Вот тут и пришлось мне выкладывать свой последний козырь – самолеты. Самые, понимаешь, обыкновенные, на анграв-реактивной тяге истребители-бомбардировщики обычных земных размеров. В большинстве своем – беспилотные (а где бы я столько пилотов-то взял?). Вооруженные полудюжиной ракет каждый и ведомые убогой программой «все, что дальше отметки и не самолет, – обстрелять, потом протаранить». Ни щитов, ни брони, ни даже дистанционного управления (последнее – чтоб каракорумские войска РЭБ управление не перехватили), самая убогая электроника и не менее беспонтовая система наведения на ракетах, вплоть до НУРСов… Копеечные машины, зато их много. При отсутствии умения – воюем числом. А что делать?
Козырь оказался, прямо скажем, хиленький. Ну не буб тузей ни разу. Пяти сотням еропланов удалось уничтожить буквально считаные единицы глайдеров (ну а что, зенитки же и у каракорумцев есть, а применять их вера не запрещает), но вот повредить удалось едва не половину. А поврежденный глайдер – это нелетающий глайдер. Так вот и получилось, что к Пеленорским высотам вместо усиленного корпуса выдвинулось только две дивизии, из которых одна – линейной пехоты, мало чем превосходящая (кроме выучки) стратиотов.
И грянул бой! Сквозь дым летучий монголы двигались как тучи – куды ж они все прут?..
В основном, конечно, в лоб, прямо и бесхитростно. А потому что при попытке «хитростного» охвата по берегу боевые субмарины, те самые, которые амфибии до этого перекоцали, подвсплыли на малую глубину и из подводного положения отработали по каракорумцам из установок залпового огня, сами оставаясь при этом абсолютно для врага недосягаемыми.
Нет, с орбиты по ним «шрапнелью» в ответ долбанули… Испарили несколько кубометров морской воды… С учетом малой шумности плазменного взрыва и отсутствия у этого заряда акустической ударной волны, никого не потопили – зато устроили сезон лондонских туманов в Пирее и окрестностях.
Ага, и догадались, наконец, что с моими надводными конвоями именно так и надо бороться – хорошо, что у меня на этот момент в открытом море уже почти никого не осталось. Додумайся Костя бомбить корабли в море раньше – фиг бы я чего смог довезти до обороняемого пункта.
Кажись, я собственными руками загнал корпус в котел. Потому что, даже если бы у Денецкого кончились вдруг шрапнельные торпеды, отбомбиться по переполненному порту Пирея – от такого удовольствия он отказаться не смог, подлюка такая.
Млин горелый.
Следующие сутки не ел Айболит, не спал Айболит… Курил Айболит, или, вернее, Ойподох, сигарету за сигаретой, хлестал кофе чашку за чашкой, отрываясь от непосредственного управления битвой на Пеленорских высотах исключительно в туалет, ярился, но, сколько веревочке ни виться…
Довольно ограниченное количество транспортных субмарин быстро достаточного подкрепления доставить обороняющимся не могли, не говоря уж о том, чтобы вывезти их из города всем скопом. Каракорумцы же в свою очередь не только ударными темпами починили поврежденные авиаударом глайдеры, но и нарастили себастийскую группировку до двух полноценных армий, что давало им возможность быстро менять измотанные или понесшие большие потери части на фронте, непрерывно накатываясь на позиции, волна за волной, не столько стремясь проломить порядки обороняющихся, сколько размыть их, заставить истаять.
При этом не надо считать Костю дураком: в один Пирей он, словно носорог, не уперся. Остальные его силы, высадившиеся в Себастии, молниеносными ударами завладевали окрестными городами, городками и городочками, представлявшими хоть какую-то ценность. Ну, или не завладевали (по крайней мере, не сразу), если встречали сопротивление.
Неприятным сюрпризом стал штурм амфибийными глайдерами подводных городов – я-то уж, грешным делом, думал, он не решится повторить их высадку после пирейской бани, однако… Вот… Ударные субмарины, прикрывавшие фланги Пирея, поспели защитить только Посейдонию, город на тридцать тысяч жителей. Остальные пали почти без сопротивления. Ну и были-то вовсе без гарнизонов.
Создать же очаг обороны наподобие пирейского, стянув туда порядка тридцати тысяч солдат, удалось лишь в Никее Горной. Сунувшись к закопавшемуся в горы по узким ущельям городу (тоже, между прочим, почти стотысячник – мегаполис по меркам планеты) и получив по зубам, каракорумцы обошли его, взяли в кольцо, чтобы точно подмога не подошла, и устроили штурм. Пришлось вытаскивать остатки своих флаеров с подземных баз (в пригодном для боя состоянии их осталась едва пара сотен) и бросать в бой. В результате я остался и без флаеров и без потайных флаеродромов. Но и Костя, видимо, решил, что в гробу он видал такое счастье – пилотов флаероносцев над заштатной планеткой терять, и приступил к медленному продвижению, выдавливая защитников массой.
Вернее, это я потом уже узнал, решил так Юрка Пак, второй флагман флота вторжения. В то время как я вынужден пахать без перерыва, эти две каракорумские сво… нойоны работали в две смены. А поскольку боты в большинстве своем мастерством управления игрокам в «Галактике» уступают (пока скилл не прокачают), передать управление войсками и лечь спать я возможности не имел.
– Все, – наконец выдохнул я и устало откинулся на спинку кресла.
