Нет, мне помогут. Обязательно помогут. Ведь я сделал так много — в беспамятстве, не имея оружия, выбрался из плена, а теперь направляюсь домой, везу ценнейшую информацию. Пусть я немногое помню, корабль, наверняка, сохраняет все важные данные.
Есть еще и вещественные трофеи. Точнее — подарки. Нож, куртка, ботинки, брюки… проявления чужой культуры, такого близкого нам мира…
Я опустил левую кисть в воронку терминала. Только одну руку — словно сам себе напоминая, что не собираюсь вступать в полный контакт.
— Сколько продлится полет?
Около четырех часов.
— А сколько это?
Ты утратил чувство времени?
— Да!
Вывожу на экран.
Засветились оба экрана. На том, что против свободного кресла, была лишь серая мгла. А передо мной квадратный циферблат, разделенный на десять секторов. По циферблату скользила стрелка, еще две были неподвижны.
Сутки — это период обращения Родины вокруг оси. Сутки состоят из десяти часов. Час — из ста минут. Минута — из ста секунд. Полный оборот зеленой стрелки — сто секунд. Полный оборот синей — сто минут. Полный оборот красной — десять часов.
Как все просто и естественно. Иного и быть не может. Но ведь даже это — забыто!
Выдернув руку из воронки я закрыл лицо ладонями. Нет, мне не стать теперь нормальным. Никогда. Я больной, неполноценный, урод, достойный лишь жалости товарищей. Пусть я вернусь домой, мне уже не узнать знакомых лиц. Я буду открывать свой мир заново. Искать новое место в жизни.
Может быть через годы… год — это период обращения Родины вокруг Матушки… вспомнил, надо же… через годы я научусь быть нормальным. Точнее — казаться. Потому что всегда буду помнить этот миг, когда я смотрел на циферблат часов, и мне казалось смешным и нелепым, что в сутках десять часов, а в часе сто минут…
Я опустил руку в терминал.
— У меня серьезные расстройства памяти и восприятия, — сказал я. — Правильно, что ты не будешь подчиняться моим приказам, борт-партнер. Я буду ждать помощи специалистов.
Мужественное и мудрое решение.
— Я хочу вспомнить как можно больше, борт-партнер. Сообщи мне, с какой целью я находился в космосе?
Дальняя разведка.
— Существа, у которых мы были в плену — они известны на Родине?
Данные отсутствуют. Предполагаю, что нет.
— Как я попал в плен?
Мы встретили их малые корабли. Ты решил произвести контакт, захватить один из кораблей и доставить на Родину, с целью установления дружественных отношений.
— Это… правильное решение?
Да. Рекомендованная процедура первого контакта — захват единичного представителя чужой расы.
— А почему же мы попали в плен?
Появились новые корабли. Высокая огневая мощь. Условий для бегства не было. Энергия истощилась. Мы были поглощены самым большим кораблем чужой эскадры.
— Что дальше?
Ты прервал слияние и вышел наружу, с целью начать мирный процесс. Тебя атаковали. Ты утратил сознание. Нестандартное применение бортовых средств привело бы к твоей гибели.
— А дальше?
Ничего не происходило. Поскольку данные о твоей гибели отсутствовали, я продолжал функционировать. Семь полных суток и четыре с половиной часа ты отсутствовал.
— В тебя пытались проникнуть?
Нет.
— Значит у не-друзей нет данных о Родине? Угроза отсутствует?
Достаточно вероятно.
— Я буду ждать, — сказал я. — Дома мне помогут. Обязательно.
Отдыхай. Тебе необходим отдых для восстановления организма.
Я потрогал лицо — раны уже не кровоточили, затянулись как-то совсем незаметно. Зато сильно хотелось есть.
Пища находится в контейнере между креслами. Открываю.
Овальный выступ между креслами разошелся лепестками, так же, как открывалась обшивка корабля. Внутри оказалось несколько цилиндрических контейнеров. Выслушав инструкцию борт-партнера я открыл один, сорвав с торца герметизирующую пленку.
В цилиндре оказалась густая, комковатая жидкость. И еда, и питье… Правда вкус получше, чем у той гадости, которой меня кормили Алари.
Я поел, опустил порожний контейнер в другой люк, который открыл мне борт-партнер. Очень хотелось самому разобраться во всем оборудовании, ведь семь с половиной суток назад я был настоящим пилотом корабля…
— Как я тебя называл раньше, борт-партнер?
«Партнер». Просто — партнер. Это принятая форма…
— Я восстановлюсь, партнер, — пообещал я. — Все будет хорошо.
Да. Теперь отдыхай. Это медицинская рекомендация.
— Расскажи мне о Родине. Я ничего не помню.
Это не рекомендуется. Лечение будут проводить специалисты. Спи.
— Не смогу я сейчас уснуть, — пожаловался я. — Никак.
Я помогу. Закрой глаза и расслабься-бди. Руку оставь в терминале.
