Полоз имел для этого все основания. В проектных конторах всю осень мариновали окончательный проект и рабочие чертежи теплоэлектроцентрали, и только вчера они были получены на строительстве.
Таким образом завтра все будут ему сочувствовать, соглашаться, что строить ТЭЦ зимой почти невозможно, ссылаться на трудности, ругать проектную контору, — одним словом, произойдет один из тех разговоров, которых Полоз терпеть не мог. И самое неприятное заключалось в том, что всем известен срок пуска завода — первое июня; изменить этот срок никто не имеет права, и из создавшегося сложного положения он, Полоз, должен выкручиваться один. Правда, это легче сказать, чем сделать, но придумать что-то необходимо.
Полоз неприязненно посмотрел на большие синие листы. Черт бы их побрал! Ждал четыре месяца, а теперь, когда получил, из-за них одни лишь неприятности. Он сдвинул чертежи на край стола, вынул из кармана блокнот, закурил новую папиросу и стал подсчитывать дни.
Огонь в чугунке угасал. Крутые его бока уже давно покрылись сизой окалиной холода. Ветер снова гулял по конторе, и снежинки не таяли на подоконнике.
Полоз соскочил со стола и, разминая затекшие ноги, подошел к чугунке. Подсыпая уголь, он ежился и пританцовывал. Ветер быстро выдувал тепло. Но вот в чугунке опять загудело пламя, и Полоз сбросил тулуп. На строительство он приехал прямо из армии и до сих пор носил туго подпоясанную широким поясом гимнастерку и сапоги.
Он прикидывал, можно ли строительство ТЭЦ начинать весной. И выходило, что нельзя, потому что остается мало времени, кроме того, весной наступит строительная горячка, не будет хватать рабочих, и вообще на весну надеяться нечего.
Полоз сплюнул. Налетел новый порыв ветра, и пламя в трубе загудело сильнее. От ветра трещали даже скрепы на плохоньких стенах конторы.
— Погодка, — пробормотал Полоз, — хороший хозяин собаку не выгонит.
Домой ему нужно было идти чуть ли не через все строительство, во второй поселок, где стояли уже готовые дома для технического персонала. От одной мысли об этом стало холодно, и Полоз протянул руку к кожуху.
Снова засвистел ветер, и вместе с ним раздались три громких удара в дверь конторы. Удивленный Полоз открыл. В комнату влетела туча снега, за ней показалась высокая фигура в ушанке, бушлате и сапогах.
Полоз затворил дверь, с интересом всматриваясь в неожиданного гостя. Тот уже снял шапку и большой красной рукой растирал щеки и лоб. Через минуту он скинул теплый бушлат, осторожно стряхнул с него снег и бросил на скамью. Манера обращаться с вещами, словно боясь сломать их или испортить, выдавала большую, но неловкую силу.
Полоз улыбнулся. Он любил больших и сильных людей. Парень в ответ тоже улыбнулся и, словно стыдясь того, что так промерз, оказал хриплым юношеским баском:
— Я сейчас уйду. Согреюсь только немного и уйду.
— Где вы работаете? — спросил Полоз.
Парень полез в карман и вынул маленький картонный квадрат, белый с красной полоской посредине. Полоз взял в руки пропуск и увидел, что он выдай только вчера и что Василь Павлович Котик работает столяром на пятом участке, то есть здесь же, на строительстве ТЭЦ.
— Сегодня опалубку готовили?
Парень молча кивнул головой. Он уже давно узнал прораба своего участка и думал только о том, как бы поскорее удрать. Он надеялся застать здесь самое большее сторожа, а попал на самого начальника.
— Вы давно из деревни? — спросил Полоз.
— Я не из деревни. Я со строительства.
— Комсомолец?
— Да.
— Койку в бараке вам дали?
— В сорок восьмом. Нас сюда четверо пришло, — осмелев, сказал Котик и опять замолчал. Он сидел, вытянув к печке ноги, и от всей его фигуры веяло такой силой, что Полоз невольно залюбовался.
Время шло, стрелки на ходиках приближались к двенадцати. Полоз подумал о предстоящем, полном неприятностей, дне и взялся за шапку. Он помрачнел при мысли о том, что надо ждать весны, ждать и опаздывать, ждать и задерживать все строительство, ждать и сидеть без дела.
Котик заметил перемену в настроении Полоза и стал одеваться. Говорить им больше не хотелось. Полоз надел лохматую ушанку, натянул рукавицы. Они вышли. Ветер вырвал из рук дверь, когда Полоз пытался ее запереть, и Котику пришлось ему помочь.
Против ветра они шли рядом, не разговаривая, прикрывая лицо руками. Ледяные снежинки кололи кожу, как иголки. Предстояло пройти через все строительство, чтобы попасть на второй участок. Усталость целого дня давала себя чувствовать. От мороза и ветра клонило ко сну.
Так дошли они до кузницы, где на железных каркасах горели большие прожекторы; наполовину смонтированные металлические конструкции поднимались высоко над приземистыми строениями других цехов. Под порывами ветра каждая ферма, каждая недостаточно закрепленная балка звенела по-своему.
Полоз и Котик остановились за высокой кирпичной кладкой. Они растирали руками щеки, топали застывшими ногами, собираясь двинуться через пустырь к домам и баракам второго поселка. Ветер свирепствовал на пустыре, взвихрял целые тучи снежинок, поднимал их высоко, чтобы затем снова швырнуть вниз.
