С чисто полицейским пристрастием к деталям девушка отметила, что у командующего высокий лоб, прямой римский нос с тонкой переносицей, упрямый подбородок и капризно изогнутые полные губы, имеющие нежно-розовую девичью окраску. Последнее обстоятельство заставило её улыбнуться, и она уже с чисто женским любопытством осмотрела изящные брови вразлёт и длинные ресницы, которые были темнее волос и имели серебряную окраску. Глаза рокайдианца были закрыты, но она знала, что за тяжёлыми веками прячутся всезнающие синие глаза, чей взгляд мог вынести далеко не каждый.
Неожиданно до Фапиваты дошло, что её давний знакомый необычайно красив и заодно наконец поняла, почему по нему сохли все старшеклассницы Катуано.
При некотором размышлении девушка решила, что командующий почти не изменился с их первой встречи. По-прежнему чеканные черты волевого лица обрамляли слегка вьющиеся густые волосы платинового цвета и, судя по живому блеску, в них ещё не было седины. «Кто бы сомневался, что этот гад пользуется всеми благами галактической медицины», — подумала она. Единственно, ей показалось, что его чёрная кожа слегка потускнела, но она решила, что он просто устал из-за постоянного недосыпания. Независимо от занимаемого положения рокайдианцы очень много работали, и Ватро Нобус не был исключением.
Поскольку даже во сне физиономию командующего не покидала презрительная мина, в Фапивате всколыхнулась застарелая неприязнь. «Истинный рокайдианец!» — фыркнула она про себя, вкладывая в это выражение тот же смысл, что и земляне в словосочетание «истинный ариец».
И в самом деле, Ватро Нобус принадлежал к древнему аристократическому роду, который по идейным соображениям никогда не смешивался с землянами. Семья Нобус гордилась своей чистопородностью, и её члены открыто презирали тех, в ком была хоть малейшая примесь крови переселенцев.
По своим замашкам Ватро Нобус был типичным представителем своей семейки, то есть отъявленный расист и негодяй, но отчего-то был снисходителен к ней, нищей презираемой переселенке. Правда, это нисколько не мешало ему оскорблять её при каждой встрече и Фапивата до сих пор удивлялась, что не испытывает к нему ненависти.
Впервые они встретились в Катуано, специальной школе для одарённых детей, в которую девочку направили по рекомендации Ойдо Варпеваса, владетеля Эжутана. В то время ей исполнилось одиннадцать лет и так уж вышло, что предварительное собеседование с ней проводил никто иной, как Ватро Нобус. В общем-то, в этом не было ничего из ряда вон выходящего, ведь он принадлежал к правящей семье, которая патронировала престижное учебное заведение.
Отбор в Катуано вёлся очень строго, поскольку его выпускники имели право на любое направление деятельности, в том числе и за пределами Рокайдо. Все абитуриенты страшно волновались, и было из-за чего. Пока подошла её очередь на собеседование, девочка узнала, что в крайнем правом кабинете отбор ведёт один из экзаменаторов, и что он с удручающей регулярностью отчисляет детей, имеющих белый цвет кожи. Фапивата до сих пор помнила свое негодование по этому поводу и то сумасшедшее волнение, когда вдруг выяснилось, что ей выпало идти именно к нему.
Словно во сне девочка преодолела расстояние до стола, за которым сидел рокайдианец. Он поднял голову, и она упала духом при виде выражения на его лице. Обострённым детским чутьём она поняла, что он — расист, и ни за что не пустит её в Катуано.
Ирида решила, что терять уже нечего и с шумом отодвинула стул. Плюхнувшись на мягкое шёлковое сиденье, она с вызовом вздёрнула подбородок и состроила такую же презрительную гримаску, как у него.
— Сэр, а вы хотите узнать моё имя? А может, вы спросите, какие у меня отметки в школе? — осведомилась она, нахально глядя в синие как небо глаза.
Удивлённый рокайдианец вздёрнул бровь.
— Не думаю, что мне это интересно… мелкое наглое ничтожество, — отозвался он.
— Ну и чёрт с вами! Поскольку я всё равно не попаду в Катуано, не вижу смысла терять время на болтовню с тем, кто настолько глуп, что ненавидит людей из-за цвета кожи! — выпалила девочка и поднялась, чтобы уйти.
— Сядь! — приказал рокайдианец, и когда она подчинилась, поднёс к губам стакан с водой и с издёвкой спросил: — Ну и как тебя зовут, бледнокожий жабёнок?
— Ирида Фапивата! И я вам не жабёнок! — сердито заявила девочка и была готова захлопать в ладоши, когда неприятный тип вдруг подавился водой и жутко закашлялся.
— Кто твои родители? — равнодушно спросил мужчина. Он аккуратно поставил стакан на стол, но часть воды всё равно пролилась, настолько сильно тряслась у него рука.
Заметив удивлённый взгляд девочки, рокайдианец с раздражением стукнул по тому, что сначала ей показалось обычными часами, но затем над его запястьем вспыхнула призрачная картинка и она поняла, что это какой-то прибор.
— Фермеры. Корвин и Лилиан Фапивата, — ответила присмиревшая девочка.
— Округ! — раздался резкий голос.
— Владение Эжутан!
— Сколько тебе лет?
— Два дня назад исполнилось одиннадцать!
— Точная дата! Скажи мне точную дату рождения, демон тебя побери!
