– Господа, счастлив всех познакомить с полномочным представителем Бизантия синклитиком Андреем Киндяшковым, – представил меня окружающим на правах хозяина Денецкий.
А уж какое счастье у него при этом на морде было написано, ну прям несказанное!
– Все же зря собрались не на Роксане, – усмехнулся я. – Секретность – это хорошо, но у нас культурная программа просто замечательная. – Бросив на столешницу свой планшет, я уселся и подмигнул темнику: – Верно, нойон?
Юсупов и Тоноян, между которыми я сидел, сделали явственно заметные попытки отодвинуть свои насмерть прикрученные к полу кресла в сторону, а Костя ответил мне мрачным взглядом.
– Да и хозяин из меня хлебосольный, – невинным голосом закончил я.
– Никак не могу пожаловаться на ваше гостеприимство, синклитик, – через губу процедил Денецкий. – Однако мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать его.
– Да? Тогда, может быть, приступим к обсуждению темы нашей конференции? Какая она у нас, кстати?
– Дивуюча зухвалість бізантійська, – негромко хмыкнул Шейко.
– Вот как, сенатор? Наглость? – Я мило улыбнулся в ответ. – А я-то полагал, что не менее потрясающая жадность четырех других государств нашего Звездного скопления.
– И это в чем же она проявляется, уважаемый? – нахмурился Тоноян. – Помнится, это Бизантий влез в раздел Ахайи, хотя его никто туда не звал.
– Причем нагло, в ультимативной форме, – поддержал его Али.
– Так именно потому, что никто не позвал, – пожал плечами я. – И форма оттого именно такая. Думается, что мягкий дипломатический протест не отвечал бы интересам моей державы. И, положа руку на сердце, никак бы не повлиял на намерение хурала, сената, азнавура и логретты произвести раздел Ахайи. Или вы будете это оспаривать, господа?
Юсупов, которого до начала шоу я вообще и с щетиной-то не видел ни разу, огладил свою аккуратную бородку (интересно, накладная или местные кудесники отрастили?), намереваясь высказать что-то глубокомысленное, однако Хачик ринулся в наступление раньше:
– Я, уважаемый, никак не могу понять одного момента. – Он чуть наклонился вперед и добавил в голос стали: – А почему мы вообще должны принимать во внимание чье-то мнение? Нет, если бы вы были ахайским архонтом, я бы понял вашу озабоченность…
– К тому же Бизантий и Ахайя не имели до последних дней никаких торговых и политических отношений, – заметил Шейко. – Поэтому ваши интересы тут никак не ущемляются.
– Теперь ущемляются, сенатор, – парировал я, протягивая ему свой планшет с выведенным на экран текстом договора «О дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между республиками Бизантий и Ахайя». Без секретных протоколов, разумеется. – Ознакомьте коллег, пожалуйста. Что же касается вашего вопроса, азнакван, – теперь я обернулся к Тонояну, – то могу ответить почему. По правилам общежития. Образно говоря, Ахайя живет с нами в соседней квартире, и мы считаем, что, раз уж она переведена в разряд имущества общего пользования, мы имеем право на свою долю квадратных метров при ее разделе.
– С тем же успехом Каракорум может претендовать на вашу жилплощадь, – сдержанно усмехнулся в ответ он.
– А Каракорум претендует, нойон? – Я повернулся к Денецкому.
– Нет, – нехотя ответил он. – Но в случае конфликта обязательно будет.
– О, полагаю, до конфликта не дойдет.
– Уверены? – хмыкнул Али, принимая мой планшет у Максима.
– Разумеется, – кивнул я. – Во-первых, наша стратегия ориентирована на ведение оборонительных действий в случае войны, так что победа над нами, даже если она и случится, достанется Каракоруму столь дорого, что война им просто не выгодна.
Недодениц скептически усмехнулся, на что я ответил почти влюбленным взглядом в его адрес. Усмешку с его лица как кислотой смыло.
– Ну и кроме того, синклит Бизантия имеет план мирного урегулирования имеющегося между нами спора. – Я выдержал небольшую паузу. – И поверите ли, господа, он даже предполагает формальное сохранение независимости Ахайи.
– Это-то еще зачем? – изумился Денецкий.
– Гранд политик, нойон, – усмехнулся Али. – Не будем выглядеть агрессорами и завоевателями ни в чужих глазах, ни в глазах своих граждан, не все из которых войну поддерживают. Я верно уловил вашу мысль, синклитик?
– Опять же никаких жертв, разрушений, партизан и саботажа, – кивнул Шейко. – Интересное предложение, занятно будет послушать мирный план Бизантия.
– Все верно, господа, – кивнул я. – Никакого вторжения, разрушений промышленных объектов, гибели наших и ваших солдат. Нам достаточно просто навязать кабальные экономические условия нашим соседям, такие, чтоб их экономика питала нашу, ну и самую малость свою. При этом Ахайю даже размерами армии и флота можно не ограничивать – она, перестав быть державой, просто не сможет создать хоть сколь-либо заметные для кого-то, кроме пиратов, военно-космические силы.
– Что ж не ограничить-то? – хмыкнул Тоноян. – Мало ли, потом решим, что существование Ахайи как независимого государства никому больше не нужно, а они сопротивляться вздумают.
