнемоса и олу-тайши появилось оружие и псины, не долетев до юноши, рухнули на пол.
Киргон пнул ту суку, что находилась ближе к Корто Мидафу. Точно посреди лба темнело крошечное отверстие с запёкшийся кровью по краям.
— Поздравляю, мастерский выстрел, — сказал он, пряча торжество.
Подошедший Корто Мидаф внимательно глянул на мёртвого зверя.
— Я вас тоже. Мы оба попали в одно и тоже место.
Киргон пнул другую суку. На её лбу темнело точно такое же отверстие. Только размеры подпалины выдавали, что выстрел был не один.
— Вы правы, — не сразу сказал Киргон и лениво добавил: — Кажется, мы нашли точки соприкосновения.
Два опаснейших существа во Вселенной оценивающе глянули друг на друга и сделали вид, что ничего не происходит. Но олу-тайши понял, что выиграл первый раунд. Ему удалось преодолеть первое и самое трудное препятствие. Фраза, сказанная главой мнемосов, означала, что он согласен на переговоры.
«Похоже, мне простили мою нелюбовь к безвкусному бледному овощу и мерзкой рыбе со странным красным мясом, — насмешливо подумал Корто Мидаф и перед его глазами возникла оскаленная морда мастифа. — Чисто теоретически: как бы всё обернулось, если бы я застрелил эту лохматую зверюгу, любимца мнемоса?» — мелькнула у него мысль. «Я бы застрелил тебя», — откликнулся Киргон, зная, что гость его не услышат, и любезным жестом указал на дверь, ведущую в гостиную.
Ни мнемос, ни олу-тайши даже не обернулись, когда из столовой сначала донёсся душераздирающий вой мастифа, а затем заполошные крики слуг, когда те попытались отобрать у него мёртвых подруг.
В гостиной, куда они перешли, им подали чай и блюдо с пирожными.
Олу-тайши надкусил одно из них и изумлённо глянул на Киргона.
— Благой Атум! Это же настоящее ру таймо груаз! Сударь, да ваш повар настоящий волшебник!
— О да! Мадам Труше, она у нас такая, — в попытке изобразить какая именно, рука Киргона начертала в воздухе неопределённую фигуру. — Она удивительная… порой до дрожи в коленях.
— Это женщина? — олу-тайши осторожно, будто это бомба, положил недоеденное пирожное на тарелку.
— О, как неловко! — огорчился Киргон. — Простите моё невежество! До меня только сейчас дошло, что это ритуальное блюдо. — Он указал на вазу, наполненную пористыми обрубками буро-красного цвета. — Может, рискнёте попробовать наш местный деликатес? Смею вас заверить, этеринг в меду очень хорош, несмотря на его крайне дурную славу, — сказал он, пряча улыбку.
Олу-тайши взял кусочек сомнительного лакомства и после мгновенного колебания отправил его в рот.
— Неплохо, — заметил он. — Чем-то напоминает мясо груба в карамельном дотийском соусе.
Киргон слегка наклонил голову.
— Верю вам на слово. Лично мне не доводилось пробовать это блюдо.
Решив, что настала пора переходить к делу, Корто Мидаф откинулся на спинку кресла и ринулся в наступление.
— Господин Киргон, я хочу сделать вам предложение.
«Надеюсь, не руки и сердца», — подумал Киргон, наслышанный о сексуальных предпочтениях олу-тайши, которые были закономерным результатом для сборища мужчин, долгое время лишённых женщин.
— Я его принимаю, — сказал глава мнемосов и добавил, когда олу-тайши непонимающе посмотрел на него: — Думаю, вы хотите предложить нам войти в орден Сеятелей. В качестве ещё одного братства Спящих. Естественно, мы войдём в вашу организацию только на определённых условиях. Вот их-то нам и нужно обсудить.
Пока Киргон и олу-тайши вели торг, Лидл обнимал мастифа за шею и беззвучно всхлипывал. «Прости, друг! Я не хотел, чтобы Лея и Миа умерли», — оправдывался он перед псом. Потом он взял его за морду и заглянул ему в глаза. «Скажи, ты мне веришь?» — мысленно спросил он, и мастиф ответил ему скорбным, всё понимающим взглядом.
Реф осмотрел свою полосатую униформу и сорвал головной убор. «И это он называет свободой? — прошептал он с возмущением. — Ченг, твой хозяин обманщик! Я ему больше не верю!»