Вместо ответа целительница протянула ему руку и помогла сесть.
Они находились на палубе «Невесты ветра», стоявшей у причала. Повсюду на тюфяках и одеялах лежали раненые. Либо фрегат отмыли от крови и копоти, либо он очистился сам, но запах въелся намертво, и стоило закрыть глаза, как страшная битва начиналась заново. Хаген огляделся: в парусах зияли прорехи, фальшборт местами выглядел не то оплавленным, не то надкусанным, часть кормы все еще дымилась… да и палуба слегка кренилась на правый борт. «Невесте» здорово досталось, понял пересмешник со смесью восторга и ужаса.
Но они выжили.
– Мы п-победили? – спросил он неуверенно, и целительница устало улыбнулась. Ее лицо было желто-серым, осунувшимся, глаза потускнели.
– Смотря что называть победой. Все черные корабли ушли на дно.
– Но как? – изумился Хаген. – Я даже не представляю себе…
– Капитан заставил «Невесту» опуститься под воду… нырнуть, – объяснила девушка и прибавила, заметив, как он ошеломлен: – Вообще-то это была тайна, которую знали только члены команды. Тебе просто не рассказали о ней, но, если бы на нашем пути повстречался водокрут, ты бы все увидел своими глазами. В общем, «Невеста» нырнула, и пушки черных сделались бесполезны. Два корабля мы протаранили из-под воды, а с остальными дрались как обычно. Лайра потерял один фрегат, два других сильно повреждены. У «Луны» пробит бок, но сейчас она в доке, и с ней все будет хорошо, насколько это возможно.
– Насколько это… возможно? – переспросил Хаген, почувствовав недосказанность.
– Раненых очень много, – устало проговорила целительница. – Не всех удалось спасти, не всем можно помочь. И Крейну досталось, и Лайре… А у тебя спина была сожжена до живого мяса. Я сделала, что могла. Прости, без шрамов не получилось…
Пересмешник не поверил своим глазам – она отвернулась и заплакала. Он завел руку за спину и осторожно провел кончиками пальцев по коже. Бугристая, неровная, прикасаться больно, больно, так больно… Огонь едва не убил его.
– Ты просишь прощения? – потрясенно спросил он. Эсме всхлипнула и ничего не сказала. – Ты спасла мне жизнь, глупая. Я твой должник.
Она снова всхлипнула, посмотрела на него и миг спустя зарыдала в полный голос, уткнувшись ему в плечо.
«Наверное, я никогда не пойму целителей, – думал он, слушая ее бессвязное бормотание и ласково гладя по волосам. – Или, может быть, никогда не пойму тебя, самоотверженная птичка…»
Над ними словно пронесся южный ветер, обдав теплом.
– Капитан зовет, – сказала Эсме и, устало вздохнув, вытерла слезы. – Наверное, Лайра плохо себя чувствует.
Она поднялась – и вдруг покачнулась, едва не упала. «Да что же ты с нею делаешь! – подумал Хаген с внезапной злостью, которая помогла ему самому встать. – Она ведь вымоталась до предела!»
Вслух он сказал спокойно и небрежно:
– Позволь тебя проводить?
Она не возражала.
Дом Лайры как будто погрузился в траур: слуги превратились в призраков, никто из них не отваживался даже головы поднять, не говоря уже о том, чтобы хоть словом перемолвиться с посетителями. Но Эсме здесь ждали, поэтому их сразу же повели в кабинет Лайры, где Хагену в прошлый раз побывать не довелось. Там находились трое: Кристобаль Крейн, Камэ и сам Лайра Арлини, который стоял у окна, опираясь о подоконник.
Пересмешник растерялся. Он-то решил, что король Окраины при смерти…
Потом Арлини повернулся, и Хаген невольно вздрогнул. Правый рукав Лайры был подвернут и заколот булавкой, а сама рука заканчивалась выше запястья. Пересмешник невольно вспомнил первый вечер в этом доме, ужин в ныне разоренном внутреннем дворике: звон хрусталя, красное пятно на скатерти, случайно оброненную фразу – «Я такой неловкий…» Король Окраины не смог удержать бокал, но взялся за саблю той же рукой.
