— Вы имеете в виду и то, что включено в следственные материалы?
— Включая все, что поступит в архив. Мы догадаемся, как это потом использовать. Правда, Лео? Рамирес кивнул головой.
— Нам нужно, чтобы вы проверили, что в отчет о несчастных случаях было включено все, что происходило до сегодняшнего дня.
— Отчет об авариях АМК? Не могу поверить, что я вам нужна для того, чтобы неофициально получить эти материалы, — сказала Ли.
Дааль поднял брови.
— Тогда понятно, что вы потеряли больший объем памяти, чем полагал подпольный доктор.
Ли водила стаканом с пивом по столу, рисуя правильные прямые углы. В результате на потрескавшейся поверхности получился запотевший квадрат.
— По сути, вы просто предлагаете мне делать мою работу. Открытое расследование обстоятельств смерти Шарифи. И еще этот отчет о несчастных случаях. Он все равно является открытой информацией, так?
— Так. Поскольку несчастные случаи со смертельным исходом продолжаются.
— Ага. И что еще вы хотите?
Дааль закусил нижнюю губу и снова посмотрел в сторону окна.
— Нам нужны данные Шарифи.
Ли захлебнулась пивом и стукнула стаканом по столу, расплескав жидкость.
— Она занималась исследованиями в области обороны, Дааль. Ваше требование попадает под действие Закона о шпионаже и подстрекательстве к мятежу. За нарушение этого закона расстреливают. И быть расстрелянной не входит в мои планы на этот год.
— Есть вещи, ради которых стоит нарушать закон, Кэти.
— Для вас, возможно.
— Дело не только в том, что АМК убивает шахтеров. Что-то происходит в самой шахте. Во всех шахтах. Посмотрите на сводки добычи. Посмотрите на отношение человеко-часов к объему добытого живого конденсата. Мы добываем все меньше и меньше живых кристаллов. Вольноопределяющиеся шахтеры говорят об этом уже долгие годы. И с этим согласны многие шахтеры компании. И Шарифи говорила об этом до своей смерти. Она сказала мне об этом, глядя прямо в глаза: «Анаконда умирает. Весь конденсат Мира Компсона умирает».
— Ох, прекратите, Дааль. Совет Безопасности…
— Они знают об этом, — сказал Дааль и замолчал, дав ей время переварить информацию. — Почему, вы думаете, они тратят так много средств на исследования в области синтетических кристаллов? И посмотрите на многопланетчиков, старающихся побыстрее нахапать столько кристаллов, сколько они успеют, пока все не кончились. Мы говорим об этом долгие годы, стараемся убедить их сделать что-нибудь. Но мы не можем этого доказать. Шарифи доказала, и ее информация может дать необходимый толчок, чтобы изменить ситуацию.
— Но это безумие, — сказала Ли. — Конденсаты не умирают. Они раскалываются. Как могут одновременно расколоться все конденсаты на планете?
— Я не знаю, — сказал Дааль. — Но Шарифи знала. Минуту все хранили молчание.
— Я проверю и дополню отчет, — сказала Ли. — В этом нет ничего плохого. Это — моя работа. Но что касается…
— Для начала отчета о несчастных случаях будет достаточно, — сказал Дааль. — Просто подумайте об остальном.
— Хорошо, — ответила Ли. — Что же мы тогда делаем дальше?
Дааль покопался в одной из груд на столе и вытащил потрепанную микрофишу.
— Прочтите это.
В микрофише было два десятка различных документов, и Ли потребовалось более десяти минут, чтобы понять, о чем они. Это были корпоративные бумаги АМК: записи пункта взвешивания, платежные расписки, данные о количестве произведенной продукции с обрабатывающего завода, находившегося на станции. Постепенно до нее дошел смысл всего этого.
— Кто-то занимается приписками. Одни сведения идут шахтерам, другие — докладываются управлению АМК. А получившиеся лишние кристаллы коммутационного класса застревают где-то в середине. — Она вопросительно посмотрела на Дааля. — Кто это делает?
— Хотел бы я знать.
Ли молча пробежала записи еще раз.
— Это мог сделать хоть кто угодно, — сказала она наконец. — Начальник шахты. Кто-то в разбивочном цеху. При массовой перевозке. Кто-то на участке обработки на станции или на погрузке. Нужно только, чтобы несколько человек отвернулись в нужный момент. Эти и еще несколько друзей на ключевых точках по всему маршруту.
— Этим друзьям нужно платить, — сказал Дааль.
— Вы говорили, что знаете, кто кассир?
— Загляните в регистрационные журналы начальника шахты.
Она посмотрела. И сразу же заметила, что одно имя появляется снова и снова. Это было имя Дааля. Все «левые» партии выпускались в то время, когда он выполнял обязанности дежурного начальника. И на всех отгрузочных документах стояли его подписи.
— Зачем вы показываете мне это? — спросила она.
— Потому что Шарифи погибла из-за этого. За два дня до пожара я подслушал ее разговор с Войтом. Они ругались. Она сказала Войту, что все о нем знает, и угрожала пойти к Хаасу. И если понадобится, то и через голову Хааса к высшему руководству. Она называла имена больших людей. Пятизвездные имена.
— А генерала Нгуен?
Дааль кивнул.
— И что говорил Войт?