— Самим что ли не сосчитать?.. Двадцать третье апре… ватолаза, четыре тысячи сто одиннадцатого года!
— О Атум! Чего ты так кричишь, мерзкий жабёнок? Я не глухой!
Рокайдианец глядел на маленькую собеседницу с таким выражением, будто она пустынная ядовитая гадюка, печально известная своей непредсказуемостью.
— А вы чего орёте на меня?! — возмутилась девочка и снова вскочила со стула. — Если это всё, то я пошла!
— Уходи, если не хочешь учиться в Катуано!
Изумлённая Ирида так резко обернулась, что подол её длинного выходного платья спутал ей ноги, и она чуть не упала.
— Так вы разрешаете мне остаться?!
— Да, тебе повезло, — подтвердил рокайдианец, и на его лице промелькнула странная улыбка. — Хоть ты бледнокожий жабёнок и должна работать в поле или прислуживать в господском доме, но я не могу отчислять всех вас подряд, иначе меня обвинят в необъективности.
В ответ на это девочка хитро прищурилась, и пока он не передумал, протянула ему своё направление.
— Если так, то подпишите, сэр! — смиренно попросила она, и когда бумага украсилась размашистой подписью, неловко поклонилась. — Спасибо, сэр! Вовек не забуду вашу доброту!
— Да уж! Я тоже её не забуду, — пробормотал рокайдианец и с брезгливой миной передёрнул плечами. — Эй, как тебя там! — окликнул он девочку. — Скажи остальным, чтобы больше никто не заходил. На сегодня приём закончен.
— Ура! — звонко выкрикнула Ирида, выскочив за дверь, и помахала над головой направлением. — Этот гад всё же подписал!
Вспомнив прошлое, Фапивата вновь удивилась их непростым отношениям. Ватро Нобус не скрывал своего презрения к ней, но она догадывалась, что без его согласия её не привлекли бы к тем злосчастным учениям. Мало того, до того случая, когда в стычке с работорговцами погибли полицейские, она не могла пожаловаться на него, особенно пока училась в Катуано.
Не было случая, чтобы он не исполнил просьбу девочки, конечно, если у неё хватало духу обратиться к нему. Ведь каждый раз на её бедную голову обрушивался такой поток изощрённых оскорблений, что постоянный эпитет «бледнокожий жабёнок» уже звучал для неё почти ласкательно. Правда, со временем она научилась пропускать ругательства мимо ушей, воспринимая их как своеобразную плату за исполнение своей просьбы. Она утешалась тем, что никогда ничего не просила лично для себя, а только для школы и других учеников. Народ в Катуано был смышленый, и быстро сообразил, к кому нужно обращаться, чтобы разрешить возникшую проблему или получить желаемое, но недоступное.
Даже школьный совет прибегал к её помощи, и в результате Катуано получила пять новых флайеров и пару настоящих военных симуляторов, правда, списанных как устаревшее оборудование.
Конечно, друзья и просто знакомые доставали её просьбами о всякой всячине; девчонки даже требовали каких-то новых кукол, но здесь она была тверда. Самым настойчивым она советовала лично прогуляться до кабинета Ватро Нобуса, когда он там появится, но отчего-то желающих ни разу не нашлось.
«Похоже, что в детстве командующий был для меня эдаким личным демоном-хранителем. Жаль, что теперь он жаждет снять с меня шкуру», — подумала Фапивата со вздохом.
Не горя желанием будить лихо, пока оно спит тихо, она сняла туфли на каблуке-шпильке и, блаженно жмурясь, прошлась по пушистому ковру, чей узор удачно имитировал цветочную поляну. Рокайдианцы очень любили всё, что было связано с природой, и живые растения ценилась ими на вес золота. Лесные заповедники денно и нощно патрулировали вооружённые егеря и горе тому, кто посмеет сорвать хоть листик с дерева. Нарушителю очень повезёт, если его не пристрелят на месте.
На одной из стен висела большая картина, и она подошла поближе.
Сюжет был прост. На переднем плане спиной к зрителю стояла молодая пара, облачённая в национальные рокайдианские костюмы. Со всех сторон их окружало безбрежное море песка, который казался золотым под безжалостными лучами солнца. Женщина высоко держала голову, увенчанную нимбом из растрёпанных белых волос, но художнику каким-то волшебным образом удалось передать её безграничное отчаяние. В позе мужчины читалось такое же потрясение, и в то же время было понятно, что он готов бросить вызов пустыне, которая обрекала их на смерть от голода и жажды.
«Гляди-ка, какая патриотичная пастораль! Впрочем, ничего другого я и не ожидала увидеть у командующего», — насмешливо подумала Фапивата. Она недолюбливала коренных жителей и, в общем-то, было за что. Как хозяева, рокайдианцы показали себя не с лучшей стороны. С землянами они были заносчивы и спесивы, и вдобавок считали их людьми второго сорта. И всё же она отдавала им должное.
История показала, что, несмотря на все свои недостатки, рокайдианцы — мужественный народ и заслуживают всяческого уважения. После внезапно разразившейся катастрофы, вызванной природными причинами, поверхность планеты почти целиком превратилась в одну большую пустыню. Однообразный пейзаж нарушали лишь горы, руины поселений и мелкие моря, поблескивающие среди песков — это было всё, что осталось от растаявших полярных шапок и прежде безбрежных океанов. Рокайдианцам очень повезло, что атмосфера выдержала тепловой удар.