– Он мог воспользоваться самым обычным телескопом, – предположил ассистент Мэддсона.
– Полагаю, что мог, – поразмыслив, согласился Хант. – Но, казалось бы, посреди такого побоища у него должны быть дела поважнее, чем глазеть на звезды. Как бы то ни было, он продолжает: «Примерно на две трети она затянута огромными серовато-бурыми облаками, береговая линия видна лишь отчасти. Чуть севернее экватора сквозь облака пробивается свечение странного красного пятна, от которого с каждым часом все дальше расползается черный ореол. Кориэль считает, что в городе пожар, но пламя должно быть неимоверной силы, раз его можно разглядеть через такую пелену. Мы весь день наблюдали, как оно меняет положение вслед за вращением Минервы. Над хребтом, где расположена база «Селтар», заметили гигантские взрывы».
Рассказ продолжался, подтвердив, что «Селтар» был полностью уничтожен, когда битва достигла своей кульминации. В течение двух дней местность подвергалась систематической бомбардировке, однако внутренние помещения купола каким-то чудом уцелели, несмотря на то, что верхние снесло взрывом. После этого разбросанные по территории выжившие из военных отрядов в близлежащих холмах стали возвращаться – кто-то на машинах, но в основном пешком – в купол, который к тому моменту был единственным обитаемым местом в радиусе многих километров.
Предстоящие волны транспортных судов с победоносными ламбийцами на борту так и не появились. По регулярности залпов церианские офицеры начали мало-помалу понимать, что от вражеской армии, сумевшей продвинуться в окружавшие «Селтар» горы, никого не осталось. За время битвы с оборонительными силами цериан ламбийцы понесли колоссальные потери, и те, кто остался в живых, отступили, предварительно запрограммировав ракетные батареи на ведение автоматического огня, который должен был прикрыть отход войск.
На пятнадцатый день Чарли записал: «Еще два красных пятна на Минерве: одно к северо-востоку от первого, другое – далеко на юге. Первое вытянуто с северо-запада на юго-восток. Теперь вся поверхность планеты напоминает мешанину из грязно-бурых подтеков и огромных черных пятен. Радио- и видеопередачи с Минервы молчат; все сигналы заглушаются атмосферными помехами».
Больше на «Селтаре» делать было нечего. Обитаемые части бывшего купола были переполнены выжившими и ранеными; многим и так приходилось жить внутри машин, сгрудившихся снаружи базы. Запасы еды и кислорода, рассчитанные лишь на небольшую численность, дали бы кое-какую отсрочку, но не более того. Единственной, хоть и призрачной надеждой, оставалось добраться по земле до главной базы в «Горде», на что по прикидкам должно было уйти двадцать дней.
На восемнадцатый день отбытие из купола было описано так: «Разбились на две автоколонны. Наша выдвинулась на полчаса раньше второй в качестве небольшой передовой разведгруппы. Добравшись до хребта примерно в пяти километрах от купола, мы увидели, как основная колонна заканчивает погрузку и начинает выдвигаться. Ровно в тот момент ударили ракеты. Во время первого залпа они оказались как на ладони. У них не было ни единого шанса. Какое-то время мы прослушивали местность нашими приемниками, но так ничего и не засекли. Если в «Горде» не осталось кораблей, вырваться из этой смертоносной топки нам уже не удастся. Насколько мне известно, нас здесь 340 человек, включая больше сотни девушек. Колонна состоит из пяти разведывательных машин, восьми грузовиков на гусеничном ходу и десяти тяжелых танков. Путешествие будет не из приятных. Даже Кориэль не хочет делать ставки, сколько человек доберется до цели.
Минерва превратилась в черный дымящийся шар, который почти не виден на фоне неба. Два красных пятна слились друг с другом, образовав косую линию, пересекающую экватор. В длину она, наверное, тянется на сотни километров. Еще одна красная линия разрастается на севере. Время от времени в них возникает оранжевое свечение, которое пробивается сквозь облака дыма и держится по несколько часов, прежде чем снова угаснуть. Там, должно быть, настоящий хаос».
Колонна медленно продвигалась по пустыне из выжженной серой пыли, и ее численность быстро сокращалась по мере того, как раны и лучевая болезнь брали свое. На двадцать шестой день они столкнулись с наземными силами ламбийцев и в течение трех часов отчаянно сражались посреди скал и булыжников. Битва закончилась, когда оставшиеся ламбийские танки покинули укрытие и рванули прямо к позициям цериан, но в итоге, аккурат на границе обороны, были уничтожены церианками, в упор обстрелявшими их лазерной артиллерией. После боя осталось 165 цериан, но слишком мало транспорта, чтобы вывезти их всех.
Посовещавшись, церианские офицеры разработали план, предписывавший продолжать путешествие, двигаясь перекатами. Половина всей группы должна была преодолеть полдня пути и остаться на новом месте с одним из грузовиков, используя его в качестве жилого помещения; оставшийся транспорт тем временем возвращался назад, чтобы забрать вторую половину отряда. И так до самой «Горды». Чарли и Кориэль оказались в группе, которую повезли первой.
