— Ну уж нет! Вслушайтесь сами: «профессор Федорка Минорка» — бред какой-то, курам на смех, да и только.
— Понятно… больше не буду. Кстати, должна признаться, что моя жизнь тоже не сахар. Представьте себе, я могла бы стать цирковой наездницей…
— О-о, цирк… этот блестящий мир…
— Вот-вот, и я могла бы там блеснуть, под сценическим псевдонимом Зизи Канкан обскакать все мировые арены, но… не судьба. Наездник в том цирке оказался коварный мошенник.
— Помилуйте, но ведь ни для кого не секрет, что все цирковые наездники сплошь обманщики и аферисты!
— Даже курам это известно?
— Разумеется. Хотя… и среди цирковых наездников встречаются исключения. Во всяком случае, мне понятна ваша боль.
— А теперь сидим в темнице, связанные по рукам-ногам!
— Метёлку нам не отыскать…
— И Дорку тоже…
— Мудрейшую из всех детей.
— Бог весть, какая участь нас ожидает…
— Нам не дано знать…
Связанные по рукам-ногам тётушка и курица зарыдали на плече друг у друга — если, конечно, предположить, будто бы человек может припасть к плечу курицы.
Профессор Минорка, как мы знаем, по натуре был склонен к пессимизму, однако то, что произошло с пленниками в следующий момент, право же, даже в кошмарном сне не привидится.
Натренированные руки торговок крепко схватили арестованных, и минутой позже они уже стояли перед расстрельным взводом. Путы с них сняли, и оба в полной оторопи слушали приговор, вынесенный Ильзой Кочерыжкой. Старшая торговка, задорно позвякивая сверкающим орденом Мухобойки, не без злорадства перечислила длинный список преступлений тётушки и профессора. В чём только они не были повинны: в незаконном проникновении на чужую территорию, шпионаже в пользу противника, в тайном сговоре с мясниками, в возрождении «дурацкой байки» о волшебной метёлке, то бишь во вредоносной пропаганде. Последний пункт обвинения явно не давал ей покоя.
— Волшебная сила некой мифической метёлки есть не что иное, как злостное измышление, — громогласно ораторствовала Кочерыжка, расхаживая вдоль строя, — с целью подорвать боевой дух наших воинов и отвлечь их внимание от борьбы с врагом. Более тяжкого преступления и вообразить невозможно. В общем, приступаем! — Атаманша довольно потирала руки.
— Желаете чёрную повязку на глаза? — сладким голоском поинтересовался выступивший вперёд Сласто Баста.
— Повязку?..
— Ну да, — доверительно усмехнулся Баста. — Таков обычай.
— Даже не знаю, — неуверенно произнёс профессор Минорка. — В подобных делах у меня опыта маловато. — Он поднял вопрошающий взгляд на свою подельницу.
— Не нужна нам никакая повязка! — отрезала тётушка Тереза, сердито вскинув голову.
— Не хотите — как хотите.
— Есть у вас последнее желание? — для проформы спросила Кочерыжка, удовлетворённым взором обведя выстроившийся взвод.
— Есть, — ответила тётушка Тереза.
— А жаль, — опечалилась торговка. Однако отказывать в последнем желании не принято, поэтому она сделала исполнителям знак обождать, и те замерли, опустив к ноге пакеты молока. А тётушка Тереза сделала шаг вперёд.
— Выкладывай, да поживее! — поторопила её Кочерыжка.
— По праву подсудимого желаю сказать последнее слово.
— Хватит тянуть резину, не стоять же здесь стрелкам до Судного дня!
— Для нас лично Судный день уже наступил, — попытался сострить профессор.
Тётушка Тереза сделала ему знак помолчать, поправила на голове лиловую шляпу и разразилась весьма примечательной речью.
— Грязное отребье! — гневный голос её разнёсся по всему рынку. — Безголовые, безмозглые, безбашенные бездари! — Вершители казни крепко стиснули пакеты с молоком. — Подлецы, подлизы, паразиты! Злыдни, занозы, зануды, зверюги! Чучела, чудища, чурки с глазами, чума болотная! Исчадья ада, позор базара, как вас только земля носит! Уф-ф, больше мне сказать нечего, — завершила она свою речь.
Разнесённые в пух и прах подонки, скрежеща зубами, ждали сигнала прикончить дерзкую преступницу, но пауза затянулась.
— Ну, что ж, с последним словом мы управились, — облегчённо вздохнула Кочерыжка. — Ответ мой короток и прост, — она злобно ухмыльнулась. — Оружие — к плечу!
Десяток белых пакетов с молоком взметнулся вверх, сверкнули ножницы, которым надлежало по очередной команде отстричь уголок пакета, а там… приговорённых к казни захлестнёт молочный поток.
— Постойте-постойте! — вскричал тут профессор Минорка. — А я? У меня ведь тоже есть последнее желание.
— Ну, вот вам здрасьте! — разозлилась главная базарная торговка. — Этак нам с вами никогда не покончить. Чего тебе надо?
— Я тоже хочу сказать последнее слово.
— Валяй, говори! Да покороче! — Ильза сморщила бородавчатый нос. — К ноге! — скомандовала она, и волонтёры расстрельного взвода с недовольным ворчанием шлёпнули пакеты к ногам.
