Плавным движением девушка поднимает руки. Ей самой приятно было ощущать свою юную красоту, чувствовать ее властную силу. Сейчас она безраздельно владеет взглядами и чувствами людей, собравшихся в этом зале.
Крайнев, не отрываясь, следил за каждым движением девушки. Черты ее лица показались ему удивительно знакомыми. Он даже приподнялся в кресле, прищурился и сказал:
— Валя.
Девушка услышала. Чуть заметно наклонила голову, увидела Крайнева и на миг задержала плавное движение рук. Но тут же она снова подняла руки и легко, словно птица, оторвалась от площадки. Она летела вниз, как ласточка. Тело изогнулось и застыло в движении. Падая, она владела каждым мускулом своего тела.
У самой воды руки ее сомкнулись. Она вошла в воду бесшумно, как сверкающий клинок. Только вспенилась вода, но ни одна капля не взлетела вверх.
Освещенная со всех сторон прожекторами, в зеленом потоке, навстречу свету плыла под водой Валя.
На вышку выходили еще девушки и юноши, они демонстрировали свое высокое мастерство, совершенное умение владеть телом, но перед глазами Крайнева стояла только одна картина: Валя, освещенная мощными лучами света.
Через полчаса, выходя рядом с Валенсом в вестибюль, он увидел Валю. Она поднялась с дивана и пошла к ним навстречу, приветливая и радостная.
— Я очень неудачно выступала сегодня, — говорила Валя. — Вы, Крайнев, так неожиданно окликнули меня, что я растерялась и чуть не упала с вышки.
Сели в машину вместе. После недолгого молчания Крайнев сказал:
— Должен поздравить вас, Валя! Сегодняшним приказом директора вы назначены испытывать крейсер.
Валя молчала. Она просто не в состоянии была произнести ни одного слова.
— За это я должна благодарить вас? — В ее сдержанном вопросе Юрий почувствовал бурную радость.
— Нет, Адама Александровича.
Валенс промолчал, пряча улыбку.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Крейсер стоял на широкой бетонной площадке возле экспериментального цеха. Это была блестящая серебряная машина — моноплан с низко поставленным крылом. Металлические винты находились на обычном месте. Мощные моторы должны были приводить их в движение. Они могли работать на большой высоте.
Кабина крейсера была рассчитана на трех человек: двух пилотов и штурмана — и закрывалась герметически. Компрессоры и кислородный аппарат обеспечивали в кабине нормальное давление и состав воздуха.
Почти все было готово для первых испытаний. За последние дни Марина отходила от крейсера только для того, чтобы немного поспать. Скоро должны приехать Крайнев и инженеры из института, тогда начнутся испытания. Марина волновалась. Давно уже забыла она о прогулках в степь. Почти не приходилось ей видеться с Берг — к крейсеру допускали немногих. Конструктору Берг вообще нечего было делать в экспериментальном цехе, только иногда встречались они в главной конторе, да и то разговаривали очень мало. К тому же Берг не проявляла теперь никакого интереса ни к крейсеру, ни к Марине.
Но вот все работы были окончены, и Соколова сообщила Валенсу и Крайневу, что испытания можно начинать.
В этот день Андрей Васильевич Бабат работал допоздна. За последнее время у него накопилось много неотложных дел.
Немало времени прошло с той поры, как Бабат в последний раз видел Веру Михайловну.
Вошла секретарша, положила перед Бабатом записку и остановилась у стола, ожидая ответа. Бабат перечитал записку несколько раз, помолчал, пожевал губами и сказал:
— Пусть войдет.
Секретарша молча вышла. Записка осталась на столе. На ней неровным почерком было написано: «У меня к вам важное дело. Гомон».
Инженер спокойно ждал, пока пришел Гомон, встретил его приветливо, но в каждом движении, в каждом слове чувствовалось тревожное беспокойство.
Гомон сел в кресло и долго не начинал разговора. Бабат заговорил первый:
— Вы давно приехали… Гомон?
— Нет, недавно.
Разговор оборвался. Инженер еще раз перечитал записку и, запинаясь, спросил:
— Какие дела привели вас ко мне?
— А что, не хотелось бы меня видеть?
— Откровенно говоря, никакого удовольствия от нашей встречи я не получаю.
— Вам придется потерпеть, — насмешливо улыбнулся Гомон, — Я думаю, что мы договоримся довольно быстро. Дело короткое — что вы знаете о крейсере Юрия Крайнева?
— О крейсере Крайнева? — переспросил Бабат, — О крейсере Крайнева я не знаю ничего, кроме того, что он закончен. Эта работа уже давно отошла от меня, ею руководит сам Крайнев.
— Вам не доверяют?
— Не доверяют? Нет, не думаю. Просто с некоторых пор объем моей работы несколько уменьшился. Я сам просил об этом,
Бабат, пред чувств у я опасность, настороженно смотрел на гостя.
— Внимательно слушайте меня, Бабат, и постарайтесь все запомнить, — сухо сказал Гомон. — Мне нужно раздобыть чертежи крейсера или сделать так, чтобы на испытаниях он разбился. Я буду с вами откровенен: за первое дают миллион, за второе — двести тысяч. И в том, и в другом случае гарантирован выезд за границу. Осуществить это дело я поручаю вам.