— Ничего такого. Я думаю, она застала его врасплох. И Войт был не из тех, кто спорит, глядя в глаза. Он мог добиться, чего хотел, одним ударом ножа в спину.
Ли подняла забытый стакан с пивом и сделала глоток. Пиво было травянисто-горьким на вкус и теплым, как кровь, и сейчас вызывало неприятные воспоминания.
— Вы думаете, что Шарифи угрожала пойти к Хаасу, и Войт убил ее? И что пожар был… ну, прикрытием? У вас есть какие-либо доказательства?
Дааль пожал плечами.
— Это ваша работа.
Ли снова посмотрела на цифры.
— Войт не мог самостоятельно решиться на это. Кто управлял его действиями?
— Кто-то. Кто соприкасался с этим и знал. Но кто… это ваша проблема.
— И сколько этот кто-то заставлял Войта платить вам?
— Ничего. Он просто заставлял меня подписывать журналы начальника шахты и держать язык за зубами. Он предлагал то, что можно было бы назвать негативной мотивировкой. Кроме того, я все равно бы это делал. У меня есть серьезные причины выставлять службу безопасности в неблагоприятном свете.
— Могу себе представить, — сказала Ли.
Она пощупала языком то место, где был ее зуб, и подумала о том, что Дааль мог бы и ее выставить так же.
— Я свел эти цифры вместе, поскольку был абсолютно уверен, кого они будут обвинять, если их поймают. — Он снова пожал своими костлявыми плечами. — Продажный начальник шахты. Самая старая история в нашей профессии. И кроме того, мне нужно было иметь достаточно информации, чтобы я мог серьезно обвинить Войта.
— Разумно, — сказала Ли. — Но зачем вы рассказываете об этом мне? Почему бы не рассказать обо всем шахтерам? Профсоюзные деятели теперь мучаются по ночам из-за погибших шахтеров не более, чем политики из-за погибших солдат.
Дааль посмотрел в окно. Его глаза выглядели ледяными при слабом дневном свете. Глаза овчарки. Глаза волка.
— Шарифи погибла в очень неподходящее время, — сказал он, произнося слова медленно, обдумывая каждое, словно старался передать очень сложное сообщение по ненадежному каналу связи. — Мы хотим убедиться, что в шахте не будет представителей ООН. Если для этого нужно помочь вам закончить расследование и уехать, то мы поможем. И лично для вас… было бы хорошо больше здесь не находиться. Крайний срок, — он взглянул на Рамиреса, — две недели?
— Не более того, — ответил Рамирес.
Ли, затаив дыхание, посмотрела по очереди на обоих мужчин.
— Вы с ума сошли, — сказала она. — Вы планируете заблокировать шахту. И думаете, что Секретариат будет спокойно взирать на то, что вы закроете их лучший источник квантового конденсата? Да они прикажут вас распять!
— А что может сделать с нами ООН страшнее того, с чем сталкиваются шахтеры, приходя каждый день на работу? — спросил Рамирес. — Кроме того, это не ваша проблема. Если, конечно, вы не хотите сделать эту проблему вашей.
— Ох, уж нет. Это — ваша драка. Я еще с ума не сошла.
— Тогда я предлагаю вам свернуть расследование и убраться с Компсона сразу же, как представится возможность.
Ли еще раз посмотрела на обоих, сделала последний глоток пива и отодвинула стакан от себя.
— Ну и на чем мы остановились? — спросила она Дааля.
— На том, что договорились, — ответил он. — И пожалуйста, следуйте этому договору. Я не хочу, чтобы с вами произошло что-нибудь неприятное.
Рамирес вытянул свои длинные ноги, и табурет поехал под ним назад, заскрипев по половицам.
— Вы знаете, что такое похоронное извещение, майор?
— Перестаньте пугать меня, Лео. Я знаю об этом гораздо больше вас. И я вовсе не планирую, чтобы меня пристрелили на улице, как собаку. Не важно, сделают ли это члены «Молли Магвайрс» или богатенький сопливый сынок, играющий в политику на угольных шахтах.
Дааль неожиданно рассмеялся.
— Ты ни капли не изменилась, Кэти. Представляю, какой страх ты наводишь на людей.
Он взял микрофишу со стола и углубился в нее взглядом. Рамирес встал и протиснулся через переходный шлюз, закрыв штору за собой. Ли направилась к выходу, но до того, как она вышла, Дааль обошел стол с другой стороны и взял ее за руку.
— Кэти, — сказал он так тихо, чтобы Рамирес не смог услышать. — Если тебе что-нибудь понадобится, спроси у меня. Я ничего не обещаю, но… Брайан будет знать, где меня найти. Поняла?
Ли кивнула и вышла в переднюю.
Маккуин сидел за столом. Он держал мальчика на коленях и пальцами крутил кусок цветной проволоки, играя с ним. Женщина стряпала что-то у очага. Она даже не подняла головы, когда Ли и Маккуин уходили.
Пройдя несколько ступенек вниз по проходу, Ли остановилась.
— Подожди здесь, — сказала она.
Дааль открыл дверь. Увидев Ли, он молча уступил ей дорогу. Женщины и ребенка уже не было. Кто-то потушил угли в очаге, погрузив комнату в темноту. В комнате стало прохладней. Дааль закрыл дверь и оперся на нее, все еще держа руку на замке.
— Да? — спросил он.
— Мирc Перкинс, — сказала Ли. — Где она?