— Не спеши так, приятель, — гнусавым голосом протянул здоровяк с перебитым носом, постукивая по ладони тяжёлым кастетом. Второй, тощий юнец с прыщавым лицом и кошачьими повадками, щёлкнул кнопкой, и в руке у него заблестело длинное узкое лезвие стилета. «Пора рассчитаться», — процедил он.
Широкоплечий мужчина в светло-сером костюме и красном галстуке с нескрываемым сожалением оглядел преградивших ему путь гангстеров, неожиданно высоко подпрыгнул и, с хрустом ударив прыщавого ногой в грудь, ребром ладони саданул по мясистой шее здоровяка…
Профессор Саймон Драфт был не просто учёным. Он был гениальным учёным. Правда, кроме него, об этом ещё никто не знал, но это его не смущало. Профессор Драфт хотел не только славы. Он хотел и славы, и денег. Его открытие, над которым он грудился всю жизнь, должно было принести ему и первое, и второе.
Гениальная идея, которой, по мнению Драфта, суждено было совершить переворот в науке и осчастливить сначала его самого, а потом и всё человечество, родилась на бейсбольном стадионе. «Рейнджерам», самой популярной команде сезона, забили решающий гол. Стадион словно взорвался рёвом и криками. Вопил вместе со всеми и студент физического отделения университета Саймон Драфт. И вдруг Саймон умолк, поражённый пришедшей мыслью: сколько же энергии выплёскивается болельщиками в виде эмоций и пропадает впустую! Ему стало не по себе. С детства отец приучал Саймона к бережливости, а тут, если перевести это в киловатт-часы, получится… Драфт, позабыв о состязании, склонился над блокнотом, а когда закончил подсчёт и вспомнил про эмоции, сгорающие в концертных залах, варьете и кинотеатрах, поклялся найти способ использовать энергию, которую назвал психокинетической.
После университета Саймон Драфт четырнадцать лет работал в акустической лаборатории военно-морских сил, незаметно для коллег и начальства разрабатывал теорию психокинетического синтеза. Теорию надо было подкреплять опытами, и Драфт попытался экспериментировать с психическими полями своих сослуживцев, втайне от них, естественно. Прибор был ещё далёк от совершенства, в течение года трое сотрудников лаборатории неожиданно сошли с ума. Четвёртый впал в буйное помешательство и попробовал запихнуть приехавшего с инспекцией полковника в автоклав и таким образом его простерилизовать. Не дожидаясь, пока происшедшим заинтересуется научный отдел полиции, Драфт подал в отставку.
Он снял уютную квартиру в доме на углу Сто двенадцатой авеню и Блекмейл-стрит, днём читал лекции в университете, а по вечерам собирал первую в мире модель материализатора психической энергии или, как он его звал про себя, мыслереализатор. Первый вариант аппарата был не больше телевизора и, хотя работал и мерцал экраном, ничего не синтезировал. Профессор часами просиживал перед реализатором, представляя себе груды денег, золотые слитки, шкатулки с драгоценностями, и всё безрезультатно. Драфт уж было совсем отчаялся, но однажды, когда непомерный счёт за электричество вывел его из себя, и он в ярости стал проклинать рост цен и инфляцию, экран реализатора ярко вспыхнул, щёлкнул и погас. А в приёмной камере перегоревшего прибора оказался настоящий серебряный доллар.
Впервые за все эти годы профессор на радостях напился, в синтезированном из собственных эмоций долларе сделал дырку и повесил на стену рядом с университетским дипломом, а из происшедшего сделал логическое заключение, что, во-первых, подключать реализатор надо к эмоциям не одного человека, а, по крайней мере, нескольких десятков человек, и, во-вторых, с таким крохотным аппаратом больше чем на доллар рассчитывать не приходится.
Раздался глухой револьверный выстрел, ещё один, и ещё. С треском разлетелось оконное стекло и, неуклюже размахивая руками и переворачиваясь в воздухе, с восьмого этажа небоскрёба к серой ленте асфальта полетел мешком иностранный агент.
Из подъезда выскочил широкоплечий мужчина в светлом костюме и красном галстуке. На плече у него, без чувств, лежала завёрнутая в простыню блондинка. Одной рукой он придерживал её повыше колен, в другой сжимал кольт сорок пятого калибра. В несколько прыжков он покрыл расстояние до кремового мерседеса, распахнул дверцу и бросил блондинку на сидение. Простыня соскользнула…
Подходящее место Саймон Драфт нашёл на окраине города, в квартале, пользующемся сомнительной репутацией у профессорского состава университета, и даже студентам категорически не рекомендовалось снимать комнаты в этом месте. Поэтому, поселившись в однокомнатной квартирке рядом с кинотеатром на пятьдесят мест, Драфт вынужден был оставить преподавание до лучших времён.
Чтобы построить реализатор размером с холодильник, пришлось продать столовое серебро и микроскоп, подаренный родителями по случаю окончания средней школы. На оплату счетов за электроэнергию уходили последние остатки сбережений и гонорары за статьи, в своё время посланные им в научные журналы, а золотые часы пришлось отдать директору кинотеатра, чтобы тот позволил установить в зрительном зале синтезаторы эмоций.