Бабат слушал молча. Он был готов к такому разговору. Нечто подобное ждал: но то, что предлагал Гомон, превосходило всякие ожидания.
— Я не сделаю этого, — тихо сказал Бабат. — Я не сделаю этого, чем бы вы мне ни угрожали.
Голос его вдруг сорвался со спокойного тона. Гомон не обратил на это никакого внимания.
— Вы ничуть не изменились со времени нашей последней деловой встречи, — снисходительно сказал он. — Всегда в вашем сердце играют благородные чувства. Правда, вы умеете их преодолевать. Это делает вам честь. Вот и сейчас, я вижу, у вас на языке вертятся слова о том, что вы сейчас позвоните в НКВД и разоблачите меня. Не тратьте понапрасну энергии. Я уже пуганый. К тому же вам не к лицу роль честного патриота.
Бабат сидел бледный как стена. Гомон продолжал:
— Чтобы раз и навсегда успокоить вас и остановить фонтан ваших благородных чувств, я позволю себе небольшое историческое отступление. В двадцать первом году мы с вами вместе подписывали документ о поддержке Троцкого. Правда, мы его не подали и потому вы остались непорочным партийцем, но заявление у меня сохранилось, и вы об этом хорошо знаете. А может, вы припомните, как от заявлений перешли к действиям? А может, вы вспомните, кто в двадцать шестом году организовал обрыв клети на шахте «Мария»? Или пожар на строительстве двадцать шесть в тридцатом году? Бросьте прикидываться, Бабат! Я беспокою вас раз в пять лет. Этот раз уже последний. Перспектив у нас с вами больше нет. Мы оказались в одиночестве. Опираться не на кого. Пора смываться. Центр разгромлен окончательно. Бежать без денег бессмысленно. Вы и сами это понимаете. Доставайте чертежи или уничтожайте крейсер. О деньгах и документах не беспокойтесь, все будет сделано чисто и точно. Всего хорошего.
Гомон поднялся, насмешливо поклонился и вышел из комнаты.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Валя ходила вокруг крейсера, как очарованная. В первую минуту она даже не решилась открыть дверцы кабины и заглянуть вовнутрь. Крейсер превзошел все ее ожидания.
Потом она принялась основательно знакомиться с машиной. В принципе здесь были уже давно известные ей вещи, но было и много нового. Увлекшись машиной, Валя не заметила, как возле крейсера появились Крайнев и Соколова. До этого Валя уже успела познакомиться с директором завода. Между ними сразу же установились дружеские отношения.
— Вера Михайловна, — обратилась Валя к Соколовой, — я думаю, что мне сейчас следует испробовать крейсер в полете. Конечно, только взлет, посадку и прочее. К нему надо привыкнуть перед настоящими испытаниями. Я хочу послушать его в полете.
— Всеми вопросами испытаний ведает товарищ Токова, — ответила Вера Михайловна. — Неужели вы еще не познакомились?
Тут как раз из цеха вышла Марина с двумя. инженерами. Крайнев приветствовал ее искренне и сердечно. Они не виделись давно, а Юрию очень хотелось поблагодарить Марину за хорошую работу. Он крепко пожал ей руку, сказал несколько добрых слов и улыбнулся как всегда приветливо.
Валя познакомилась с Мариной, и работа началась.
В баки крейсера залили горючее. Механики еще раз проверили моторы. Марина дала разрешение на первый полет. Стартовая команда вывела крейсер.
Валя села в кабину и закрыла за собой дверцу.
Она посидела несколько минут неподвижно, как бы заново привыкая к уже знакомой кабине, потом дала газ, моторы заревели на высшей ноте, и крейсер медленно тронулся с места. С площадки перед цехом он выехал на аэродром, несколько десятков метров проехал медленно, как бы раскачиваясь, потом начал набирать скорость и вдруг оторвался от земли, легкий и динамичный, как птица.
Люди возле цеха не успели даже как следует переволноваться. Валя оторвала тяжелый крейсер от земли удивительно быстро и легко. Теперь она испытывала машину в полете, проверяла, насколько послушны рули, как набирает машина высоту. — Крейсер был необычайно податлив. Валя подумала об оригинальном хвостовом оперении и мысленно похвалила конструктора.
Еще несколько минут полета — и Валя мастерски посадила крейсер на землю. Она подвела машину к цеху и открыла дверцу кабины. К ней подбежали, и Валя сразу начала говорить о мелких недостатках, которые обязательно надо было устранить перед генеральным испытанием. Началась работа. С небольшими перерывами она продолжалась весь день. Никто не отходил от машины. В течение дня Валя еще три раза поднималась в воздух. Она требовала, чтобы все ее указания выполнялись абсолютно точно. Завтра она должна взлететь на большую высоту. Второй пилот тоже пробовал управлять крейсером. Завтра они должны лететь втроем. Валя уже успела привыкнуть к своей передней, обособленной кабине.
Марина следила за тем, чтобы все указания Вали выполнялись точно. Она хорошо понимала, какой опасности подвергается девушка в первом высотном полете. Ведь многое еще неизвестно, неопределенно. Тут нужно стараться предвидеть все.