По-прежнему неразрешенный вопрос о том, были ли лунарианцы людьми, дополнился новой загадкой: откуда взялись ганимейцы и имели ли они отношение к одной из человекоподобных рас? Озадаченный ученый из КСООН резюмировал эту ситуацию, заявив, что КСООН самое время основать подразделение по вопросам внеземных цивилизаций, чтобы уже, наконец-то, навести порядок в этой чертовой неразберихе!
В свете новых фактов сторонники Данчеккера поспешили объявить о полной реабилитации эволюционной теории вкупе с доводами, которые они пытались продвигать все это время. Очевидно, что разумная жизнь возникла на обеих планетах примерно в одно и то же время; ганимейцы были родом с Минервы, а лунарианцы – с Земли. Различия между расами были связаны с тем, что они принадлежали к двум разным эволюционным линиям. Лунарианские первопроходцы вступили в контакт с ганимейцами и обосновались на Минерве – этим объяснялся тот факт, что на Минерве родился и сам Чарли. В какой-то момент отношения между двумя цивилизациями обострились до состояния крайней враждебности, что в итоге привело к их взаимному истреблению и полному уничтожению самой планеты. Эти рассуждения казались логичными, убедительными и вполне правдоподобными. На их фоне единственное возражение о том, что на Земле так и не были найдены следы лунарианской цивилизации, начинало выглядеть все более одиноким и слабело буквально день ото дня. Дезертиры массово покидали лагерь «отрицателей земного происхождения», присоединяясь к растущим легионам Данчеккера. Престиж и репутация ученого достигли таких высот, что казалось естественным поручить предварительное изучение данных с Юпитера именно его отделу.
Хант и сам, невзирая на свой первоначальный скептицизм, считал эти доводы вполне убедительными. Вместе со многими членами группы «Л» он потратил немало времени, чтобы обыскать все доступные архивы и записи из области археологии, палеонтологии и смежных дисциплин на предмет любых данных, которые могли указывать, что на Земле когда-то существовала технологически развитая цивилизация. Они даже углубились в древнюю мифологию и прошерстили самые разные псевдонаучные труды в попытке извлечь из них хоть сколько-нибудь существенную информацию, свидетельствующую о прошлой деятельности сверхсуществ. Но факты упрямо твердили нет.
Тем временем начались подвижки на фронте, который уже много месяцев почти не приносил новостей. Лингвисты столкнулись с проблемой: скромной информации, содержавшейся в найденных при Чарли документах, попросту не хватало для серьезных прорывов в декодировании инопланетного языка. Из двух небольших книг удалось частично перевести только одну – ту, что напоминала карманный справочник и включала набор карт и таблиц, – плюс кое-какие разнородные документы; именно из них удалось добыть большую часть фундаментальной информации о Минерве и немало сведений о самом Чарли. Вторая книга содержала набор рукописных записей с указанием даты, но, несмотря на многократные попытки лингвистов, упорно сопротивлялась расшифровке.
Ситуация в корне поменялась спустя несколько недель после обнаружения подземных руин базы лунарианцев на обратной стороне Луны. Среди останков оборудования на месте этого открытия оказался металлический барабан с набором стеклянных пластин, по своему виду напоминавших кассеты некоторых диапроекторов. Более внимательное изучение пластин показало, что они представляют собой обыкновенные диапозитивы, в каждом из которых располагалась плотная матрица микроточечных изображений, при взгляде под микроскопом оказавшихся страницами печатного текста. Далее было несложно соорудить систему из линз и источников света для их проецирования, и в итоге лингвисты буквально одним махом завладели миниатюрной лунарианской библиотекой. Результаты последовали спустя несколько месяцев.
Дон Мэддсон, возглавлявший отдел лингвистики, пошарил в бумажных кипах, запрудивших большой стол у левой стены кабинета, и, выудив оттуда пачку неплотно скрепленных печатных заметок, вернулся к креслу за рабочим столом.
– Я уже отправил тебе комплект этих записей, – обратился он к Ханту, сидевшему в кресле напротив. – С деталями можешь потом ознакомиться сам. А я пока что просто обрисую общую картину.
– Отлично, – сказал Хант. – Выкладывай.
– Что ж, начну с того, что теперь мы знаем чуть больше о самом Чарли. Один из документов, найденных в кармане ранца, по-видимому, представляет собой нечто вроде расчетной карточки военнослужащего. В нем кратко перечислено кое-что из его послужного списка и приводится перечень мест, куда он был направлен, – все в таком духе.
– Военнослужащий? Значит, он служил в армии?
Мэддсон покачал головой:
– Не совсем. В плане общественного устройства у них, насколько мы можем судить, не было особых отличий между военнослужащими и гражданскими лицами. Скорее, все они относились к разным ветвям одной большой организации.
– Новое слово в тоталитаризме?