— Уважаемые слушатели! — выступил вперёд профессор Минорка. — Поскольку вскорости мне предстоит пасть вашей жертвой, вряд ли у меня будет возможность когда-либо представить широкой общественности результаты своей научной деятельности. И дабы они не пропали втуне, я вынужден ознакомить со своими исключительной ценности трудами — вас. Прошу выслушать с вниманием.
В некоторых горячих головах мелькнула мысль, не хлестнуть ли наглую курицу молоком прямо сейчас, не дожидаясь команды, равно как и научного доклада, ан… торопыги опоздали. Профессор Минорка, выхватив из-под крыла пачку листов бумаги, аккуратно расправил их, прочистил горло и обратился к недругам.
— Уважаемые слушатели! Уважаемая мадам председатель! — Он отвесил Кочерыжке галантный поклон. — Позвольте представить вашему вниманию мой эпохальный труд, в котором мне удалось разрешить вопрос, с незапамятных времён волновавший умы человечества, вопрос спорный и — подчёркиваю — доселе неразрешимый. Работа моя носит название: «К истории взаимоотношений курицы и яйца».
Профессор вскинул взгляд и увидел, что бойцы расстрельного взвода переминаются с ноги на ногу, а некоторые и вовсе откровенно зевают. Фёдор Минорка приступил к чтению доклада.
— Глава первая. Вопрос: что было раньше, курица или яйцо? Глава вторая. Ответ: это как посмотреть. Глава третья. Подробное толкование. Ещё древние греки ломали голову над этой проблемой — разумеется, на досуге. Но ломали свои умные головы не зря. Иные авторитетные учёные курологи утверждают, будто бы причина троянской войны коренилась в застарелом споре: греки отстаивали куриное первородство, троянцы ратовали за первенство яйца, именно из-за этого и ломались копья на ратных полях. Однако споры не утихали и в позднейшие времена. К примеру, знаменитый Христофор Колумб был ярым приверженцем идеи изначальности яйца, в то время как великий Наполеон готов был голову прозакладывать в пользу первородности курицы и оставался верен своим убеждениям всегда и везде. По свидетельству достоверных источников, первооткрыватель Америки всегда имел при себе (в кармане) свежее яйцо, а грозный император-завоеватель никогда не расставался со своей придворной курицей и даже на роковую битву при Ватерлоо прихватил её с собой. Поэтому в языке до сих пор сохранились выражения «колумбово яйцо» и «наполеонова курица».
Метатели молочных пакетов с трудом боролись с зевотой, зрители и вовсе спали стоя, Ильза Кочерыжка часто-часто моргала глазами — веки совсем слипались.
— Конец? — на миг встрепенулась она.
— Какое там, просто пытаюсь разобрать текст, — вглядывался в строчки профессор. — Почерк у меня ужасный, вот уж поистине курица лапой…
— Давай поторапливайся. — Ильза зевнула во весь рот, едва не заглотив малорослого докладчика.
— Поспешность в вопросах науки неуместна, — раздражённо парировал профессор и продолжал своё: — Прежде чем окончательно решить судьбоносный вопрос о том, что было раньше, курица или яйцо, необходимо проанализировать суждения прославленных учёных. Прежде всего хотелось бы процитировать К. Б. Курошвили, крупнейшего грузинского куролога, который в одном из своих трудов упоминает…
В этот момент тётушка Тереза толкнула профессора в бок. Фёдор Минорка оторвал взгляд от бумаг и увидел, что торговцы овощами и молочными продуктами сладко посапывают, привалясь друг к другу. Кочерыжку тоже сморил сон, и торговка так громко втягивала в себя воздух, что можно было опасаться, как бы она не перебудила остальных.
— Поздравляю, — прошептала тётушка Тереза. — Пора уносить ноги.
Профессор Минорка отложил рукопись, внимательно оглядел слушателей и мигом смекнул, что час освобождения пробил. И всё-таки ему сделалось грустно.
— Жа-аль, — протянул он. — Так хотелось бы дочитать всё до конца. Но коль скоро обстоятельства сложились иначе… бежим. Кстати, как вам понравился мой доклад, тётушка Тереза?
— Он был просто великолепен! Никогда бы не подумала, что философия — такая полезная наука.
— Бесконечно рад, что мне удалось снискать этой науке ещё одного поклонника, — заскромничал профессор.
Беглецы поползли по полю сражения. Они успели улизнуть довольно далеко, когда их настигли вопли проснувшихся торговок.
— Сбежали! — истошно визжала одна.
— В погоню! Прочесать всё вокруг! — вторила ей другая.
Тётушка Тереза и профессор Минорка поползли быстрее — насколько курица вообще способна ползать.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Но ведь это не они! — вскричала Ильза Кочерыжка. — Тех было двое, а здесь одна!
Дорка испуганно сжалась, стиснутая двумя торговками. Кочерыжка обошла девочку со всех сторон, щёлкая зубами и размахивая боевым огурцом.
— Пожалуй, ты тоже сгодишься, вот только сперва подниму в массах боевой дух.
У Дорки от страха зуб на зуб не попадал. Ильза созвала своих вояк, а сама взгромоздилась на ящик с фруктами и начала толкать речь:
— Верные мои соратники! Настал час поквитаться с гнусными врагами, посягающими на нашу исконную собственность — кран, который, как известно, ценится на вес золота. Чаша нашего терпения переполнилась. Бойцы овощного фронта, молочники, сырники-творожники, заявляю от вашего имени: если враг не сдаётся, его уничтожают! Пустим в ход наше чудо-оружие — молоконасос.