У них серьезная огневая мощь...
Выполняйте приказ.
Другие капитаны захотят обсудить...
Если они понесут ущерб, я лично выплачу им компенсацию. Я действую по своей божьей воле. Атакуйте.
Неохотно кивнув, Ши Шу отдает приказ остальной команде на мостике, и начинается лихорадочная активность. Запускаются компьютеры наведения, приводятся в готовность орудийные системы и луч захвата. Картесса смотрит на Элеоди.
Вы точно знаете, что делаете?
Улыбка Элеоди подобна лунному серпу.
Нет, девочка моя. И от этого становится еще интереснее. Настоящее — словно пара костей, всегда готовых вылететь из моей руки, и я никогда не знаю, что выпадет — ноль или единица, выигрыш или проигрыш.
Снаружи вспыхивают яркие разряды выстрелов — начинается атака. У звездных разрушителей нет ни единого шанса. Вскоре Новая Республика получит подарок от его высочества, ее лучезарности, его чудесности, ее пресвет- лого великолепия — от авантюристки и грабителя, главаря пиратов Дикого космоса, достославной Элеоди Мара- каванья!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Обсерватория.
Одна из многих разбросанных по всей Галактике. Все они в каком-то смысле лаборатории, и все они смотрят в разные стороны за галактические пределы. Но в то же время каждая из них по-своему уникальна. Палпатин начал строить обсерватории еще до рождения Галактической Империи. У каждой была своя определенная цель. В некоторых хранились древние артефакты ситхов, в других — образцы мощнейшего оружия, третьи служили тюрьмами, где жизненные силы заключенных служили самым странным целям.
У обсерватории на Джакку своя функция.
Она — часть «Крайних мер».
Отсюда обсерватория выглядит как обычный бункер, практически погребенный под песчаным холмом. Орудийные установки или дроиды-стражи быстро разделаются с любым пожаловавшим сюда незваным гостем. Долгое время это место оставалось законсервированным и лишь теперь показалось из-под песка по команде Галлиуса Ракса. Когда транспортный корабль Ракса влетает в тень Горестной Руки, приближаясь к обсерватории, он посылает новую команду — отключить турболазеры и защитных дроидов-стражей. Команда передается через стража, пилотирующего корабль, поскольку все дроиды связаны в единую сеть.
За обсерваторией из земли поднимается еще один силуэт: отключая защиту, Раке также программирует посадочный купол, который мягко поворачивается, стряхивая песок и гравий со своей округлой поверхности. Металлическая полусфера раскрывается, и в ярком свете солнца, пронизывающем пыль, становится виден корабль.
«Империалис», — подавшись вперед, говорит Брен- дол Хакс. С ними Ташу, который при виде корабля весело смеется и хлопает в ладоши, словно маленький обжора, заметивший, что из печи появляется поднос с пирожками. В голосе Хакса звучит почтительность и замешательство. — Я... думал, что корабль Императора уничтожен.
Так оно и было, — отвечает Раке. — Его похитил какой-то аферист, а потом сбежал. Но тот корабль был лишь одним из многих.
Насколько он понимает, во всех обсерваториях стояли рабочие копии увеселительной яхты Императора. Кроме всего прочего, обсерватории служат вместилищами древних артефактов ситхов, и яхты предназначаются на случай, если эти артефакты вдруг потребуется куда-то переправить.
Транспортник медленно опускается в долину, садясь на покрытый пылью камень. Обсерватория ждет. Отсюда виден лишь широкий проход в дюне — остальное скрыто под поверхностью Джакку.
До сих пор не понимаю, что происходит, — говорит Хакс.
С этой Империей покончено, и должна начаться новая. — «Вотчина опустела, доска очищена, — думает Раке. — Нужно расставить фигуры заново». — Бери своего сына вместе с остальными детьми, иди на «Империалис» и подготовь корабль к взлету.
Откуда взяться новой Империи! — возмущается Брендол. — Той, что была, больше нет. Нас слишком мало, чтобы начать заново...
Есть и другие, — нараспев произносит Ташу.
Как только были закончены все необходимые расчеты, мы послали еще один корабль.
Расчеты? Какие расчеты? Что вы...
Брендол, прошу тебя. Время летит слишком быстро. Иди на корабль. Я скоро к тебе присоединюсь. — На всякий случай Раке несколько угрожающе кладет руку ему на плечо. — Пойми — ты поможешь выковать будущее. Ты провидец и мечтатель, и только потому ты здесь. Сейчас не время меня испытывать. Но время мне поверить. Ты веришь мне?
Покрасневший Хакс явно с опаской, но все же кивает:
Д... да.
Вот и хорошо. А теперь беги поскорее, точно юрк- мышка. — Раке поворачивается к Ташу. — Готов исполнить наше предназначение, советник Ташу?
Ташу облизывает губы и вздрагивает, словно от неземного наслаждения:
Слава «Крайним мерам»! Слава Палпатину!
Да, — с той же льстивой улыбкой говорит Раке. — Слава.
Чтобы открыть проход, требуются отпечатки ладоней их обоих — Ташу с одной стороны, Ракса с другой. Панель сканера подсвечивает их растопыренные пальцы. Со стоном и скрежетом просыпается открывающий люк механизм.
