– Это было бы великолепно, – ответил Константин.
– Значит, так и поступим, – покладисто согласился я. – А пока предлагаю пройти ко мне в кабинет, выкурить по сигаре и выпить по бокалу чего-нибудь.
– Э… вдвоем?! – Он ощутимо шатнулся в сторону от меня.
– Ну зачем? – флегматично ответил я. – Безопасников наших с собой возьмем. Им тоже профессиональное взаимодействие надо будет налаживать. Значит, о договоренностях должны быть в курсе.
– Резонно. – Нойон нервно хихикнул. – А остальные?..
– А остальные пускай отдыхают, ваших девочек в апартаменты проводят, мои помощники свои комнаты и сами найдут. Намаялась, поди, молодежь. Только сейчас одного из своих заряжу, чтоб к техникам сбегал, сказал о настройке второй камеры связи. Рома-а.
Парень двинулся ко мне, а я, пропустив Недоденица вперед, чтоб отошел шагов хоть на несколько, громко сказал приблизившемуся ко мне флигель-адъютанту:
– У вас троих до завтра, до восьми утра, отдых, но ты сейчас, будь ласков, прикажи технарям гостевую капсулу связи для заседаний синклита настроить. Да, ну а потом… – Я чуть приобнял его за плечи и, склонив голову к его уху, шепнул: – Представь, что я тебя лапать начал.
Расчет мой оправдался. Сначала он, от резкой перемены темы, застыл, потом инстинктивно дернулся от меня, но поскольку я этого ожидал, то был Рома удержан на месте. Стоит ли говорить, что он краской начал наливаться? Правда, вот взгляд его мне не понравился – злой какой-то, слезы на глазах выступили.
– Молодец, – шепнул я. – Правильно реагируешь. Теперь бегом лети к любому терминалу связи и сообщи Скуриди, что я веду вербовку посла втемную и он однозначно ведется. Причем это он считает, что вербует меня. Мы сейчас по конкретике будем торговаться. Так что пусть ничему не удивляется и ни по какому поводу не возмущается, я ему на заседании маякну, на что идти можно, а что на усмотрение синклита.
Парень уставился на меня, растерянно хлопая глазами.
– И не забудь все же технарям сказать про финальную отладку гостевой капсулы. Не нужен нам конфуз сейчас. – Я отпустил парня и поспешил догнать своего «хуже татарина».
– И о чем вы с ним шептались, синклитик Киндяшков? – поинтересовался тот.
– О том, что будет несколько позже. Но это, простите, сугубо личного плана вопрос.
Костю передернуло.– Скажите, синклитик, чего вы хотите на самом деле? – спросил Денецкий, развалившись в кресле и попыхивая сигарой.
– Я? Все очень просто, нойон. Я хочу ни от кого не зависить, никому не подчиняться. В идеале для этого надо стать не дуксом даже, базилевсом.
– Гм…
– Но и одна ни от кого не зависимая нейтральная система меня тоже вполне устроит. Этакая, знаете ли, Швейцария на звездной карте. Я в повелители всего не лезу.
– Что ж так? – приподнял бровь Костя и иронически усмехнулся: – Не хотите сорвать джекпот?
«Э, твое превосходительство, а тебя ж уже развезло», – подумал я.
– Никакого Джека я не хочу, особенно потного, – хмыкнул я в ответ. – Но, скажу вам, муторное это дело, большой страной управлять. Мне и Бизантия хватит за глаза.
– И вы предлагаете Каракоруму посодействовать вам в достижении ваших целей? – С пьяной хитринкой темник глянул на меня.
– У Каракорума есть свои интересы, у меня свои. – Я затянулся сигарой и выпустил к потолку клубы сизого дыма. – Там, где они совпадают, мы могли бы помочь друг другу.
– Какой же помощи вы желаете?
– А что вы можете предложить?
– Хорошо, каковы ваши предложения нашей державе?
– А что вы хотели бы получить? – Я усмехнулся. – Разговор пока, увы, беспредметен. Вы не полномочны мне ничего пока ни предлагать, ни требовать. Давайте будем считать, что мы заключили декларацию о намерениях, а подробности…
Я поднялся и проследовал к своему рабочему столу, надеясь, что Дима не забыл выполнить мое распоряжение, отданное на бегу между заседанием синклита и визитом к стилисту. Чобайласан напрягся. Ждал, наверное, что я достану ствол и порешу их к чертовой бабушке. Мысль такая была, но табельный бластер я оставил вместе с контр-адмиральской формой.
Дмитрий не подвел. В ящике стола лежало два новеньких, в упаковке, коммутатора. Достав их, один я демонстративно положил на стол, а второй передал послу.
– Вот. Связь со мной ваш человек, когда прибудет на Роксану, пускай держит по этой фиговине. Номер там в памяти только один, не ошибется. А теперь, – я аккуратно положил выкуренную до половины сигару на край пепельницы, давая ей «умереть», – нам, пожалуй, пора. Скоро начнется заседание синклита.
– Да, идемте.
Чобайласан только цокнул языком.
– Один момент, синклитик, – пробурчал Денецкий, закатывая рукав. – Это ненадолго.
Туменчи-нукер достал из кармана ампулу с впрыскивателем, приложил ее к вене нойона и на что-то нажал.
– Это что? – вполголоса поинтересовался я у Савватия Юстиниана.
