«Дядюшка» повторно поколдовал над впечатляющего размера «пресс-центровским» терминалом, по-видимому, во имя высоких идей конспирации убивая запись моей беседы с Маленькой, и, возможно, с Поющей Жрицей роальдов. Хотя, в последнем я сомневался: не очень-то походил монолог Жрицы на обычный сеанс связи. От него за километр несло экскалибурской магией.
Нынешние технологии, подозреваю, ещё не настолько совершенны, чтобы иметь возможность запечатлеть на информационном носителе, пусть это будет даже особый СУПЕР-носитель, многоликие проявления магической Силы.
Но как бы там ни было, удивления по поводу внезапного «визита» Жрицы я совершенно не испытывал. Ни малейшего, рубить-пилить.
А должен был бы, между прочим.
…Через некоторое время во мне зародились сомнения относительно неосведомлённости милорда насчёт моих контактов с Той, Что Грезит.
Он ведь тоже – «единоличник».
Вдруг камушек регента взял да и шепнул ему на ушко по поводу лживости и коварства псевдо-цесаревича? Ведь не исключено, что камушки как-то друг с дружкой общаются. Должны, пся крев!
Иначе они не составляли бы нечто цельное. Звезду-меч, или как он там называется, магический суперталисман сей…
Хотя, скорее всего, сомневался я по причинам исключительно параноидального характера. Ведь тот же Майкл, красавец-сыночек, якобы ярый сторонничек воцарения пропавшего кузена Янека, на самом деле такие интриги выплел, что и незрячий должен был увидеть.
А уж после покушения на меня – в полной мере. Однако же – милорд относительно покусителей недоумевал. Хотелось бы надеяться, что и контакт со Жрицей останется незафиксированным.
Кирпич упадёт не на голову, а в метре за спиной…
Но в то же время хотелось и совсем другого, прямо противоположного. Так и тянуло рассказать «близорукому» милорду о предательстве младшего сына, обесценившем все потуги реставраторов. Раскрыть глаза на причину их неудач. В надежде, что милорд не пузом, как большинство, а головой, думает. У пузоголовых – разговор короткий.
Рискованно. Поющая Жрица – не простая баба. И не рядовая ведьмочка. Знамя революции. Символ и лик. «Марианна», так сказать, вспоминая древнефранцузскую историю. И коль уж она доверилась мне, значит, и со мной не всё тик-так.
Молчать? Но Майкл всё ещё здесь, на Ти Рэксе, а я всё ещё живой, к глубочайшему его разочарованию.
Напрашивается следующий вывод: меня снова будут пытаться убить. И чем дальше, тем всё меньше внимания уделяться будет гипотетическому проклятью Меча – заговорщики перейдут от опосредованного умерщвления к непосредственному.
Ситуасьон!..
Надо было что-то делать. ДЕЛАТЬ. МНЕ. Это я осознал очень даже ясно. Презреть пассивность и броситься вниз головой в кипящую пучину! Вмешаться в ход событий, игрушкой которых мне приходилось быть до сих пор.
Пришла пора самому распорядиться своей судьбой и перестать наконец-то «быть одиннадцатым» – лишним, бесполезным, невыносимым, ядовитым комком слизи и костей с кучей амбиций и комплексов.
Я решил, что никому ничего не скажу, и не буду ждать, что кто-то сделает за меня предначертанное мне. Я сам справлюсь с патовой ситуацией. У меня есть новые сверхъестественные способности, моя мутотень, в конце концов. Вот и… отправлюсь «мутить».
Припомнив слова Поющей Жрицы, я наконец осознал, что моё существование не бессмысленно, что я смогу помочь всем. И милорду, и пленённому ревмагами истинному принцу Джону, и самому себе.
Смогу помешать предателю Майклу, и расстроить планы неведомого, но судя по всему, жуткого роальда, являвшегося Носителем кровавого, мстительного Света Лезвия. Даже сумею помочь несчастному баронскому отпрыску, волею судеб вовлечённому в запутанную историю, не имеющую к нему ни малейшего отношения.
Осознание накатило на меня в зеленоватом коридоре «пресс-центра», и вслед за ним проснулся Свет, в очередной раз отбросив на меня магическую мутотень.
Если в ти-рэксианских джунглях на меня снизошло сверхвосприятие изображения, то в подземных переходах штаба реставраторов явило себя сверхпонимание сути.
Я понял: стоит мне очень сильно, по-настоящему, чего-то захотеть – и Свет обязательно поможет.
Если, само собой, это желание не будет идти вразрез с запредельными интересами самого Света.
И ещё я вдруг понял – МОЙ Свет вполне можно было назвать Добрым Светом.
Потому что, захоти я совершить что-нибудь плохое (в весьма относительном, но всё же, условно выражаясь, «общечеловеческом» понимании этого термина) – мой Свет ни беса не помог бы мне совершить это злое деяние…
Мне стало трудно дышать, перед глазами замельтешили голубые и фиолетовые светлячки. Я находился в полуобморочном состоянии, но старался не подавать виду. «Дядюшка» шёл так быстро… быстро… я старался не отставать, но… зацепился большой ватной ногой за подорванный пластик напольного покрытия и…
Упал на низкий широкий диванчик, устланный аляповатым мохнатым покрывалом. Комната была большой и плохо освещённой, и потому казалась достаточно мрачной. Возле длинного, узкого окна располагались маленький стол и четыре громадных пушистых кресла. На стенах, на полу и даже на потолке висели ковры с длинным ворсом. В целом, обилием мохнатого интерьера, – помещение напоминало вывернутую наизнанку шкуру огромного зверя.
