— И это та причина, по которой ты осмелился побеспокоить меня? — уже строже спросил его Понтифик.
Младший Жрец похолодел и едва двигая языком от страха, добавил, что следом приехали «охранники» работорговца и ТРЕБУЮТ немедленно выдать им светлокожего бесхвостого раба, купленного Н'аурром утром на торге.
— Требуют, говоришь? — переспросил Верховный Жрец.
Слуга судорожно глотнул слюну и молча кивнул головой.
— Ну, что же, они получат то, чего заслуживают… — с непонятной скрытой угрозой в голосе сказал Понтифик и спешно стал подниматься по ступенькам из молельной вверх, к главным воротам Храма Воли Богов.
…Внутри Храма было прохладно. Сверху через многочисленные окна проникал свет, но не обжигал, как снаружи, а, отразившись от белоснежных стен, рассеивался, равномерно освещая все внутреннее пространство языческого святилища. Сашку охватило странное чувство. Высокие своды не давили, наоборот, они словно приглашали к полёту, создавали ощущение лёгкости, чего-то величественного и божественного. Александру почудились даже отдалённые, приглушённые звуки органа. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, легко выпрыгнул из повозки и, повинуясь какому-то неведомому зову, не обращая внимания на изумлённые взгляды служителей культа, окруживших коляску, пошёл вперёд — туда, где, как подсказывала интуиция, происходило главное действо Игр Богов — гладиаторские бои.
Человек прошёл через весь Храм и шагнул в небольшой квадратный проём, ярким золотистым пятном горевший в полумраке внутреннего пространства Храма. Проём оказался дверью, выходившей точно посредине огромного амфитеатра. Он был пуст. Бесчисленные серые каменные ступеньки-скамьи ровными кольцами расходились влево и вправо от широкой лестницы, выложенной из белоснежного мрамора. Лестница начиналась в самом низу гигантской воронки и поднималась высоко вверх — к самой вершине Храма. Дно естественного цирка играло кварцевыми звёздочками ярко-жёлтого песка; в стенах амфитеатра, за несколько метров обрывавшихся вертикальной стеной, тёмными полукружьями и прямоугольниками угадывались несколько разных по размерам и форме дверей. Повинуясь всё той же зовущей силе, Александр, сопровождаемый, как тень, несколькими безмолвными Жрецами, неспешно спустился вниз и остановился точно в центре арены.
Неожиданно по телу снизу вверх шершавой волной пробежала дрожь… Подчиняясь наитию, он запрокинул голову, раскинул руки в стороны ладонями вверх и закрыл глаза… Текли минуты… Неясный шум в ушах постепенно превратился в гул, распался сначала на десятки, потом — сотни, тысячи голосов. Они как будто о чём-то спрашивали, чего-то требовали, о чём-то умоляли… Неожиданно всё затихло, но через мгновение голоса вернулись, но это уже были другие голоса… Они о чём-то горячо спорили, потом послышался многоголосый, громкий, как залп старинных пушек, торжествующий рёв огромного количества драков. Так самозабвенно могли орать только болельщики…
Сашка открыл глаза, и наваждение мгновенно пропало. Гигантский цирк был по-прежнему пуст и тих. Лишь небольшие группки служителей культа поочерёдно выходили из тёмных проёмов дверей и рассаживались на каменные скамейки по периметру амфитеатра. Александр» оглянулся в сторону выхода. Посреди центральной лестницы он увидел большую группу вооружённых мечами, дубинами и ножами драков, одетых так же, как и его недавние противники во дворе дворца Н'аурра. Они сопровождали Верховного Жреца, одетого уже в другую, но по-прежнему очень скромную одежду. Золотая диадема на голове Первосвященника, в такт его неспешным шагам в лучах уходящего на заслуженный отдых Отца Богов заиграла неожиданно яркими бликами, словно перед выходом Понтифик минут тридцать надраивал её шерстяной портянкой. Сашка прыснул, представив себе Верховного Жреца, трущего диадему куском застиранной солдатской ткани, и направился обратно к лестнице. У первых ступеней его жестом руки остановил Понтифик, спустившийся к этому моменту на самое дно вулканической воронки, усилиями многих поколений рабов и священнослужителей превращённой в местный Колизей. Его и человека плотным кольцом окружили представители «охраны» работорговца.
— Эти драки, — обратился к Александру Верховный Жрец и обвёл рукой «гостей», — полагают, что ты заслужил смерть. Возможно, так оно и есть. Однако ты приехал в Храм, значит, рассчитываешь на защиту и справедливое к себе отношение… Но мы — не судьи, чтобы доискиваться, что произошло на самом деле и определять: кто прав, а кто — виноват… Мы — Жрецы. Для нас все верующие равны. Мы во всём привыкли полагаться на Волю Богов и не намерены отступать от догматов Веры. Особенно здесь, в Храме Воли Богов, и сейчас, в праздник Игры Богов…
Решение таково… — Понтифик поднял руку с посохом, призывая всех к вниманию и сигнализируя, что он намерен произнести свой вердикт. — Пусть Своё слово скажут Бессмертные Боги. Сейчас, на арене Игры Богов, по тем правилам, которые существуют для тех, кто ступил на этот песок, вы должна доказать свою правоту — или умереть. И пусть Боги решают, кто из вас прав: ты, Саш'ша, защитивший свою честь и жизнь, или вы, Гар'ры, требующие за это голову нашего гладиатора.