– Антидот, – столь же тихо отозвался доместик схол. – Протрезвляет почти моментально, но похмелье у него будет через пару часов кошмарное.
– Так дураку и надо, – шепнул я.
Меж тем темник флота вернул рукаву его законный вид.
– Идемте, – произнес он, стремительно, прямо на глазах трезвея. – Я готов.
И затушил сигару в пепельнице. Ну варвар, ептль!Само заседание синклита смысла, наверное, описывать никакого нет. Сели, наговорили друг другу комплиментов, торжественно объявили о начале дипломатических отношений между державами, утвердили Роксану и Увек центрами межнациональной торговли, нойон передал нам частоты для установления единой межпланетной системы гравитационной связи (Скуриди тихо радовался этому обстоятельству, намереваясь устроить в Каракоруме прослушку), внешнеполитические переговоры были вменены в обязанности дуксу и чингису (не Айтматову, а главному табунщику Каракорума), и, собственно, на этом все. Глобальные перемены в наших взаимоотношениях были оставлены до будущих переговоров, бо Костя сделал свое дело, Костя может улетать. Ну, еще по мелочам там, типа утверждения взаимного порядка работы консульских учреждений, порядка прибытия военных кораблей с дружеским визитом и тэпэ. Денецкого наши пытались расспросить на тему соседей и внешнеполитических отношений с ними Каракорума, но тот нагло мазался. Я не я, рожа не моя, чего вы хотите от простого и скромного гросс-адмирала. Мы в политику не лезем, мы бьем, кого прикажут. В общем, по извращенному варианту песни «Орел Шестого легиона»: пусть даст приказ Тиберий Август, пусть нас пошлет Тиберий в… Мндя, как-то так.
Затем мы быстро подписали у нойона в апартаментах договор о дружбе и сотрудничестве, где Бизантий и Каракорум русским по белому клялись один другому в нерушимых мире и жвачке, но никаких обязательств по этому поводу на себя не взяли, я забрал его верительные грамоты, и темник флота убыл со всей возможной поспешностью. Не помогло: уже на выходе, под громовые песнопения хора (пели гимн Бизантия – творчески обработанный и переделанный «Славься, славься наш русский царь») последствия антидота его настигли, и он в прямом смысле свалился на руки своему эсбэшнику и флигель-адъютантам. Так что от наместника Роксаны нойона, в прямом смысле слова, выносили, и хорошо хоть не вперед ногами.
А я ведь предлагал ему повременить с отлетом, говорил я ему, что сейчас самое то к девочкам и на посошок, но он чего-то не захотел. Ну и хрен с ним.
С проводов дорогого нашего и любимого, который хуже татарина, я отправился в кабинет. Вы будете смеяться – чтоб поработать, а то эти пляски вокруг нойона меня утомили, надо было чем-то отвлечься. Бухать не хотелось.
В приемной меня ожидали траурные рожи флигель-адъютантов и доместика схола.
– Так, вот я чего-то не понял… – Я изумился совсем неподдельно. – Приказ был отдыхать.
– Командир, – Юстиниан кивнул на монитор, – глянь на это.
«Это» оказалось выпуском новостей. Поглядев, как акулы пера творчески отобразили визит к Минотавру, сиречь ко мне, одного сына каракорумскоподданного, полистав их же новостной сайт, где статья о визите высокого гостя обильно иллюстрировалась фотками темника флота, выпивающего поднесенную медведем рюмаху, его же тела, выносимого прочь, и «комитета по встрече» (в дверях, в обнимку), я примерно минуту пытался выразить свое к материалам отношение предельно лаконично. Наконец формулировка краткая, изящная и при этом отражающая истину была найдена.
– Козлы, – произнес я, откидываясь на спинку секретарского кресла.
Особо добила эпиграмма:Бизантий в ужасе трепещет, но тут, отбросив ложный стыд, —
«Вы разрешите охмурить вас?» – послу синклитик говорит…
Кочевник – в шоке, паникуя – хватает кобуру рукой.
Синклитик маникюром блещет и манит, и зовет с собой…
Журналиста, это понаписавшего, звали Дмитрий Волк, собака бешеная…
– Отгул отменяется, готовим бравурное коммюнике о результатах переговоров. Особый акцент ставим на моей роли во время предварительных консультаций. Не забываем упомянуть про правительственные награды командующим флотилией и гарнизоном, – скомандовал я.
Управились мы с задачей быстро, где-то за полчаса, если не меньше. При этом генератором идей и автором лучших формулировок был отнюдь не я, а Рома. Получив задание, он моментально переменился, подобрался весь, словно тигр перед прыжком, и выдал такое, что доктор Геббельс мог спокойно отойти в сторонку покурить. Причем получилось совсем не пафосно, без лозунгов, без явной агитации. Простым и доступным языком в статье рассказывалось о том, какой синклитик Киндяшков опора и надежа всея Бизантия, а остальные синклитики дураки и бездари. Перечитав конечный текст, я присвистнул от восхищения и в восторге хлопнул флигель-адъютанта по плечу.
– Молодец! – произнес я. – Все молодцы, отлично поработали. Заливаем, и бегом все отдыхать. Кстати, есть предложение сгонять за казенный счет в термы, взять водки и девочек…
Я на миг осекся:
– Ну а Анжеле – мальчиков. Черт побери, мы сегодня это заслужили как никто!