Ханту подумалось, что с Колдуэллом никогда нельзя подолгу рассчитывать на нормальный ход вещей. Он не чувствовал желания спорить с новой директивой. Напротив, перспектива приводила его в восторг. Однако в озвученных Колдуэллом причинам была какая-то нестыковка. Хант снова испытал знакомое ощущение, будто за внешним фасадом скрывался какой-то невыраженный мотив. Впрочем, это было не так уж важно. Колдуэлл, судя по всему, уже принял решение, а Хант на собственном опыте знал, что стоило Колдуэллу что-то решить, как это что-то, в силу какой-то загадочной предопределенности, неизбежно претворялось в реальность.
Колдуэлл ждал от Ханта возможных возражений. Видя, что таковых не предвидится, он заключил: “Когда вы вступили в КСООН, я говорил, что ваше место – на передовой. Тем самым я дал вам обещание. А я всегда держу свое слово”.
В течение следующих двух недель Хант лихорадочно работал, занимаясь реорганизацией рабочих процессов группы L и личными приготовлениями к долгому отсутствию на Земле. После этого его на две недели направили в Галвестон.
К третьему десятилетию XXI века билеты на коммерческие полеты к Луне можно было забронировать в любом приличном бюро путешествий, с возможностью выбора мест как на регулярных рейсах КСООН, так и на чартерных кораблях, экипаж которых набирался из офицеров Космических Сил. Уровень комфорта на пассажирских рейсах был довольно высок, а жилье, предоставляемое крупными лунными базами – вполне безопасным, благодаря чему путешествия на Луну стали рутинной обязанностью многих бизнесменов и памятным событием для немалого числа туристов, не нуждавшихся ни в специальных знаниях, ни в какой-либо особой тренировке. Более того, один предприимчивый консорциум, включавший в себя гостиничную сеть, международную авиакомпанию, туроператора и инженерную корпорацию, даже приступил к строительству лунного курорта, все места в котором уже были выкуплены на предстоящий сезон.
Однако места вроде Юпитера пока что оставались закрытыми для широкой публики. Люди, в силу служебных обязанностей командированные с миссиями по исследованию дальнего космоса, должны были понимать, что делают, и знать, как себя вести в нештатной ситуации. Ледовые щиты Ганимеда и венерианский котел были неподходящим местом для туристов.
В Галвестоне Хант узнал о скафандрах КСООН и сопутствующем снаряжении; его обучили пользоваться коммуникационным оборудованием, набором выживания, аварийными системами жизнеобеспечения и ремонтными комплектами; он отрабатывал порядок проведения испытаний, радиолокационные процедуры и методы диагностирования сбоев оборудования. – От этого ящичка может зависеть ваша жизнь, – объяснял группе один из инструкторов. – Может случиться так, что он выйдет из строя, и вы будете единственным в радиусе ста километров человеком, который сможет его починить. – Доктора обучали их рудиментарным знаниям из области космической медицины и рекомендациям о том, как справляться с кислородным голоданием, декомпрессией, тепловым ударом и гипотермией. Физиологи описывали влияние длительного снижения веса на содержание кальция в костях и объясняли, как поддерживать необходимый баланс при помощи специально подобранной диеты и медицинских препаратов. Офицеры КСООН поделились полезными советами, охватывавшими весь спектр вопросов о том, как остаться в живых и не лишиться рассудка в инопланетной среде – от пешей навигации в условиях враждебной местности с использованием спутниковых маяков в качестве опорных точек до искусства умывания в невесомости.
И вот, спустя четыре с небольшим недели с момента получения директивы Колдуэлла, Хант оказался в пятнадцати метрах под землей, на двенадцатой стартовой платформе второго терминального комплекса, находящегося в тридцати километрах от Хьюстона. Он шел по одному из наклонных въездов, соединявших стену пусковой шахты со сверкающим корпусом Веги. Часом позже гидравлические рампы, расположенные под стартовой платформой, на которую опиралась хвостовая часть судна, медленно подняли корабль над поверхностью земли, выведя Вегу на крышу сооружения. И уже через несколько минут она стремительно возносилась в темнеющую бездну. Спустя еще тридцать минут корабль с опозданием на две с половины секунды пристыковался к восьмисотметровому транзитному спутнику Кеплер.
Там пассажиры, направлявшиеся к Луне, включая Ханта, трех экспертов по движительным системам, которым не терпелось изучить ганимейские двигатели, предположительно работавшие на гравитационной тяге, четырех специалистов по системам связи, двух инженеров-расчетчиков строительных конструкций, а также команду Данчеккера – всех, кому предстояло пополнить миссию Юпитер-5 – перебрались на уродливый, несуразный лунный корабль класса Капелла, который должен был доставить их с земной орбиты на поверхность Луны. Путешествие оказалось совершенно непримечательным и заняло тридцать часов. После двадцати минут пребывания на лунной орбите голос из динамиков оповестил их о том, что корабль получил разрешение на посадку.