Драки-рэкетиры недоумённо переглянулись между собой, потом, не сговариваясь, посмотрели на своего товарища с перебинтованной рукой. Потом они собрались вместе и о чём-то коротко и зло переговорили друг с другом. Затем один из них, видимо, главный, вышел вперёд и обратился к Верховному Жрецу.
— Никто нам не сказал, что это существо — гладиатор. Поэтому мы не могли знать, что на него тоже распространяются правила Игр Богов.
…Гар'ры никогда не пойдут против Воли Богов. Мы только просим перенести наш поединок на третий День Игр Богов, когда, по традиции, любой житель нашего города может сразиться на этой арене с любым гладиатором, выжившим в первые Дни Праздника…
Понтифик сделал вид, что внимательно обдумывает предложение незваных гостей. Он прекрасно понимал, что вот так просто отпускать наглецов нельзя. Если сегодня дюжина паразитов, живущая за счёт других, более успешных драков, начнёт диктовать свою волю самому Верховному Жрецу, то почему завтра это же не могут сделать своры других проходимцев, возомнивших себя силой, способной распоряжаться судьбами других драков? Он незаметно подал тайный знак. Из амфитеатра спустились несколько младших жрецов и устремились к огромным чёрным воротам, густо окованным длинными и толстыми пластинами железа. Повинуясь руке Понтифика, они подошли к воротам и взялись за створки.
— Вы знаете, ЧТО находится за этими дверьми?! — полувопросительно-полуутвердительно произнёс Верховный Жрец. — Вижу, что знаете… Так вот, если вы сомневаетесь, что решение, произнесённое нами, — это выражение Воли Богов, вам придётся сразиться с тем, кто является выразителем прямой и окончательной Воли Богов!
Драки-рэкетиры как-то затравленно переглянулись; тот, который был главным или старшим в этой группе, подошёл к драку с поломанной рукой и с размаху, по самую рукоять вонзил ему свой короткий меч в брюхо. После этого «слуги», даже не взглянув на ещё трепещущее тело провокатора, втравившего их в такую историю, отошли на несколько десятков шагов в сторону и о чём-то довольно долго совещались. Наконец, главный в группе подошёл к Верховному Жрецу и громко, так, что слышали все присутствующие в Колизее, сказал:
— Мы готовы!
Сашка не стал спрашивать ни о чём — всё и так было предельно ясно и понятно. Он подошёл к одному из молодых жрецов, стоявших у окованных железом створок и молча протянул руку к длинной, прочной на вид пике, которую тот держал в руках. Жрец встретился взглядом с Понтификом и так же молча отдал копьё Александру. Тотчас же все Жрецы быстро покинули арену. На ней остались двенадцать бойцов — одиннадцать «слуг» и человек с тёмно-коричневым древком копья без наконечника.
Поединок начался.
Противники сразу взяли Александра в круг. Наверное, они были не просто напуганы увиденным во дворе рабовладельца, а напуганы сильно. Они, похоже, искренне полагали, что тому, кто легко разделался с полудюжиной опытных бойцов, по силам одолеть и вдвое большее число соперников. Никто не хотел нападать первым, все только кружили вокруг человека и словно чего-то ждали. Какого-то сигнала, знаменья, а может, просто надеялись на чудо, на то, что их светлокожий соперник бросит древко от пики или сам наклонит покрытую светло-русой растительностью голову перед острыми мечами Гар'ров…
…Но так и не дождались. Сашка напал первым. Он встал в оборонительную стройку и несколько раз прокрутил над головой своё оружие, с каждым оборотом увеличивая скорость вращения. Когда древко превратилось в полупрозрачный круг, он сделал шаг вперёд и обрушил конец палки на голову ближайшего драка-рекетира. Следующего противника, не по-джентельменски бросившегося на него сзади, он, не оглядываясь, жёстко встретил концом пики точно в грудь.
И пошла рубка. «Слуги» нападали то поочерёдно, то все вместе, то накатывались небольшими группами… Норовили ударить сзади или преодолеть защиту сбоку… Александр давно уже переместился в «чупа-чупсовое» время и безжалостно крошил противников, как когда-то в детстве за огородом бабушки Натальи рубил лопухи выпрямленным кусочком ржавого обруча. С каждой секундой противников становилось всё меньше, пока не остался последний и главный из непрошеных гостей — тот самый драк, который вёл все переговоры с Верховным Жрецом. Сашка остановился, бросил ему под ноги своё оружие и сказал:
Надеюсь, я доказал, что мои действия во дворце Н'аурра были просто оправданной самозащитой?
Драк непонимающе уставился на деревяшку, ставшую в многопалых руках светлокожего незнакомца страшным оружием, поднял голову и посмотрел на человека. Наконец, до него стал доходить смысл сказанного. Он промолчал, лишь утвердительно кивнул и зачем-то поднял брошенную у ног палку.
— Забирай своих друзей и возвращайся туда, откуда вы приехали. И благодарите Отца Богов, что вы все остались живыми… — добавил Александр. Он отвернулся и устало пошёл к лестнице, чтобы попросить, наконец, показать ему то место, где он может отдохнуть и сосредоточиться перед начинающимися уже завтра ночью гладиаторскими боями.