Самым подходящим развитием событий, щадящим мой и без того пошатнувшийся рассудок, была бы немедленная потеря сознания. Однако мутотень отступила, и я ощутил себя невыносимо маленьким и беззащитным. Мне пришлось жестоко подавить в себе настойчивое желание забиться в самый тёмный угол этой не очень-то светлой комнаты и тихонечко завыть.
Резко открылась дверь и в комнату, в которой я невесть как очутился, ввалились два человека. Крепко ругаясь на спаме, они тянули за собой связанного, мычащего (его рот был забит паклеподобным кляпом) роальда. Увидев меня, они разом затихли и высокий суетливо достал из белой пузатой сумки, болтавшейся у него на плече, ручной эндер. Направив оружие в мою сторону, он нервно приказал мне лечь на пол и не двигаться.
– Имя?! – требовательно спросил второй, низкий и полный, женоподобным голосом.
«И как ему, рубить-пилить, представиться? Ихним Высочеством назваться? Брать крепость нахрапом, сообразуясь с принципом: главное – ошеломить противника? Вряд ли граждане, лояльные революции, покусились бы на роальда. Как-никак, представитель высшей, магической, расы… гегемон, пся крев!»
Относительно «Ихнего Высочества» я, конечно, придумал неплохо, только вот зря, зря поспешил мордашкой в напольный коврик уткнуться. Ибо не пристало августейшим особам вести себя подобным образом.
– Зовите меня Джоном, – вывернув набок голову, предложил я, посчитав данную формулировку разумным компромиссом между предусмотрительностью и нахальством. Питая надежду, что, представившись подобным образом, буду иметь пространство для свободы манёвра.
– Ты работаешь на эРМээС? – полуутвердительно спросил низкий. Что показалось мне весьма наивным. «Так я ему и сказал», – саркастически подумал я…
В этот момент раздался взрыв и я всем лежащим телом ощутил, как подо мной судорожно вздрогнул пол. Потом вновь распахнулась дверь и в проёме показался громко кричащий, задыхающийся от злобы, человек:
– Галаджер взорвался, как карнавальная бомба! Эти скоты изведут нас даже без своей поющей матроны! Проклятая Магическая Гвардия уничтожит нас без единого выстрела – мы просто взорвёмся все, лопнем, как Галаджер!
– Это работа пойманной нами сволочи!! – взвизгнул высокий и, подпрыгнув, без предупреждения, большим тупоносым ботинком, что было сил засадил мне в бок… От резкой боли я коротко Ыкнул и с размаху воткнулся в ковёр лицом.
– Они уже научились пробивать волшебные щиты и забрасывать нам в тылы диверсантов?! – изумлённо воскликнул человек, вопивший о трагической судьбине взорвавшегося Галаджера.
– Его необходимо показать сэру Лестеру, – сказал низкий.
– А я считаю: кончить его здесь и не церемониться, – произнёс высокий.
– Зря ты так, он в будущем не раз твоё милосердие припомнит. Ты думаешь, для красного словца Лестера зовут инквизитором? – успокаиваясь, возразил крикун. – Специалист!
Роальда оглушили и уложили под стеночку. Совершенно очумевшего от «быстрой смены впечатлений» меня, скрутив за спиной руки, выволокли в коридор. Дотащили до лифта, опустили этажом ниже и втолкнули в каморку с низкой металлической дверью, которая грохотала, когда её открывали, словно раздрызганный лесопроходческий комбайн.
Каморка вела непосредственно в кабинет «Графа Дональда Лестера, окружного сокольничего второго ранга» – именно это словосочетание было выжжено на массивной кабинетной двери.
Неожиданно оказалось, что добиться «аудиенции» сиятельного графа возжелало немало народу. В каморке даже образовалась очередь. Моё появление совпало с каким-то противоестественным наплывом революционно-магических диверсантов и прочих мерзких – с точки зрения монархистов, – государственных преступников. Мне очень хотелось выяснить, куда именно осуществляется этот наплыв.
Несомненно, здание находилось в руках контрреволюционеров: все пленные, исключая меня, были роальдами; да и надпись на двери явственно свидетельствовала о промонархических воззрениях пресловутого Лестера.
Чисто интуитивно явилась мысль о бюрократическо-административном прошлом упомянутого здания; причём, существа, топтавшие пластик его коридоров и ковры его кабинетов, решали вопросы если не планетарного, то уж точно – континентального масштаба.
Свет не собирался помогать мне в разрешении сей загадки: ни сверхвосприятием, ни сверхпониманием. Ничем. Будто и не полновесный Носитель я, а распоследний наследственный придурок, не способный отличить правый башмак от левого.
На меня косились как человеки, так и роальды: ситуация «свой среди чужих и т. д.». Один из аборигенов беззастенчиво рассматривал меня, через короткие промежутки времени кивая