– Нечем будет, не потянет их экономика создание армии и флота, если примут наши условия. Сопротивляться они будут даже меньше, чем Польша Германии. А вот унизительные условия договора, нечто вроде Версальского, как раз дают стимул реваншизму. Зачем нам это, азнакван? – задумчиво протянул Шейко и, повернувшись ко мне, хитро прищурился. – Значит, предлагаете всем нам проводить политику колониализма, синклитик? Надеюсь, без опиумных войн обойдемся?
– Ну… – Я развел руками. – Мы же не грабить будем, а эксплуатировать.
– Можно бы и пограбить, – протянул Денецкий. – Это даст реальный боевой опыт нашим частям.
– Нет, – покачал головой Тоноян. – Война – это чересчур дорогое удовольствие. Если можно получить желаемое без нее, стоит так и поступить.
– Согласен, – кивнул Юсупов. – Но нам придется ввести жесткий контроль за выполнением наших условий.
– Желательно обойтись без оккупации, гедар, и даже без ее видимости, – покачал головой я. – Это будет все тем же унижением.
– И опять же дорого, – пожал плечами Хачик. – Полагаю, чиновники с широкими полномочиями и неограниченным доступом вполне справятся.
Я забрал у Али свой планшетник, – он даже удержался от того, чтоб поморщиться при соприкосновении наших рук, – и вывел на экран заранее подготовленный черновик плана.
– Итак, господа, экономику Ахайи можно разделить условно на три примерно равные части. Сама Ахайя, во-первых. Во-вторых, Микены с Тифоном, в третьих – Лаконика, Сиракузы и Персей. На пятерых, разумеется, при оккупации это все поровну не делится. На четверых – тоже. Тут только на троих соображать можно. Однако несложный арифметический расчет показывает, что на шестерых делится вполне.
– Кто будет шестым? – задумчиво спросил этрурец, откинувшийся на спинку кресла и сосредоточенно разглядывающий носки своих калиг.
– Как, вы забыли, сенатор Шейко? – всплеснул я руками. – Я же предлагал некоторые ресурсы оставить для самой Ахайи. Чтоб не загнулась раньше времени.
– Это надо тщательно обсудить, – заявил нойон, из рук которого уплывала как слава флотоводца-победителя, так и заведомо более выигрышные, чем у других участников раздела (после его осуществления), позиции. – Мало ли что они там себе строить надумают?
– Безусловно, – кивнул я.
А сам думал о том, каково сейчас Солодухиной приходится при ведении подобных же переговоров. На Ахайе.
– Также я должен напомнить нашим партнерам по Антиахайскому пакту, – продолжил Денецкий, – что изначальной договоренностью было предусмотрено разделение, соразмерно военному вкладу в наше общее предприятие.
– Что совершенно логично, – согласился с ним Тоноян. – Ведь именно партнеры, имеющие большее количество солдат и кораблей, несут и большие расходы по их содержанию. Это разумная мера компенсации затрат.
– Однако, если вопрос будет решен дипломатическими мерами, то о весе вклада говорить не приходится, – мягко улыбнулся в ответ Али. – Он будет равноценен, не так ли?
Ну что ж, как и предполагалось, именно Каракорум и Кумаха по моему плану выходят обиженными, а вот Алезия и Этрурия, видимо, получают даже несколько большие мощности, нежели те, на какие они могли бы рассчитывать при разделе Ахайи. Разделяй и властвуй – классическая схема, ептль. Главное, чтоб сработала.
– Война, должен напомнить, – лишь продолжение дипломатии иными методами, – улыбнулся гедару Хачик. – А сама дипломатия опять-таки – это искусство возможного.
– А возможности не у всех одинаковы, – поддержал коллегу Константин.
– Действительно, – чуть усмехнулся сенатор, все еще не отрывая взгляда от своей обуви. – Возможности в подавлении планетарной обороны в том числе.
Все трое представителей союзников ответили на эту реплику кислыми взглядами. Интересно, с чего бы это?
– Хм, – произнес после небольшой заминки Юсупов. – Возможно, нам удастся урегулировать этот спорный момент за счет той доли, что синклитик Киндяшков предлагает оставить для Ахайи?
– Если не удастся, то мы всегда можем вернуться к нашему первоначальному плану, – оскалился Денецкий.
Вот же ж… Козел неприятный!
– Я полагаю, торг всегда уместен, – последовал мой ответ.Пять, мать вашу, часов! Без перерыва! Даже на покурить не отвлекались – только разок сходили оправиться! И это лишь первый раунд переговоров! Блин, сейчас сдохну…
Выйдя из шлюза яхты, я устало потянул за завязки балахона и с помощью стюарда выпутался из него.
– Капитан просил ваше высокопревосходительство его принять, как только вы вернетесь, – сообщил мне он.
– Га? – Я уставился на матроса, пытаясь понять, что он от меня хочет. – А, ну да, конечно. Я буду ждать его в своей каюте.
Интересно, что кэпу надо? Просить перевод с этого членовоза на боевой корабль, чи шо? Не самый удачный момент – можно от замученного жизнью и конкурентами меня и на грубость нарваться. А больше вроде бы и не нужен я ему ни за чем… Ведь не нужен же? Или он каких ценных указаний от меня ждет? На фиг. Ибо не фиг. Не хочу гадать, сам сейчас все скажет.