Дина, наслушавшись тетушек, которые в восторге сватали рыжую Валюшку за Дмитрия, не выдержала и пошла за кулисы. Без нее подготовятся. А ей надо отдохнуть перед выступлением. Однако, проходя мимо комнаты деда Плутона, она не сдержалась и тихонько постучала.
– О! Зачем стучишься? – сразу же выглянул дед. – Так заходи.
– Здравствуйте, – пролепетала Дина.
– Дык, виделись уже, – весело отозвался старичок.
– Ну да. Я пришла…
– Спросить чего?
– Да, спросить, – решилась Дина. – Вернее, чайку попить, ну и поговорить, если можно.
Дед шустро организовал чай, уселся и спросил:
– И чего, девонька, тебя тревожит?
Дина поежилась.
– Ничего особенно не тревожит. Просто хотела спросить, Дмитрий и в самом деле внуком вам приходится?
– А как же! – гордо выпятил куриную грудь дедок. – Самым настоящим. Тока неродным. Сын мой Тимоха всю жисть здесь жил. Вместе с ним работали, скотину держали, пока мать-то жива была, он рукастый да понятливый с малых годков был. И ведь никуда из дому – все с нами околачивался. То деревяшку какую строгает, то с вилами в огороде, то на скотном дворе… А пришла пора, привел девку в дом, тоже – нашенскую. Сонька Щипачева. Красивая девка, чего сказать, ох красивая… Но шельма. Все мужуки по ней с ума сходили, а она хи-хи да ха-ха. Никакой сурьезности. Ну влюбился Тимка. Я ж понимаю. Чего ж я… Жениться решил. Расписали их в сельсовете, значит. А через месяц удрала куда-то Сонька. Вроде как, говорят, учиться поехала, а вроде и просто с заезжим ухажером ускакала. Разве ж она скажет. Тимка мой чуть не слег. Шибко переживал. Но ничего, поднялся. Тока еще пуще работать стал. На него бабы заглядывают, девок своих ему в невесты готовят, а ему – вот ни одна ни к душе. Как знал прям, что эта шельма вернется.
– И вернулась? – не выдержала Динка.
– Вернулась… – вздохнул дедок. – Через пять годков. Да не одна, а со сверточком. Тимка-то ее даже на порог пускать не хотел, а сверточек возьми, да заплачь… Куда ж ее гнать с дитем-то?! Говорили они долго тогда, мы с матерью ушли к соседям, а когда вернулись, сверточек-то уж на кровати спал, а самой Соньки не было. Потом-то уж, после, Тимка рассказал – не смог он ее простить. Любил шибко. Не было б житья им. Ну а с дитем не пустил обратно. Вот она и скинула Митьку-то на нас. Но мы не в обиде! Что ты! Мы ж с матерью-то заново, как молодые, стали! Прям и сил у нас прибавилось, и здоровья бог послал… И Тимофей очнулся. Теперь-то весь в Митьку окунулся. Всю неделю деньги зарабатывал, чтоб мальчонку в парк, в город свозить. Игрушки ему всякие покупал, баловал, чего уж говорить. Да и мы парнишку любили, как своего. Когда Сонька-то приехала… Погоди, сколько ж Митьке было-то… Ага, пятнадцать годков ему стукнуло. Ну так и вот! Приехала и стала говорить, дескать, нет ей житья без кровинушки. Это не Тимка кровинушка-то был, а Митька, стало быть. Звать в город стала. Да не в наш, а в Ленинград. Устроилась она там, квартиру схлопотала, ну и Митьку-то к себе стала зазывать.
– Так это ж хорошо – в Питере-то.
– Может, и хорошо, да только не поехал Митька. Сказал, что не бросит отца и меня с бабкой. Остался. А отец, Тимка стало быть, сразу после ее приезда и стал собираться. Решил перебраться в город, чтоб Митька смог учиться нормально. Чтоб большим человеком стал. Ну и выучил парня… Митька-то больно шабутной был. Ох, и озорник. Ни минуты ведь с ним покою-то не было. Тимка-то шибко боялся, что в мать пойдет аль в отца, кто его видел-то. Но не подвел парень, крепко на ножки поднялся. А теперь не мы его, а уж он нас на руках-то нянчит. Вот и думай, красавица, какой он мне – родной аль неродный.
