Красивые слова, Пророк.
Зехерия кивнула, и её глаза наполнились слезами. "Я, как Ир, Огден, Веримунд и мой любимый Джек, полна сожалениями. Но больше всего я сожалею," дыхание перехватило в её горле."что я потеряю столько жизни в этой рубиновой воде. Это так нечестно."
Нечестно, Пророк.
Она сбросила свою одежду с плеч и ступила на берег, нерешительно ступила в волны омывающие пальцы её ног, затем решительно шагнула в воду. Через секунду она исчезла в глубине воды.
Нечестно, что мы должны страдать так сильно, Пророк. Неужели не было другого способа?
Нет другого пути, Ир. Пойдёшь ты дальше с ненавистью в сердце?
Я не ненавижу, Пророк. Я редко сожалею о чём, но сожаление лежит так тяжело на моей душе, что я не думаю, что когда-нибудь улыбнусь снова.
А на это Пророк не нашёл, что ответить.
Когда Зехерия вышла из озера, её глаза светились силой, а остальные четверо шагнули к ней, чтобы опасливо её обнять.
Пока они стояли вместе, Пророк обратился к ним властно. "А сейчас вы снова собрались вместе. Цельные в своей неполноценности. Объединённые разложением, которое ест ваши сердца. С этого момента — ваша единственная обязанность — Огненная Ночь. Будьте там."
Джек наклонил голову, и сильнее схватился за посох. Его тяжёлая металлическая верхушка была покрыта налётом, но Пророк был уверен, что видит тонкие линии серебра по всей поверхности. Скоро.
"Будьте там", повторил он и исчез.
"Если мы искупаемся в озере," сказал Зехерия. "то это придаст нам силу для дальнейшего путешествия."
Внутри Зала Служения.
За спиной Фарадей Минестрелия качалась и бубнила на протяжении более восьмидесяти лиг в гигантской дуге, которая изогнулась от леса Молчаливой женщины, через западный Аркнесс и Скарабост, и сейчас только ожидала несколько дюжин саженцев, чтобы заполнить промежуток между Запрещённой Аллеей и Аваренхеймом.
Запрещённая Аллея должна быть переименована, думала Фарадей, глядя на последнее препятствие, оставшееся перед ней. которое скоро станет частью великого леса.
Между ней и Аллеей лежал Смиртон. Солнце стояло над головой, но стоявшая в в примерно двухстах шагах деревня была серой и тёмной. Никого не было на аккуратных полях, и Фарадей не видела никакого движения в деревне тоже. Всё выглядело серым, частокол, когда-то сверкавший белой краской, стены домов, когда-то обмазанные известью, мягкие стеганые густо соломой крыши.
Фарадей вздрогнула, и хозяйка подхватила её рукой.
"Тени," сказала она голосом Матери. "Где-то здесь прячется Артор."
Страх Фарадей усилился. Она хотела бы сажать, обойдя Смиртон, и оставить его непотревоженным и непосещённым.
"Ты не можешь," сказала хозяйка. "Иначе это будет как раковая опухоль в середине леса."
Сажай тогда прямо здесь. До этой точки Фарадей не тревожила ни городов, ни деревень, ни изгоняла никого с их земель, Аксис, а затем Азур в её роли Защитницы Востока, были уверены, что западная часть Тенсендора будет свободной для Фарадей, свободной для посадки леса.
Всё, кроме Смиртона.
Азур! Думала Фарадей отчаянно, где ты? Целые недели она посылала мысленные призывы Азур, повышая их срочность с каждым днём. Где же она? Как она там? Смогла ли она спасти Аксиса от беды, в которую он попал?
Сможет ли она приехать вовремя?
"Верь," сказала хозяйка, и рот Фарадей дрогнул в попытке улыбнуться, затем сузился в унынии. Она не чувствовала себя достаточно хорошо, её ноги и спина болели, и каждое движение требовало усилий.
Почему она должна сажать в таком состоянии? Чёрт тебя дери, Аксис, думала она горько, за то, что сделал мою жизнь такой трудной.
Её рука лежала на животе, и хозяйка обменялась тревожным взглядом с Берсерб. За те четыре месяца, что прошли с Йелтайда, те нездоровые чувства, которые были между Фарадей и Берсерб по-видимому исчезли за время ежедневного ритуала посадки; но затем, они, Фарадей и Берсерб тщательно избегали упоминаний о Аксисе или Азур. Фарадей была благодарна женщинам Авар за компанию и беседы и проводила вечера, смеясь вместе со Шра и рассказывая ей истории о своей жизни в качестве королевы.
Однако Фарадей и Шра делали больше, чем просто рассказывали истории. Хозяйка знала, что большинство ночей Шра, а не Берсерб, сопровождала Фарадей в лес за Священной рощей, чтобы помочь ей перевозить саженцы. Ну, думала хозяйка, эта задача наконец завершена. Питомник Ур был уже пуст, и последние саженцы ждали сейчас в тележке, ждали последнего объединения.
Восхищение от леса позади них было ощутимым. Сегодня Менестрелия соединится с Аваренхеймом, чтобы прикоснуться к Земному Дереву, или сегодня шанс будет потерян навсегда, и Плуг сможет выкорчевать то, что было посажено.
И где-то между этих серых домов и улиц ожидал Артор.
Давай, Азур, шептала хозяйка про себя, давай!