Итог закономерен.
– Как ты себя чувствуешь, Эсме? – спросил Лайра. Он выглядел очень бледным и осунувшимся, но говорил спокойным участливым тоном. Однако пересмешник почему-то напрягся и, взглянув на Крейна, понял причину своего беспокойства: капитан стоял в тени, и оттого было отчетливо видно, как у него в глазах пляшут алые искры. – Все ли раненые с «Невесты ветра» получили твою помощь?
– Да, – сказала целительница и развела руками. – По крайней мере ту помощь, которую я в силах оказать…
«Что происходит?..»
– Это хорошо, – сказал Арлини, кивая. – Это очень хорошо. Мне бы не хотелось…
– Лайра, – перебил его Крейн и поднял руку.
– Мне бы не хотелось отвлекать тебя от дела, – сказал Арлини, не сводя глаз с целительницы и словно не замечая феникса. – Я хочу задать один вопрос.
– Я слушаю, – смиренно сказала Эсме.
Хаген окончательно убедился, что вот-вот произойдет нечто ужасное.
– Эсме, ты умеешь творить чудеса?
Наступила мертвая тишина. Арлини смотрел на целительницу, не шевеля ни одним мускулом и даже не мигая; она отвечала ему столь же пристальным взглядом. Камэ, до этого сидевшая за столом, уронив голову на руки, медленно встала и повернулась к брату – у нее были красные, опухшие от слез глаза. Крейн замер с поднятой рукой, и этот грозный жест был знаком Хагену.
Пересмешник невольно затаил дыхание.
Камэ не выдержала первой – всхлипнув, ринулась прочь из кабинета. Остальные еще несколько мгновений молча смотрели друг на друга, пока Эсме не проговорила чуть слышно:
– Я не пробовала. Наверное, умею.
– Вот как? – Огонек, блеснувший в глазах Арлини, был почти таким же ярким, как пламя феникса. – И что для этого нужно?
– Попросить, – ответила целительница все так же тихо. Ее лицо сделалось даже не бледным, а совершенно белым, словно в нем не осталось ни капли крови. – Я не отказываю, если меня просят о помощи.
– Попросить… – повторил Арлини. – И что случится с тобой… в случае неудачи?
– Я умру в любом случае, – спокойно ответила девушка. – Нельзя сотворить что-то из ничего, не потратив на это все силы, которые имеются в моем распоряжении.
– Лайра! – прорычал Крейн.
Комнату осветила яркая вспышка; Хаген резко повернулся к Крейну и увидел в руках у капитана шаровую молнию размером с яблоко. Она шипела и искрилась. На лицо магуса ложились отблески света, придавая ему выражение необычайной ярости, хотя на самом деле – Хаген это почувствовал – сейчас Крейн был совершенно спокоен.
– Капитан! – растерянно воскликнула Эсме, но магус на нее даже не посмотрел.
Лайра, которому предназначалась молния, не испугался. Он стоял, чуть наклонив голову, и разглядывал Крейна с чем-то вроде изумления, словно увидел в первый раз.
– Вот оно как, значит… – наконец проговорил король Окраины. – Убьешь меня, безоружного калеку? Ты решил, что я и впрямь могу попросить ее о таком?
Феникс молчал. Молния в его руках продолжала искриться.
На губах Лайры Арлини появилась горькая улыбка.
– Жаль, – сказал он, а потом открыл сундучок, стоявший на столе, и достал оттуда потрепанный свиток. – Мое последнее желание, Кристобаль Фейра: бери это и убирайся к Меррской матери.