– И мать его больше не приезжала? – спросила Дина.
– Как же не приезжать… была. Приехала ко мне, а Митька как раз здесь был. И давай она ему слезы горькие лить, что жисть ее неудачная образовалась. Митька ей денег дал, но не поехал с ней. И к себе жить не взял. Говорит, пока отец жив-здоров, не будет он ему систему рушить.
– Нервную систему, – подсказала Дина.
– Да, не дам, говорит, и все. Больше и не видел ее никто. Может, в город к нему приезжает, не говорит он. Да и вырос он. Ему теперь жена нужна, да хорошая, а то тоже женился в первый-то раз, наплакался. Вот и говорит, буду лучше свободным ходить, чем в одной клетке друг друга сжирать. Вот ведь, как оно…
Дина задумалась.
– Да ничего, он себе быстро найдет, – успокоила старичка Дина. – За ним вон какие девчонки молоденькие увиваются.
– А кто ж это? – загорелись интересом глаза у старичка. – Чей-то не знаю я такую. Из нашенских?
– Из ваших, – кивнула Дина. – Валюшка, есть тут такая. Рыжая такая.
Дед засмеялся и замахал руками:
– Валюшка Червякова! Это ж за два дома от нас живет. Девчухой совсем была, а тут, гляди себе, вымахала невестой. Все на нашего Митьку заглядывается! Прямо весь покой от него потеряла. Вот что значит – заневестилась девка. Ранние они нынче.
– А чего она – только на Дмитрия заглядывалась? – уточнила Дина. – Я слышала, у нее дружок какой-то был. Женщины говорили.
– Венька-то? А Венька все за ней ходит. Тут особенно-то ходить и не за кем. Молодежи мало, – рассуждал дедок. – Вот они и нашли друг дружку-то, а потом Митька приехал, и оказалось, что Валюшка уже Веньку не любит, а шибко убивается по Митрию.
– А Венька куда смотрит?
– А он ждет. Ждет Валюшку, когда у нее дурь-то поохлынет… Чай будешь?
– Нет, спасибо, – покачала головой Дина. – И чего ждать, спрашивается? Надо ж самому как-то внимание уделять, на свидание ее приглашать, подарки дарить…
– Дак дарит! – даже обиделся старичок. – Венька у нас на весь район парикмахерский мастер. К нему даже с райцентра приезжают. А Валюшке он завсегда прически даром делает. А она шибко любит новые прически сотворять. Вот и подсчитай, скоко он ей подарил. Он же с нее плату не берет!
– Так это он ее сегодня так затянул, что у нее чуть глаза не вылезли? – фыркнула Дина.
– Он старается, – тепло улыбнулся старичок. Потом поднялся и налил свежего чаю. – Пей горяченький-то… А зачем тебе Венька-то?
– Да так, – повела головой Динка. – Просто интересно, как у вас тут…
– Дед, а где у нас пила? – заглянул в комнату Дмитрий, увидел Дину и запнулся. – Привет.
– Привет, – покраснела та.
– Проходи, чай с нами пить будешь, – велел дед.
– Да я как-то… – замялся Дмитрий, а потом в его глазах мелькнули чертики. – А ты, дед, неплохо устроился. Девушек он тут принимает.
– Дак я еще молодой, спелый мужчина. Не то что вы – ясли.
– Дед, ты там иди, пилу поищи, а я сам тут.
Дед торопливо вышел, за ним поднялась и Дина.
– Спасибо за чай, пойду я, – не знала она, куда деть глаза. – А то уже… выступление скоро.
– Да-да, конечно, – стоял на пороге Мадьяров.
Пройти мимо него никак нельзя было, а уступать дорогу он не собирался.
– Ну, так я пойду? – топталась Дина.