Деревня Смиртон изменилась.
Он всегда был опорой Сенешалей; странно, как некоторые могли подумать, в соответствии с удалённостью от Башни Сенешалей, но в Смиртоне было специальное место для поклонения Плугу. Много поколений назад, намного раньше войн Топора, это было место, где Артор впервые получил несколько душ, тут он впервые объяснил Путь Плуга, и где он сделал подарок Плуга, семьям, которые бродили по равнинам Морской Травы, собирали и охотились на что могли.
"Плуг даёт возможность достать до земли," объяснял он, культивировать её и цивилизовать её и вас самих. Необработанная земля-это значит нецивилизованная, неплодородие — опасно, разведение деревьев- зло. Плуг и вы должны пожинать плоды."
Так они и делали. Много столетий цивилизация Ачаритов росла и расцветала с появлением Плуга, и они знали, что плуг давал им удобства и уверенность. Постепенно они отбирали площади у леса, рубили деревья и занимали поляны, и трения, которые позже переросли в войну, развивались быстро между людьми Крыла и Рога и людьми Плуга.
Артор также выбрал Смиртон местом, в котором он подарил Книгу Полей и Пашен человечеству. и хотя следующие поколения позабыли о основной роли Смиртона в следовании Путём Плуга, в самой деревне об этом помнили. Сейчас, когда Артор, явился снова, Смиртон был разбужен от своего долгого сна. Изменились и крестьяне.
Они слышали о событиях на юге, и они видели, как раз за разом оперённое зло летало над их головами. Они были свидетелями возрождения Тенсендора, и оплакивали факт, что большинство Ачаритов восприняли это легко, как и отринули Сенешалей и Путь Плуга.
"Это испытание," хозяин Хордлей, старшина деревни говорил своим братьям. "Артор испытывает нас, чтобы увидеть насколько мы истинны."
А жители деревни соглашались с ним. Все неприятности начались с убийства Держателя Плуга Хагена его тёмной дочерью Азур. Никто из них не любил ни её, ни её мать, и никто не удивился, узнав, что она способна на такое.
С момента убийства их проблемы начали расти. Пара запрещённых сбежала, и Боевой Топор, будь проклято его предательское имя! не был способен (или не захотел) поймать их. Битвы на севере, западе и юге против вторжения Запрещённых не принесли победы Сенешалям, а только неприятности.
Эти дни жители деревни были возбуждены тёмными новостями.
Но они возбуждались ещё и от другого. В отсутствие Держателя Плуга после смерти Хагена, они тем не менее собирались каждый седьмой день в Зале Служения, чтобы славить Артора так сильно, как они могли. Они сидели тихо, мягко бормоча слова Службы Плуга, которые могли вспомнить, показывали знак Плуга при каждой возможности, получая удовольствие от созерцания иконы Артора, которая висела над Алтарём Плуга.
Но затем пять месяцев назад икона начала говорить с ними. Сначала люди думали, что это галлюцинация и не обсуждали между собой то, что они слышали. Но затем они обнаружили фанатизм, который светился в глазах каждого жителя деревни как отражение того. что росло в их собственных душах, и люди стали говорить, обсуждать… планировать.
Планировать кое-что для суки, которая двигается сюда с юга.
Сажает деревья.
Распространяет тени и зло.
Погребает прямые и узкие борозды под крученными корнями её деревьев.
Заражая всех, кто подойдёт близко.
Позже, Артор начал говорить с ними также о их мечтах, и за прошедшие четыре ночи каждый в деревне провёл свои часы для сна обсуждая беспокойно то, что Он показал им, то, что явно угрожает; им грезился поход сквозь тёмный лес, где глаза неизвестных следили за ними из чащи, и где старая ведьма в кроваво-красном плаще гналась за ними с заклинаниями. И женщина тоже бродит по дорожкам, перенося по два тёмных саженца разрушения в руках.
Так вот что Артор нашептывал им:
Её. Уничтожьте её. Уничтожьте её, и мы сможем начать трудную работу по возвращению земли к её чистому состоянию. Это потребует долгого времени, но уничтожение её будет первым шагом к распутыванию всего зла, которым заражена эта чудесная земля.
И они слушали и верили, и планировали.
Они знали, что она придёт. Целыми днями они наблюдали как тёмная линия леса приближалась всё ближе через южные равнины.
Теперь они ожидали её, и их глаза были почти такие же бешеные, как ужасные глаза красных быков, которые тянули Плуг Артора.
Их мысли были даже хуже.
"Смиртон должен дать дорогу Менестрелии," вздохнула Фарадей. Она выпрямила спину. "Значит мы должны войти в деревню. Берсерб, возможно, будет лучше, если ты и остальные, пойдёте с Шра вокруг деревни. Нет необходимости для тебя…"
"Нет!" сказала Берсерб, и сбоку от неё Шра смотрела на Фарадей, подбадривая её противоречить. "Шра и я, и все твои попутчики пойдут с тобой. Или мы все пойдём в деревню, или никто не пойдёт."
Фарадей кивнула, обрадованная их поддержкой, хотя она и беспокоилась о Шра. Эти жители деревни уже похитили и издевались над девочкой однажды, что если они сделают это снова? Появится ли Аксис чудесно во второй раз, чтобы спасти её от смерти?
Медленно она пошла вперёд, чувствуя ненормальный холод деревни всё сильнее с каждым шагом.