На строительстве было безлюдно. Все живое давно спряталось от этой бешеной метели. Только одинокая фигура сторожа угадывалась в далеком темном углу между кирпичных кладок. Полоз решил, что ждать больше нечего. Он вышел из-за кладки, и ветер налетел на него. Прикрывая лицо рукавицей, Полоз пошел вдоль стены кузницы. Котик, не мешкая, двинулся вслед за ним. Он тоже шел, прикрывая лицо рукавицей, и вдруг наткнулся на спину прораба, который остановился как вкопанный.
— Это мне не нравится, — услыхал Котик его глуховатый голос.
Забыв о морозе, Полоз смотрел сквозь переплетение готовых конструкций внутрь цеха. Ветер для него уже не существовал. Рука опустилась, все внимание было сосредоточено на том, что происходило в цеху.
Котик тоже смотрел туда, но ничего не мог разобрать. В цеху царил хаос ветра, света и теней. Снежинки пролетали в световых потоках и казались сверкающими брызгами. Фонари качались, и тени колыхались вслед за ними. Ветер резал глаза и мешал видеть, но Котик мог поклясться, что ни одного человека в цеху нет.
Вдруг огромная черная тень проползла по цеху и скрылась у противоположной стены. Удивленный и озадаченный Котик вопросительно посмотрел на Полоза.
Тень снова прошла по конструкциям. Теперь она была уже не одна — навстречу ей летела такая же темная густая масса. Они столкнулись, и Котик ждал громового удара, но тени разлетелись в разные стороны бесшумно и легко.
Полоз сердито сплюнул и полез в цех. Котик не отставал от него. Тени снова сошлись и разошлись над их головами.
Внутри было спокойнее, чем на пустыре, но там, где высились голые, еще не обложенные кирпичом, каркасы, со страшной силой свирепствовал ветер.
Полоз внимательно смотрел вверх, и, уловив направление его взгляда, Котик понял все. Под железными фермами качались два швеллера, подвешенные на стальных тросах. Днем на этих швеллерах лежал деревянный настил, по которому, заканчивая монтаж перекрытий цеха, ходили рабочие. Теперь ветер сорвал настил, груда изломанных досок валялась на земле. Освобожденные от настила швеллеры — тяжелые балки, в три раза толще обычных железных рельс, — все сильнее и сильнее раскачивались под порывами ветра. Закрепленные тонкими тросами, они могли каждую минуту сорваться и раздробить стоящие внизу машины, искалечить уже готовые фермы.
Полоз повернул к Котику обожженное ветром лицо и улыбнулся, но губы его только едва искривились. Лицо застыло от мороза.
— Паршиво!
— Они упадут? — Котик даже не решался посмотреть вверх.
— Могут упасть, черт бы их побрал! Каждую минуту могут упасть.
Котик в страхе оглянулся, словно опасаясь, что сейчас начнут валиться стены, но все стояло на своих местах. Только тени, страшные, уродливые, пробегали по земле. Он думал, что лучше было бы отойти подальше от этого опасного места, но Полоз, стоявший неподалеку, что-то искал на земле и, казалось, не собирался уходить из цеха. Наоборот, он вынул из-под какого-то ящика длинный крепкий канат, намотал его на руку и подошел к Котику.
— Ну, так как? Полезем или страшно? — спросил прораб.
Глаза Котика широко раскрылись. Неужели Полоз собирается лезть наверх по шатким лестницам, по фермам, по незакрепленным конструкциям? В такой ветер, в такой мороз? Котик даже не мог ничего ответить — таким бессмысленным казалось ему это решение.
Но Полоз и не собирался ждать его ответа. Не оглядываясь больше, он подошел к железной лесенке, ведущей наверх, в ветер, во тьму, крепко ухватился за эту шаткую лесенку, подтянулся на руках и быстро начал карабкаться туда, где под самой крышей раскачивались тяжелые швеллеры.
Потихоньку, часто останавливаясь, выбирая надежные точки опоры, Полоз медленно поднимался по лестнице. Он выбирал моменты, когда затихал ветер, чтобы расправить плечи, потом втискивался в холодные, звонкие фермы и пережидал удар, Прожекторы ярко освещали его фигуру, и рядом с массивным холодным железом он казался совсем маленьким и хрупким.
Котик забыл о морозе. Крепко сжав руки, он смотрел, как Полоз перебирается с фермы на ферму, приближаясь к раскачивающимся швеллерам. Котику стало страшно. Страшно и совестно. Он сам еще хорошо не понимал, чего стыдится, только страх все же был сильнее чувства совести.
А Полоз уже добрался до самого верха. Там кончались переплетенные много раз тонким железом стены и начинались легкие трехгранные фермы крыши. На этих фермах и висели швеллеры. Вблизи они казались действительно страшными. Они угрожающе раскачивались в разные стороны, иногда почти касаясь один другого. Остановить их движение было делом нелегким.
Наверху ветер свирепствовал еще сильнее, и Полозу пришлось привязать себя к рейке, чтобы освободить руки. Когда он лез сюда, у него созрел план, который казался осуществимым без особого труда. Сейчас от этого плана не осталось и следа. В самом деле, тонкий канат не мог сдержать могучего движения железа. Швеллеры почти достигали стен в своем полете. Ждать было некогда. Надо было немедленно решать и немедленно действовать. А что делать, Полоз не знал.