От немереного курения и кофепития во рту установился отчетливый железистый привкус, глотку драло, а глаза после полутора суток, прошедших с момента начала вторжения, были словно песком засыпаны, покраснели, слезились и видеть это все уже отказывались. С учетом же того времени, что эскадра добиралась до Роксаны… кофе помогать уже перестал.
– Все, – повторил я. – Сейчас оборону Пирея прорвут. Анжела, свяжись с генералом Дукой, пускай отводит войска в подземные убежища и садится в осаду – я передаю оперативное руководство ему. Пирей мы проиграли.
Бедная, замотанная девочка (ей оставалось всего четверть часа до конца дежурства) кивнула, мол, поняла, и зачастила распоряжения.
– Командир, тебе бы отдохнуть, – подал голос Савватий.
Сам-то он держался бодрячком, хотя тоже совершенно ни минуты не отдыхал, то принимая какой-то участок фронта под командование, то занимаясь переброской войск, то организуя эвакуацию очередного поселка. Вот же железный мужик! Таких сейчас уже не делают…
– К черту, – выдохнул я в ответ. – У нас в аптечке что-то посущественнее кофемолки найдется?
Тот кивнул и извлек металлическую коробочку, наподобие портсигара, из нагрудного кармана.
– Вот, – сказал Юстиниан. – Стимулятор. Принимать по одной таблетке не чаще чем раз в час.
Я с благодарностью принял «химию», открыл коробочку… Из десяти слотов под таблетки три были уже пустыми. Вот те раз, вот те и Железный Феликс! Торчок героический!
И ведь нет чтоб любимому начальству взбодриться предложить! Один-сам в жало жрал! Понятно все с нашими знаками зодиака: я, получается, по гороскопу Охламон, а Савватий, выходит, – Прохиндей! Родились в год Идиота…
Вынув порцию военной химии и вернув футляр Юстиниану, я забросил крупную таблетину в рот, проглотил, запив ее остывшим противным кофе из чашки. Какая ж гадость эта ваша заливная рыба.
Почти минуту ничего не происходило. Нет, происходило, разумеется, – остатки Пирейского корпуса отступали в подземные убежища (кто удачно, а кто и не очень), ополченцы Никеи Горной пробрались по пещерам в тыл наступающим и устроили там шухер со стрельбой, зенитные субмарины отпугнули от Посейдонии очередной десант, а Денецкий заканчивал зачистку одного из двух материков Роксаны, Ойкумены Евксинийской, и полностью утвердился на всех крупных островах Аксинийского архипелага, идущего к материку Пропонтида. А затем в желудке словно замороженный ежик взорвался, ледяная бодрость прокатилась по всему телу волной, глаза на лоб полезли, словно их «Звездочкой» намазали, а в мыслях такая четкость и ясность вдруг образовалась…
– Жить… – выдохнул я, вновь возвращаясь к экрану монитора, – …хорошо.
На орбите продолжали вращаться корабли вражеского флота, словно косяк хищных рыб. Говорят, раньше акул крестным знамением отпугивать пытались. Интересно, а хотя бы крейсер этим способом сбить можно?– …как победоносные каракорумские войска входят в Пирей, – вещал репортер за кадром. – Жители города, освобожденного от тиранического правления деспота Киндяшкова, силой насаждавшего свои противоестественные извращенские взгляды, подменявшего нормы традиционной морали и семейных ценностей выдумками, порожденными его больной фантазией, радостно приветствуют армию освободителя, являющуюся гарантом духовности, мира и процветания в дальнейшем. А вот вы можете видеть, как представители гражданской администрации Пирея, с радостью отринувшие службу похабному режиму, вручают ключи от города генерал-полковнику Сэбду…
– Настоящие? – Я покосился на Юстиниана. – Не ключи, а отцы города, разумеется.
– Второй вице-префект точно настоящий, – ответил Савватий. – Человек Намбита, подполковник варангов. Насчет остальных не знаю, хотя сам-то префект стопроцентно ряженый. Настоящий сейчас в катакомбах, на пару с Дукой командует.
– Ладно, с предателями после войны разберемся.
– …обращается к обманутым антинародной бизантийской властью: возвращайтесь! Возвращайтесь из подземелий обратно к свету солнца и пению птиц. Каракорумское командование гарантирует вам полное соблюдение ваших гражданских прав и свобод! Отриньте гнусные, лживые слова синклитика Киндяшкова, под видом свободы установившего царство разврата, похоти и беззакония. Вернитесь в свои дома, к своей работе, к беззаботной мирной жизни, труду на благо общества и своих близких, к полноценному отдыху и нормальному медицинскому обеспечению. Темник флота Денецкий предлагает вернуться не только вам, мирные граждане, но и храбрым бизантийским солдатам, к которым он не питает ни малейшей неприязни…
– Багдад монголам как-то раз поверил, – буркнул я. – Ладно, а наши каналы что? Как там наша контрпопагранда поживает?
Доместик схол молча переключил канал.
– …выдает это наглое, кровавое вторжение, с массовыми бомбардировками, разрушениями и казнями мирного населения, едва ли не за дружеский визит, – спокойно, даже чуточку нудновато, но при этом потрясающе убедительно и завораживающе произнес отлично известный мне еще по той, до участия в шоу, жизни телеведущий. – Мы слышим от них рефрен фразы из старых фильмов эпохи до космических путешествий: «Мы пришли с миром и доброй волей», хотя честнее было бы прямо заявить: «Вы нас не ждали, а мы приперлись». Положим, с мародерами бороться, по-хорошему, надо, но устраивать виселицы на столбах уличного освещения – это все ж таки перебор. Тем более когда украшают таким образом каждый столб на далеко не самой короткой улице города.