– Да-да, вы сказали, у вас скоро выступление, – наивно моргал глазами Дмитрий.
И она шагнула. Прямо на него. А он будто этого и ждал – обхватил ее сильными руками, уткнулся в ее волосы и тихо прошептал:
– Больше никуда не пущу, поняла?
– Да. Больше никуда не пускай. А то… Еще, главное, всякие Валюшки там у него.
– К черту всяких Валюшек.
– Вот именно!
Господи, как же он целовался! Этому надо учиться лет пятьдесят! Или больше! Нет, это просто талант! А как он обнимал! Это же…
– Ты необыкновенно талантлив! – восторженно шептала она.
– Да, я могу любить…
– И еще… целоваться.
– Я тебя научу. Только этому сразу не научишься, этому надо посвятить всю жизнь.
Влюбленная парочка так и стояла на пороге, боясь сделать шаг, чтобы не спугнуть трепетное счастье. Поэтому когда открылась дверь, она пришлась как раз по спине Дмитрия.
– Ух, – поморщился тот. – Кто там?
В дверях торчала голова Чеботарева.
– Я собственно на минуточку. Дина, выгляни из-за плеча, куда уткнулась-то? С тобой же коллега разговаривает!
Дина выглянула и сквозь зубы прошипела:
– Чеботарев, быстро иди на репетицию! Тебя Анжела ждет! Не мешай чужому счастью!
– Да, господин Чеботарев, вот настоятельно не советую вам мешать, – поддержал любимую Дмитрий.
– Сдурели совсем, да? – вытаращился Василий. – Динка! Я за тобой! Тебя там срочно! Прямо срочно надо! А нацеловаться вы еще успеете!
Дина на мгновение снова прижалась к груди Дмитрия и вздохнула.
– Правда, Дима, надо бежать. Сегодня же Новый год. Надо, чтобы не только мы счастливы были. Мы же с тобой не расстаемся.
Дмитрий вздохнул и развел руками. Что делать – его любимая девушка была звездочкой.
Дина выбежала из комнаты и сразу набросилась на Чеботарева:
– Вот из-за тебя у меня, можно сказать, личное счастье под угрозой срыва!
– Из-за меня у тебя наступит настоящее счастье, дурочка! Я тебе продюсера нашел. Настоящего, из Москвы.
Дина остановилась.
– Не может быть.
– Да уже половина театра знает, а она – не может быть! – обиделся Чеботарев. – Не хочешь свой шанс поймать, так и скажи, а то морочит мне голову.
– Василь Васильич, я пошутила! – ухватила его за руку Дина. – Где ты продюсера нашел?
Пришлось уже в который раз рассказывать, как Анжела обнаружила настоящего продюсера, который отчего-то клюнул на самую никудышнюю артистку, на Женьку. И как Анжела предложила ему самому стать артистом, а он… Он никому не сказал, а сразу же вспомнил про Дину. Ну и решил отказаться от Москвы. Пусть Дина едет.
– С Анжелой? – переспросила Дина.
– А чего тебе Анжела? – вскипел Чеботарев. – Чего тебе Анжела? Если все правильно сделаешь, так Анжела пролетит, как фанера над Парижем!
Дина подумала немного и решительно кивнула:
– Пойдем.
В это время Эдмунд Банченко ходил возле окна и посматривал на спящую Татьяну. Продюссер… А может быть, Чеботарев врет? Да не должен, серьезный дядька. Да и Анжела. Было бы неправдой, она бы уже всем перехвасталась, а если молчит. Вот тебе и подарочек на Новый год – судьба такой шанс преподнесла. Говорят, что такие моменты случаются только раз в жизни. Нет, он все же не будет продолжать стезю артиста. Даже если получится прорваться на пробы какого-то сериала, где гарантии… Ой, да никто никаких гарантий не дает никогда. Их просто нет. А у них с Таней сын будет! И ему нужно есть, пить, пеленочки там всякие, коляску опять же надо купить, кроватку. Ну и где они на все это возьмут деньги?