Толпа угрожающе загудела.
— Непобедимое сверхоружие! Затопим весь рынок, пусть враги захлебнутся молоком!
— Сла-ва Иль-зе! Сла-ва Иль-зе! Сла-ва Иль-зе!
Один из торговцев молоком озабоченно почесал лысину.
— Как бы нам самим в этом море разливанном не захлебнуться!
— А если кому взбредёт в голову дурацкая мысль, как бы, дескать, нам самим молоком не захлебнуться, пусть вспомнит старую истину: «Всякая молочница вершки, то бишь сливки снимает и на том своё добро наживает». Верно я говорю?
— Ве-ерно! — ликующе взревело войско.
— То-то же! — на этом главная торговка сочла дискуссию завершённой. — А теперь покончим с тобой, — распорядилась она судьбой Дорки.
— Прошу прошения, — съёжилась девочка, стараясь казаться как можно меньше и незаметней. Кошмар какой-то: попасть из огня да в полымя! — Почему вы решили меня прикончить?
— А по кочану! Во-первых, мы тебя захватили в плен, а пленников положено пускать в расход. Порядок есть порядок. А во-вторых, нет лучшего способа поднять в массах боевой дух, кроме как потешить их казнью врага.
— Я могла бы предложить кое-что получше…
— Что может быть лучше образцово-показательной казни?
— Например, бодрый боевой марш, под который ноги прямо-таки сами идут к полю битвы. Берусь разучить с вашими бойцами такой марш.
— Недурная мысль, — размышляла вслух торговка. — Я не против. Сперва обучи их…
— Слушаюсь, — Дорка облегчённо вздохнула.
— …а потом мы с тобой расправимся.
— Ну и ужасные у вас порядки!..
— Внимание! Сейчас пленница разучит с нами боевой марш! — оповестила соратников Ильза.
— На кой нам сдался этот марш? — некстати вылез плешивый молочник.
— Не люблю, когда невпопад суются с вопросами! — в голосе командирши прозвучала угроза. — Надеюсь, вы с охотой возьмётесь за дело?
— С у-до-воль-стви-ем! — дружно проскандировали вояки.
— Молодцы! — Ильза одобрительно тряхнула орденом Мухобойки. — Приказываю слушаться пленницу так, как слушаетесь меня!
Итак, Дорка вновь осталась один на один с кровожадным хором, но на сей раз она знала, как себя вести.
— Нам с вами предстоит разучить прекрасный боевой марш, — начала она. — Сперва партию для низких голосов, затем — для высоких.
— Не нужна нам эта высокая партия! — взвизгнула Ильза. — Низкие голоса звучат грозно, а наша армия — самая грозная в мире!
— Са-ма-я! Са-ма-я! Са-ма-я… в ми-ре!
— Ладно, как скажете. Пусть будет только вторая партия, для низких голосов.
— Для самых низких!
Дорке надоело выслушивать Кочерыжкины указки. Как повела бы себя на её месте учительница пения?
— А ну, марш к хористам! — огрызнулась она на атаманшу. — Чтоб я твоего голоса больше не слышала, только в общем хоре!
Посрамлённая Ильза спряталась в заднем ряду, затаив жажду мести. Делай своё дело, девочка, всё равно твоя песенка спета. Разучишь марш, а потом — марш к покойникам!
— Прошу внимания, — постучала Дорка флейтой о деревяшку, после чего сыграла мелодию и пропела. Через считанные минуты объединённые силы торгашей и торговок самозабвенно тянули вторую партию славной народной песенки. Всё-таки иной раз и от домашних заданий на каникулы бывает прок:
Ле толе тона сту пает
Куку шечкапе снюза пева ет!
А пока бравые молочники и склочные торговки овощами воинственно ревели песню, переиначенную в боевой марш, Дорка вновь ползла по ничейной земле, зажав флейту в зубах. Ей удалось пробраться довольно далеко, когда сзади послышались крики:
— Сбежала! Стража, в погоню! Живей!
Куда бежать, где спрятаться? И тут где-то далеко-далеко Дорка углядела опрокинутую вверх дном корзину, из-под которой бог весть когда она отправилась на поиски флейты. Девочка из последних сил кинулась туда, а позади раздавались вопли торговок, топали сапоги стражников, и хор воинственно завывал:
Ле толе тона сту пает
Куку шечкапе снюза пева ет!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Вас посылали за малявкой-шмакодявкой, а вы приволокли какую-то лиловую коровищу! — обрушился Мясной Соус на своих подручных, которые захватили отправившуюся на поиски Дорки тётушку Терезу и доставили её к главарю.
Тётушка только было подбоченилась, чтобы как следует прочистить мозги нахалу и научить его уму-разуму, как к фаршу крупной провёртки присоединился его заместитель по рыбной части.
— Да это же вражеские лазутчики! И не один, а двое! Вон к её ногам жмётся мокрая курица!
— Прошу прошения, — осторожно вмешался профессор Минорка, — хоть на вид я, возможно, субтильной конституции, но нельзя же выносить суждение лишь по внешности.
— Что за бред, при чём тут внешность?! — обратился за разъяснением к начальству Филе Сома.
— Почём мне знать, я только в нутре, то бишь в потрохах разбираюсь. А ну, допросить их!
— Говори, зачем припёрлась сюда со своей курицей? — зарычал на пленную рыбных дел мастер.
— Если ещё раз посмеете мне тыкать, костей не соберёте! — взъярилась тётушка Тереза.