Вскоре после этого нескончаемая процессия равнин, гор, холмов и утесов, шествовавших по экрану в салоне корабля, замедлилась до полной остановки, после чего изображение начало заметно увеличиваться в масштабе. Хант узнал окруженные двойным валом равнины кратеров Птолемей и Аль-Баттани с его центральным коническим пиком и границей, пересекающейся с кратером Клейн, но затем корабль повернул на север, и эти детали рельефа исчезли за верхним краем непрерывно приближавшейся картинки. Изображение стабилизировалось, и в его центре оказалась изрезанная, полуразрушенная горная цепь, отделявшая Птолемей от южного края Гиппарха. То, что до этого выглядело гладким ландшафтом, при большем увеличении оказалось мешаниной неровных холмов и долин, а в центре начали появляться проблески солнечного света, отражавшегося от металлических сооружений огромной базы.
Когда из серого фона проступили очертания наземных построек, заполнивших собой весь экран, в центре стало разрастаться желтое свечение, постепенно превращавшееся в зияющий вход одной из подземных стоянок для лунных кораблей. На экране быстро промелькнули ярусы технологических этажей, уходящих вниз насколько хватало глаз, а затем огромные башни обслуживания разошлись в стороны, пропуская корабль. Прежде, чем картинка потонула в выхлопе тормозящих двигателей, пространство залил свет, идущий от рядов дуговых ламп. По небольшой тряске стало понятно, что стойка шасси коснулась лунного грунта, и вслед за отключением двигателей внутри корабля наступила внезапная тишина. Над приземистым носом лунного судна задвинулись массивные стальные затворы, скрывшие из вида звездное небо. Когда пространство внутри стоянки заполнилось воздухом, в уши обитателей корабля ударил новый мир звуков. Вскоре после этого из стен бесшумно выдвинулись пандусы, соединившие корабль с приемными платформами.
Спустя тридцать минут после того, как были выполнены все связанные с прибытием формальности, Хант вышел из лифта на вершине одного из смотровых куполов, возвышавшихся над главной базой Птолемей. Он долго стоял, внимательно разглядывая суровую пустошь, в которой человек изваял этот оазис жизни. Испещренный бело-голубыми полосами диск Земли, неподвижно висящей над лунным горизонтом, внезапно донес до его сознания, как далек он был от мест вроде Хьюстона, Рединга, Кембриджа, и насколько важными для него оказались привычные вещи, которые он раньше воспринимал как должное. За время своих странствий он так и не привык считать домом какое-то одно, конкретное место; на подсознательном уровне Виктор всегда считал, что на эту роль одинаково хорошо подходит любая точка планеты. И вот теперь он вдруг осознал, что впервые в жизни оказался вдали от дома.
Повернувшись, чтобы охватить взглядом большую часть открывшегося вида, Хант понял, что находится здесь не один. На дальней стороне купола стояла худощавая, лысеющая фигура, которая пристально смотрела куда-то вдаль расстилавшейся под ними пустоши, погруженная в собственные мысли. Хант долго не решался заговорить. Наконец, он медленно приблизился и встал рядом. Вокруг них посреди неразберихи труб, балок, пилонов и антенн, простиралось полуторакилометровое нагромождение серебристой геометрии металлических структур лунной базы. Над ними вздымались башни с радарами, которые неустанно, оборот за оборотом, сканировали линию горизонта, пока высокие, похожие на богомолов, лазерные приемопередатчики, не мигая, таращились в небо, поддерживая бесконечный диалог между компьютерами базы и незримыми коммуникационными спутниками в восьмидесяти километрах над поверхностью Луны. Вдалеке, за пределами базы, над равниной возвышались изрезанные бастионы гор Птолемея. Из нависавшей над ними черноты к базе скользил приповерхностный транспортер, готовящийся совершить посадку.
Наконец, Хант произнес:
– Подумать только, всего поколение тому назад, здесь не было ничего, кроме пустыни. – Это было даже не утверждение, а, скорее, мысль, высказанная вслух.
Данчеккер долго не отвечал. Когда он, наконец, отозвался, его взгляд был сосредоточен на пейзаже за пределами купола.
– Но человек посмел предаться мечтам…, – медленно произнес он. Немного погодя он добавил: “А то, что сегодня кажется мечтой, завтра становится реальностью”.
Снова наступила долгая пауза. Хант зажег сигарету, которую только что достал из портсигара. – Знаете, – наконец, произнес он, выдыхая струйку дыма в сторону стеклянного купола, – путь до Юпитера будет долгим. Как спустимся, могли бы пропустить стаканчик-другой – на посошок, так сказать.
Похоже, что Данчеккер какое-то время обдумывал это предложение с разных сторон. Наконец, он снова перевел взгляд на внутреннее пространство купола и развернулся лицом к Ханту.
– Я, пожалуй, воздержусь, доктор Хант, – тихо ответил он.
Хант вздохнул и уже хотел было отвернуться.
– Однако…, – тон Данчеккера одернул его прежде, чем он успел шевельнуться. Хант поднял взгляд. – Если ваш метаболизм способен справиться с непривычным шоком от употребления безалкогольных напитков, то крепкий кофе, был бы, эм, пожалуй, весьма кстати.