Уснуть я старался. Честно держал в теплой упругой жидкости руку, перебирал в памяти то немногое, что знал. Как младенец, играющий яркими погремушками — тем немногим, что есть в доступном ему мире. Космос, корабли, Родина, Алари, так похожие на меня эксперты, борт-партнер…
— Я не могу уснуть, партнер, — сказал я, открывая глаза.
Ты только что проснулся. Мы подходим к системе.
— Что?!
Экран.
Самая большая в мире погремушка — солнечная система сверкала передо мной. Теплый желтый огонь Матушки, полузакрытой диском Родины.
— Дом… — прошептал я. — Дом…
Нет, я ничего не мог вспомнить. Кроме ощущения, что это уже бывало со мной: такой вот взгляд на приближающуюся планету. Грядущая радость встреч, покой, безопасность. Свет, который не гаснет.
Я сглотнул, приникая к экрану. Ведь все будет хорошо! Мне помогут, я вспомню все, еще посмеюсь над своими страхами, над побегом… Глупые, агрессивные Алари станут нашими друзьями — так всегда бывает. Мы с ними посмеемся вместе над ошибками первой встречи.
Комитет Дальней Разведки оповещен. Прикосновение к Родине состоится у главного Рекреационного Центра. Тебя встретят, Ник.
— Спасибо тебе огромное, партнер! — сказал я. — Мы еще полетаем вместе!
Он не сразу ответил.
Возможно, но маловероятно. Очень сомнительно. Есть лишь маленький шанс, что я буду адаптирован к другому пилоту. Выздоровления и успехов в труде, Ник.
Диск Родины превратился в полусферу, потом в шар. Я увидел Круг, почти не затянутый облаками, и обрадовался, что так легко узнал материк. Ракурс изображения не менялся, изменений гравитации не было, словно корабль мчался на одной и той же скорости, одним курсом. Но скорее, он просто хорошо контролировал внутренние гравитационные поля.
— Родина… — сказал я. — Родина, я вернулся!
С момента когда я пришел в себя, и до посадки прошло меньше часа. Вначале изображение затянуло легкой мутью, потом она превратилась в огненную пелену. Мы продирались сквозь атмосферу.
Как все будет?
Может быть мне хватит одного взгляда на знакомые прежде лица — чтобы рухнул барьер, чтобы через пропасть в сознании перекинулся надежный мост. Может быть…
Утихла огненная буря вокруг корабля. Мы летели — еще высоко, на самой грани атмосферы, но уже дома. Далеко внизу стлались белые гряды облаков-сельских, орошающих поля, ажурные полоски облаков-декоративных, радующих глаз, темные грозовые тучи-для-романтического-настроения.
Узнаю, узнаю ведь Родину! Пусть не все сразу!
Все-таки — мы вернулись, и вернулись с победой!
Приготовься, Ник. Успехов и здоровья.
Мы пошли вниз очень резко. Это было даже не падение, полет вниз, с огромным ускорением. Я выдернул руку из терминала, вцепился в кресло. Чуть-чуть страшно стало.
Словно я уже падал когда-то, давным-давно, но без всякой надежды на спасение, в реальности или в воображении, неважно, это почти одинаково страшно…
Скользнув сквозь тучи корабль немного замедлился. На экране я увидел город — белые уступы зданий, идеально ровную, очень-хорошо-выправленную реку. Жаль, что экран такой маленький, очень жаль…
Корпус корабля стал прозрачным. Меня окружали едва заметные контуры стен — да и то, оставленные, скорее, для психологического комфорта. Я ахнул, вжимаясь в кресло, в единственное, что сохранило видимость.
Так что же, корабль меня слышит постоянно? Терминал — фикция?
Традиция.
Город был чуть в стороне, в двадцати-тридцати килошагах. Я с трудом отвел взгляд — так он был красив. Посмотрел вниз, на огромное ровное поле, заросшее зеленой травой, усыпанное серебристыми линзами. Мы уже были так низко, что я видел фигурки людей, стоящих с задранными головами.
Меня встречали.
Кораблик опустился на траву, шагах в десяти от людей. Так мягко, что я даже не почувствовал касания. Впрочем, а почему я должен был его почувствовать, в поле искусственной гравитации?
Купол над головой стал раскрываться. Экран погас.
Я еще помедлил, прежде чем выбраться. Посидел, нежась под теплым светом Матушки. Ведь именно об этом я мечтал?
Может быть, попрощаться с кораблем?
Ладно, будем считать, что все пожелания сказаны…
Я встал, шагнул на выгнутый венчиком колпак кабины. Посмотрел на людей, неуверенно улыбнулся.
— Ник! — крикнули мне. — С возвращением, Ник!
Прощай.
Глава 3
Их было четверо. Впереди — высокий, сухонький, с залысинкой старик в измятом белом костюме. Смотрел он на меня задумчиво и без улыбки. Серьезно очень смотрел, и я торопливо отвел взгляд.