Филе Сома — даром что был без костей — на всякий случай попятился. Ведение допроса взял на себя Мясной Соус:
— Кто вы такая и что вам здесь нужно?
— Я тётушка Тереза. — Она поправила широченные поля своей лиловой шляпы. — А это профессор Фёдор Минорка. Сюда нас привела действительно нужда: нам надобно отыскать мою племянницу и метёлку из перьев.
— Пигалицу с косичками, что ли, ищете?
— Свои оскорбления держите при себе! Моя племянница никакая не пигалица, и курица вовсе не мокрая, зато сам вы — дромадер!
Замглаваря по рыбной части, конечно, и слыхом не слыхивал про одногорбых и двугорбых верблюдов, однако, заподозрив неладное, выхватил свою обоюдоострую рыбу-саблю.
— Была у вашей племянницы флейта? — поинтересовался Мясной Соус.
— Вот именно что была! Дорка ищет свою флейту, а мы ищем её.
— Нам удалось захватить…
— Ребёнка или флейту? — уточнил профессор Минорка.
— Обоих, — буркнул грубый фарш.
— Значит, Дорка нашлась?! — радостно оживилась тётушка Тереза. — Наконец-то! Ну, и всыплю я ей по первое число! И где же она?
— Это нам и самим хотелось бы знать. Куда вы подевали эту малявку с косичками? Начинающую шпионку?
— Я подевала?! Какую шпионку? О чём вы говорите?
— За дураков нас держите? — выпрямился со всем своим фаршированным достоинством Мясной Соус. — Сперва подсылаете к нам лазутчицу под видом несмышлёной малявки, потом организуете ей побег! Думаете, нам невдомёк, что вы переодетая торговка и главный шпионский резидент?
Тётушка Тереза от удивления лишилась дара речи. Профессор Минорка попытался утихомирить предводителя мясников, который явно был вне себя от ярости.
— Я считаю…
— Нечего тут считать, шпионское отродье! — оборвал Минорку Филе Сома. — Поклёвывает зёрнышки и зёрнышко по зёрнышку выведывает секреты.
— Шпионаж у них — навязчивая идея, — прошептал Фёдор. — С позволения сказать, — сделал он очередную попытку, — мы разыскиваем метёлку из белых перьев, которой…
— Которой нет! — взревел Филе Сома.
— Как это — нет?
— И никогда не было! — рявкнул Мясной Соус.
— Интересно, что в одном они сходятся, — прошептал профессор. — Насчёт метёлки из белых перьев они того же мнения, что и эта мерзкая Кочерыжка…
— Тот, кто стремится снизить наш боевой дух с помощью дешёвой небылицы про волшебную метёлку, вредней и опаснее целой своры молочников и торговок овощами! — не унимался фаршированный военачальник.
— Тот, кто своими байками подрывает нашу боеготовность, опаснее всякого внешнего врага, потому как является врагом внутренним, глубоко внедрившимся! — не отставал от главаря Филе Сома.
— Помилуйте, да как же мы можем быть глубоко внедрившимися, — ратовал за справедливость профессор, — когда мы только что, впервые…
— Связать обоих!
И тотчас откуда ни возьмись появились Мордабелла с каким-то босоногим малым в холщовых шортах и принялись связывать тётушку Терезу и курицу.
Тётушка отбивалась руками-ногами, но вынуждена была сдаться. Она пристально вглядывалась в малого, который обвязывал её толстыми верёвками.
— Мы с вами, случаем, не встречались?
— Как не встречаться, почтенная госпожа! — откликнулся малый. — Я же Сорокин сын. Может, вы меня помните?
— Помню, — недовольно поморщилась тётушка Тереза. — Как вы сюда попали? Уж вам-то среди этих мясников-рыбников точно не место. У матушки вашей торговые дела идут успешно, «аксессуары радости» всегда спросом пользуются.
— Виноват, не могу ответить на ваш вопрос. Матушка ушла, а меня поставила за прилавок, скоро, говорит, вернусь. Тут как раз и начался переполох. Но матушка мне всегда внушала: поступай, мол, как все остальные.
— И вам не совестно?
— Нет, уважаемая госпожа, нисколечки не совестно, ведь я вёл себя в точности как все остальные.
— Верёвки-то хотя бы не стягивайте так туго, — задыхаясь, вымолвила тётушка Тереза.
— Ах, уважаемая, матушка мне завсегда наказывала слушаться начальства, — парировал сын Галки Сороки и с такой силой стянул путы, что у тётушки Терезы и вовсе дух захватило.
— Точь-в-точь как те торговки, — накрепко связанный профессор с укором глянул на парочку бравых предводителей.
— Что ты сказал?! — выхватил Филе Сома свою обоюдоострую рыбу-саблю.
— Едва унесли ноги из противного лагеря, и вот вам, пожалуйста… — Фёдор закрыл глаза, так как зрелище обнажённой сабли поистине вызывало ужас.
— Из противного лагеря? — опешил Мясной Соус.
Не открывая глаз, Фёдор кивнул.
— В нас уже были нацелены молочные пакеты, когда я стал зачитывать свой научный труд, и…
— Но ведь в таком случае вы — наши герои! Тот, кого враг намеревается утопить в молоке, — наш друг, кто бы он ни был! Выходит, мы — братья по крови! — с этими словами предводитель мясников прижал к груди связанную тётушку Терезу, у которой едва хватило духу ответить ему стоном.