Хаген вышел из кабинета Лайры на негнущихся ногах, ошеломленный случившимся. Эсме. Карта. Два друга, ставшие врагами. Неужели «Утренняя звезда» – быть может, давно превратившаяся в ржавую труху – того стоила? Пересмешник слишком устал, чтобы искать ответы на такие вопросы. Он добрался до пристани, поднялся на борт «Невесты ветра», отыскал свой тюфяк и рухнул на него лицом вниз.
ЭТО НЕ КОНЕЦ, – донеслось с берега, вместе с шумом городских улиц. Он засыпал, а Каама проснулась, и на смену тревожной ночи и робкому утру пришел светлый день. – ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ НОВОЕ НАЧАЛО.
«Выходит, я и впрямь попал в интересную историю…»
КОНЕЧНО. ТВОЙ ПОИСК НЕ ЗАКОНЧЕН. ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИЛ ОТВЕТА НА ГЛАВНЫЙ ВОПРОС, ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ПОКОЙ.
«Сегодня мы уйдем из Каамы… А я не узнал, что стало с Гароном. И не попрощался с тобой».
ГАРОН ЖИВ И ЗДОРОВ, ЧТО ЕМУ СДЕЛАЕТСЯ. А Я… Я БУДУ СМОТРЕТЬ ТЕБЕ ВСЛЕД И МОЛИТЬ НЕБЕСА О ТОМ, ЧТОБЫ С ТОБОЙ ВСЕ БЫЛО ХОРОШО. ЭТО ДОЛЯ ТЕХ, КТО ОСТАЕТСЯ НА БЕРЕГУ, И Я ОСТАЮСЬ С НИМИ. ТЕБЕ ЖЕ ПОРА УХОДИТЬ.
«Не знаю… я так устал. Быть может, ты и права, но… Мара!»
ДА?
«Я когда-нибудь его найду? Я вспомню, как выглядит мое лицо? Скажи мне, что это хотя бы возможно…»
ТЫ ПОМНИШЬ, ЧТО ПОТЕРЯЛ ЕГО. СЧИТАЙ, ПОЛДЕЛА СДЕЛАНО.
Мысли Хагена начали путаться; он засыпал. Напряжение последних дней наконец-то схлынуло, хотя где-то в глубине души он ни на секунду не забывал, что все стало лишь сложней, – одни неприятности сменились другими. И все же они спасли город… королевство… Лайру Арлини, пусть он и страдает теперь от своего увечья… Крейн поторопился, Отчаянный ни за что не пожертвовал бы жизнью Эсме ради правой руки.
Хотя – кто его знает? Быть может…
СПИ.
И он уснул.
Шум моря
Это была странная ночь – ночь, когда лунный свет наполнил небо от края и до края, как вино наполняет бокал. Фаби смотрела в окно и вспоминала все имена, которыми называли луну в старых сказках и легендах.
Ночная странница, Плакальщица, Госпожа теней и тихих песен…
«Ни одно не подходит», – подумала она. Этой ночью в небесах сиял огромный бриллиант – прозрачный камень чистой воды, способный своей острой гранью прорезать окно между мирами. Казалось, стоит лишь пристально взглянуть на удивительную драгоценность на черном бархате ночного неба – и время остановится.
– Все готово, – сказала Ризель, вздохнув. Вид у нее был усталый, но на губах мелькнула тень удовлетворенной улыбки. – Иди спать, прочитаешь завтра.
Принцесса закончила новый перевод – отчего-то ей захотелось завершить долгий труд именно сегодня, глубокой ночью. Фаби с легким сердцем осталась со своей госпожой, хотя в последнее время та не требовала ее обязательного присутствия везде и всюду, как раньше. Ризель была слишком поглощена работой, чтобы удивиться внезапному рвению компаньонки – впрочем, могла ли она знать, что той просто страшно засыпать? Между тем темные круги у нее под глазами становились все заметнее. Еще немного, и ей уже не удастся списать их на обычное переутомление и недостаток прогулок на свежем воздухе.