Но удача не торопилась приходить к Саймону Драфту.
Прибор работал до обидного медленно, часами накапливая излучаемую зрителями энергию, но главный недостаток реализатора был в том, что продукт синтеза никак не зависел от воли профессора. Он получал только то, о чём напряжённей всего под влиянием фильма думали зрители. По тому, что появлялось в камере реализатора, Драфт мог догадываться о содержании кинокартин.
В приёмной камере синтезировалось всё, что угодно, только не столь необходимые профессору Драфту денежные знаки.
Чаще всего в аппарате возникали сигары и спиртное: большие квадратные бутылки «Джонни Уокера», круглые пузыри «Блек энд уайт», плоские фляжки «Хейга». Чтобы хоть как-то использовать продукцию, Драфт пробовал пить виски сам, но спохватился, несколько бутылок отнёс хозяину в качестве платы за квартиру, а остальное стал выливать в раковину.
Как обычно, в воскресенье фильм сменили, что немедленно сказалось на работе реализатора. Из аппарата пачками стали вываливаться предметы сомнительного назначения и порнографические открытки. Профессор, прекративший всякие отношения с прекрасным полом после ухода из лаборатории, считал себя человеком весьма добродетельным. Поэтому, получая из синтезатора очередную порцию синтезированной продукции, он с багровым лицом нёс её во двор и засовывал в мусорный бак на радость вездесущим подросткам в заплатанных джинсах. Это привело к тому, что даже видавшие виды обитатели квартала вскоре стали показывать на профессора пальцем, жена домовладельца при встречах начинала строить глазки и хихикать, а продавец из газетного киоска, заподозрив в Драфте конкурента, однажды предложил ему долю в бизнесе. Драфт перестал выходить на улицу и отключил прибор до очередной смены репертуара.
Но Драфту снова не повезло. Хозяин кинотеатра по дешёвке закупил билеты с боевиками, и каморка профессора стала превращаться в склад оружия. Торговать им Драфт не рискнул, и каждую ночь таскал тяжёлые пакеты к каналу, где, убедившись, что поблизости никого нет, благополучно отправлял накопившийся арсенал на дно.
Годы тайных исследований приучили Саймона Драфта к терпению, которое иногда приносило свои плоды. Как-то раз, вслед за очередным пистолетом, в приёмнике возник перемазанный кровью каменный топор. Пистолет Драфт засунул, как всегда, в пакет для мусора, а топор обтёр и решил, что при случае попробует предложить его антиквару. В другой раз профессор получил неожиданный сюрприз в виде стеклянной баночки чёрной икры с красивым осётром на крышке.
Кончился этот этап разработки материализатора тем, что однажды в приёмной камере возникла противотанковая граната, тикнула взрывателем и разнесла аппарат вместе с квартирой. По счастью, профессор от взрыва не пострадал.
Из всего имущества Драфту позволили оставить лишь каменный топор, всё остальное пошло в уплату за нанесённый дому ущерб.
Оказавшись на улице в обгорелом костюме и с каменным топором на плече, Драфт впервые подумал о самоубийстве, потом решил сначала зайти к знакомому антиквару и там неожиданно получил за топор семьдесят пять тысяч. Топор признали подлинной древностью.
Дверь банка распахнулась, и на пороге появился широкоплечий мужчина в светло-сером костюме. На сгибе локтя у него висел туго набитый саквояж, крепкими руками он держал автомат с коротким стволом. Надсаживаясь от воя сирен, взвизгнула тормозами полицейская машина. Из распахнувшихся на ходу дверей, беспорядочно стреляя, посыпались полицейские.
Широкоплечий мужчина нажал на спусковой курок, и на дуле автомата заплясал огонёк. Послышались крики. Один за другим, обливаясь кровью, валились на землю полицейские. Пуля, выпущенная шофёром полицейской машины, тупо стукнулась о саквояж.
Мужчина улыбнулся, извлёк из кармана металлический портсигар, метнул его в открытую дверцу автомобиля и скрылся за углом.
Раздался взрыв. Полицейская машина исчезла в столбе пламени.
Сидя в удобном мягком кресле, Драфт с нетерпением ждал звонка. Через минуту в кинозале начнётся сеанс, и две тысячи зрителей, забыв обо всём, станут следить за происходящим на экране, снабжая его, Саймона Драфта, даровой энергией.
Как долго шёл он к этой минуте! Сколько сил стоило ему построить в номере рядом с этим огромным кинотеатром свой материализатор эмоций! Драфт с нежностью посмотрел на своё детище: двухметровый бронированный шкаф, дверца из прозрачного пластика, широкая приёмная платформа — на такой поместится целый сундук с сокровищами. Учтя печальный опыт с гранатой, Драфт модернизировал прибор и ввёл в него блок обратного действия — достаточно нажать красную кнопку на контрольной панели, и любой синтезированный продукт будет снова разложен на составляющие части, то есть эмоции.
Пора! Драфт сделал глубокий вдох, стараясь унять волнение, протянул руку к контрольной панели и включил аппарат.