Золотистый люк цвета солнца медленно уходит вверх.
Они входят внутрь, и люк за ними закрывается.
Раке уверенно шагает первым. Пятиугольный коридор плавно уходит вниз. Вокруг сверкающий металл и черное стекло, каждый угол очерчивают красные светящиеся линии. Через каждые десять шагов расположены поддерживающие мир колонны, которые не дают песку обвалиться, целиком поглотив обсерваторию.
Повсюду чистота, не запятнанная грязью этой планеты. Будто в насмешку, Раке проводит ладонью по стене, оставляя едва заметную полосу жира и пота. «Ну вот, теперь планета оставила свой след и здесь», — думает он.
Нет. Он не с этой планеты, напоминает себе Галлиус. Он превзошел ее, и Палпатин это понял. Да, старик страдал иллюзиями о правящих Галактикой мистических силах, веря в них сверх меры, — он полагал, что если обладает способностями, недоступным простым смертным, то и все сущее подчинено той же мощи. На самом деле это всего лишь бред, примитивное восприятие существа, которое впервые научилось добывать огонь и теперь думает, что полученное им пламя — единственная правящая Галактикой сила.
И все же Палпатин нисколько не заблуждался насчет состояния, в котором пребывала Галактика, и роли Империи. Несмотря на все его магические глупости, он был выдающимся тактиком и знал, как вести настолько долгую игру, что горизонт в конце концов превратился в стартовую линию.
Палпатин разглядел в Раксе нечто, что Император назвал предназначением. Даже сейчас Галлиус — а может, и просто Галли, поскольку он вновь чувствует себя удивительно юным и невинным, словно тот бежавший по пустыне джаккуанский мальчишка, — ощущает рвущееся наружу предназначение, которое наполняет его, даря чувство пресыщенности и наслаждения.
Но дело пока не доведено до конца.
Впереди коридор заканчивается восьмиугольным помещением, в центре которого расположен такой же формы компьютерный комплекс, — но он отличается от тех, что можно было увидеть на звездном разрушителе или даже «Звезде Смерти». Нет, это древние вычислительные механизмы более ранней цивилизации — какой именно, Раке не знает. Старой Республики? Погибшей Империи ситхов? Впрочем, ему все равно. История не имеет значения.
Значение имеет лишь настоящее.
Над компьютерами отображается трехмерная проекция звездной карты, не совпадающая ни с одной из известных карт Галактики. Что, впрочем, неудивительно, поскольку на ней изображена вовсе не известная Галактика.
Десятилетиями эти компьютеры прокладывали маршрут за пределы исследованного пространства в неизведанную бесконечность. Как объяснял Палпатин, путь преграждает лабиринт солнечных бурь, блуждающих магнитосфер, черных дыр, гравитационных колодцев и куда более странных вещей. Никому из пытавшихся преодолеть эти препятствия не удалось остаться в живых. Корабли погибали или возвращались в Галактику без единой души на борту. Сообщения от исследователей либо сопровождались таким количеством помех, что ничего не удавалось разобрать, либо содержали бессвязное бормотание, отчетливо свидетельствовавшее, что исследователь совершенно лишился рассудка от одиночества. Но на службе у Палпатина был тот, кто кое-что знал о Неизведанных регионах, — адмирал Траун, инородец с голубой, как лед, кожей, который явился из-за границ разведанных территорий. Палпатин держал его при себе лишь потому, что тот знал, как преодолеть эти смертоносные преграды. Многие знания Трауна легли в основу расчетов этой машины.
Палпатин говорил, что Галактике суждено принадлежать ему, но она — лишь одна из многих. В тот раз он вновь повторил выражение «неизведанная бесконечность». По его словам, это была его вотчина. Галактика была для него игровой доской.
Если он проиграет, доску следовало сломать и выбросить, а вместо нее найти новую.
Здешние компьютеры в течение долгого времени искали проход сквозь бури и черные бездны. Медленно, но верно они составляли маршрут путешествия сквозь хаос. По мере того как механизмы вели расчеты, Империя посылала для их проверки зонды, многие из которых так и не вернулись назад.
Но некоторые продолжали докладывать, поддерживая связь с местным приемником. Каждый дроид, сумевший проникнуть дальше предыдущих, вносил свой вклад в карту, и с их помощью компьютеры продолжали прокладывать курс, рассчитывая следующие этапы маршрута.
Еще до гибели Палпатина от рук мятежников компьютеры завершили расчеты, наконец найдя путь сквозь неведомое. Император был убежден, что там его что-то ждет — некий источник Силы, некая зловещая темная сущность. Он говорил, будто теперь, когда путь ясен, он ощущает исходящие от нее волны. Император утверждал, что это некий сигнал, который способен услышать только он. Даже его правая рука Бейдер, казалось, ничего не замечал, хотя вроде бы тоже заявлял, что владеет темной Силой. Раке считал, что Палпатин сошел с ума и то, что он якобы слышит, — лишь эхо его собственных пылких желаний, странная навязчивая идея. Когда веришь в магию, ее проявления можно запросто замечать в чем угодно.