«День 28. Дорога без происшествий. Разбили лагерь в тенистом ущелье и наблюдали, как конвой снова разворачивается, отправляясь в долгий путь за остальной группой. Завтра к этому времени они уже должны быть здесь. До этого момента заняться особо нечем. Двое погибли в дороге, так что теперь нас осталось пятьдесят восемь. Мы по очереди отдыхаем и едим в грузовике. Когда выпадает не твоя очередь, ты просто стараешься поудобнее устроиться среди камней. Кориэль в бешенстве. Он только что провел два часа, сидя снаружи с четырьмя девушками из артиллерии. Говорит, что тот, кто разрабатывал скафандры, должен был заранее подумать о таких ситуациях».
Конвой так и не вернулся.
Используя единственный уцелевший грузовик, группа продолжала следовать прежней тактике: перевозила вперед несколько человек, оставляла их на новом месте, а после возвращалась за остальными. Но к тридцать третьему дню болезни, несчастные случаи и одно самоубийство настолько сократили их численность, что места в машине стало хватать всем выжившим и надобность в перекатах исчезла. По их оценкам, при равномерной езде группа должна была достичь «Горды» на тридцать восьмой день. На тридцать седьмой грузовик сломался. Запасных деталей, необходимых для его ремонта, у них не было.
Многие ослабли. Было ясно, что пешком путь до «Горды» займет столько времени, что в живых не останется ни одного.
«День 37. Семеро из нас – четверо парней (я, Кориэль и двое солдат из боевых подразделений) и трое девушек – планируют совершить марш-бросок к «Горде», пока остальные будут дожидаться поисково-спасательной группы в грузовике. Перед отправкой Кориэль готовит нам еду. Он рассказывает, как относится к жизни в пехоте – и похоже, что особо ее не жалует».
Через несколько часов после того, как они покинули грузовик, один из солдат забрался на утес, чтобы осмотреть дорогу. Он поскользнулся, порвал скафандр и моментально скончался от взрывной декомпрессии. Позже одна из девушек повредила ногу и из-за усиливавшейся боли стала все сильнее отставать от остальной группы. Солнце уже садилось, и приходилось спешить. Каждый из членов группы в уме сражался с одним и тем же уравнением – одна жизнь или двадцать восемь? – но свои мысли держал при себе. Она решила проблему за них, по-тихому перекрыв клапан подачи воздуха, когда отряд остановился на привал.
«День 38. Остались только мы с Кориэлем – прямо как в старые добрые времена.
Солдат вдруг согнулся, и его резко стошнило прямо в шлем. Пока он умирал, мы просто стояли и наблюдали, не в силах помочь. Несколько часов спустя одна из девушек свалилась без сил и сказала, что больше не может идти. Вторая хотела остаться с ней, пока мы не направим к ним помощь из «Горды». Здесь особо не поспоришь – они были сестрами. С того момента прошло еще какое-то время. Мы остановились, чтобы сделать короткую передышку; я уже почти на пределе. Кориэль нетерпеливо шагает туда-сюда и хочет идти дальше. У этого парня силы хватит на дюжину человек.
Позже. Наконец-то сделали привал, чтобы поспать пару часов. Кориэль точно робот – просто идет и идет без остановки. Человек-танк. Солнце уже склонилось к горизонту. Надо добраться до «Горды», пока не началась лунная ночь.
День 39. Проснулся от зверского холода. Обогрев скафандра пришлось включить на максимум – и даже это до конца не спасает. Кажется, он скоро даст сбой. Кориэль говорит, я зря беспокоюсь. Пора снова выдвигаться в путь. Все тело будто задубело. Я всерьез начинаю сомневаться, доберусь ли до цели. Но вслух этого не сказал.
Позже. Последний переход стал настоящим кошмаром. Я постоянно падал. Кориэль настаивал, что единственным выходом было выбраться из окружавшей нас долины и попытаться срезать путь по высокому хребту. Я сумел преодолеть полпути вверх по расщелине, ведущей в его направлении. Поднимаясь, я на каждом шаге видел Минерву, висящую над самой серединой хребта; похожая на (зловещее?) лицо с зияющими оранжево-красными ранами, она будто насмехалась над нами. Затем я рухнул на землю. Когда пришел в себя, Кориэль перетащил меня в яму – вроде тех, что остаются после пробной выемки грунта. Вероятно, кто-то собирался разместить здесь аванпост «Горды». Но это было уже давно. Кориэль направился дальше и пообещал, что я не успею оглянуться, как сюда прибудет помощь. Становится все холоднее. Ноги одеревенели, пальцы на руках еще шевелятся. Внутри шлема начинает собираться иней – это мешает видеть.
Я думаю обо всех, кто, как я, выбился из сил и оказался посреди наступающей лунной ночи, задаваясь вопросом, придет ли за ними помощь. Если сможем продержаться, с нами все будет в порядке. У Кориэля все получится. Даже если бы «Горда» находилась в тысяче километров, он бы туда добрался.
Думаю о том, что произошло на Минерве и смогут ли наши дети после всего случившегося жить в солнечном мире – и если смогут, то узнают ли они когда-нибудь о том, что мы сотворили.