– Да, примерно так. Государство контролировало почти все сферы жизни; оно довлело над каждым шагом и повсюду насаждало строгую дисциплину. Ты отправлялся туда, куда тебя посылали, и делал то, что велено; в большинстве случаев это подразумевало работу в промышленности, сельском хозяйстве или вооруженных силах. Где бы ты ни оказался, твоим боссом всегда оставалось Государство… это я и имел в виду, когда говорил, что все лунарианцы принадлежали к разным ветвям одной большой организации.
– Допустим. Так что насчет расчетной карточки?
– Нам известно, что Чарли родился на Минерве. Как и его родители. Отец Чарли был оператором, отвечавшим за работу некоего оборудования; мать также работала на производстве, но ее точная специализация остается неясной. В карточке также указано, где он ходил в школу, как долго, где проходил военную подготовку – ее в том или ином виде проходили все – и где обучался электронике. Там же указаны и все даты.
– Получается, он был кем-то вроде инженера-электронщика, да? – спросил Хант.
– Вроде того. Но скорее сервисным инженером, чем проектировщиком или разработчиком. Судя по всему, он специализировался на военном оснащении: в его документах есть длинный перечень командировок к боевым подразделениям. Последняя оказалась довольно интересной. – Мэддсон выбрал лист бумаги и передал его Ханту. – Это перевод последней страницы командировок. В самой поздней записи указано название места, а также приводится описание, которое в буквальном переводе означает «вне планеты». Вероятно, именно так они называли часть Луны, куда направили Чарли.
– Любопытно, – согласился Хант. – А ты довольно много о нем разузнал.
– Ага, насчет него у нас все схвачено. Если перевести эти даты в нашу систему единиц, то получится, что на момент последней командировки ему было около тридцати двух лет. Но все это не так существенно; с подробностями ты можешь ознакомиться и сам. Я хотел обрисовать, как именно мы сейчас представляем мир, в котором родился Чарли. – Мэддсон сделал паузу, чтобы еще раз свериться со своими записями, а затем продолжил: – Минерва находилась на грани гибели. На тот момент последний период оледенения приближался к своему пику. Я слышал, что ледниковые периоды происходят в масштабах всей Солнечной системы; Минерва находилась гораздо дальше от Солнца, чем мы, так что можешь сам представить, дела там обстояли неважно.
– Достаточно просто взглянуть на размер этих ледниковых шапок, – заметил Хант.
– Именно. И ситуация становилась только хуже. Лунарианские ученые подсчитали, что меньше чем через сто лет полярные шапки должны были сомкнуться, полностью накрыв собой планету. Но лунарианцы, как и следовало ожидать, уже много веков изучали астрономию – в смысле, за много веков до рождения Чарли – и давно знали, что прежде, чем начать меняться к лучшему, ситуация на время лишь усугубится. Поэтому задолго до этого они пришли к выводу, что спастись можно было, лишь сбежав на другую планету. Проблема, разумеется, заключалась в том, что в течение многих поколений после зарождения этого плана лунарианцы не имели ни малейшего понятия, как этого достичь. Ответ должен был лежать где-то на пути научно-технического прогресса. Это стало общей задачей всей расы – единственной целью, которая имела значение и над достижением которой работало не одно поколение лунарианцев, – развитие наук, которые помогли бы добраться до уже известной им планеты, прежде чем весь их вид будет уничтожен наступлением ледников.
Мэддсон указал на еще одну кипу бумаг в углу стола:
– Такова главная цель, ради достижения которой и создавалось Государство, а поскольку ставки были настолько высоки, все остальное подчинялось этой задаче. В результате каждый индивид от рождения до смерти был поставлен на службу потребностям Государства. Эта мысль прослеживается во всем, что они писали, и во всем, что вбивали им в голову с малых лет. В этих бумагах содержится перевод своеобразного катехизиса, который им приходилось заучивать в школе; выглядит он, как нацистские тексты 1930-х годов.
В этот момент он умолк и выжидающе взглянул на Ханта.
Хант выглядел озадаченным.
– Как-то не складывается, – немного погодя заметил он. – В смысле, как же они могли бороться за выход в космос, если изначально были колонистами с Земли? Они уже должны были освоить космические полеты.
Мэддсон одобрительно кивнул:
– У меня были подозрения, что ты так и скажешь.
– Но… это же чертовски глупо.
– Знаю. Получается, лунарианцы с самого начала эволюционировали на Минерве, если только не растеряли своих знаний после прибытия на новую планету и были вынуждены всему обучаться с нуля. Но как по мне, это тоже звучит как бред.
– Согласен. – Хант надолго задумался. Наконец он со вздохом покачал головой. – Бессмыслица какая-то. Так или иначе, там есть что-нибудь еще?
– Что ж, у нас есть общее представление о тоталитарном Государстве, которое требует беспрекословного подчинения со стороны индивидов и контролирует практически все их поползновения. Разрешение нужно буквально для всего: на путешествия, на отдых, на пайки по болезни – даже на деторождение. Все ресурсы в дефиците и распределяются при помощи специальных допусков: пища, любые товары народного потребления, топливо, свет, жилье – все что угодно. А чтобы никто не взбунтовался, Государство поддерживает такую пропаганду, которая тебе и не снилась. Ситуация усугублялась тем, что