ое, например туалетная бумага? Я давал вам список всего, что может понадобиться в походе, но вы его проигнорировали.
– Лично я нет! – настаивает Бретт. – Я отдал его Рейган.
– Тогда почему ни у кого из вас нет ни медвежьего сейфа, ни фильтров для воды? Думаете, там вас ждет раковина с краном? Чтобы пить, нам надо будет фильтровать воду из реки.
– У меня есть фильтр для воды, – говорит Рейган, – я же не думала, что нам их понадобится хрен знает сколько. К тому же я купила несколько пакетов замороженных и сушеных продуктов для туристов.
Она смотрит на меня, ожидая подтверждения своих слов. У меня в рюкзаке таких четыре.
– Что до остального, то Бретт сказал, что еду можно будет просто развесить на деревьях.
– Бесполезно, – говорит Леннон.
– Старина, этот метод работал много веков подряд, – возражает Бретт, – у тебя просто паранойя.
В правилах парка говорится предельно ясно: без медвежьих сейфов походы в глубь территории запрещены.
– Как бы там ни было, перестань заморачиваться деталями, – заявляет Бретт, – это будет сумасшедшее веселье.
– Вот тут ты прав, но только наполовину, – говорит Леннон.
Бретт морщит лоб:
– Чего?
– Медвежьи сейфы можно взять напрокат в магазине главного корпуса, – быстро встреваю в разговор я, пока Бретт с Ленноном не подрались, – там же можно купить побольше продуктов для туристов.
– А нас туда пустят? – спрашивает Саммер. – Вход в главный корпус нам не запрещен?
Рейган встает с дивана:
– Да пошли они все! Нам дали время до полудня. Давайте пополним запасы. Бретт прав. Итак, планы меняются. Подумаешь! Переживем. Уйти в поход самим будет куда круче.
– Значит, вперед? – говорит Леннон. – Вы действительно хотите провести неделю в глубине территории?
– Почему бы и нет? – отвечает она. – Это лучше, чем ехать домой. Если Кэнди расскажет все родителям, меня в любом случае в наказание посадят под замок.
Все по очереди соглашаются. Даже Леннон, хотя мне не кажется, что он этому рад.
Новый план: без паники. Все будет отлично. То же самое, что и раньше, только пару лишних дней у водопада. Когда придет время уезжать, я точно так же смогу вернуться сюда и сесть в автобус до Кондор Пик. Правильно?
Рейган смотрит на меня и говорит:
– Зори, ты ведь с нами, правда? А то мне не надо, чтобы ты раньше времени вернулась домой и стала трепать языком. Чтобы все это дошло до моей мамы.
У меня возникает дикое желание надавать ей по буферам.
Буйным цветом расцветают тревожные мысли. О том, как разбить лагерь в лесу. О Рейган и Бретте, которые провели прошлую ночь, на пару прикладываясь к бутылке. О нашем с Ленноном утреннем разговоре. Все это сливается в один гигантский вопросительный знак, скачущий у меня в голове.
Но если хорошенько подумать, то я остаюсь один на один с неопровержимым фактом.
К счастью для Рейган, мне тоже не хочется раньше времени видеться с родителями.
– Да, с вами, – подтверждаю я.
Рейган улыбается мне – впервые с того момента, как мы вошли в палатку.
– Вот и отлично. Разобьем лагерь в глубине территории. Но сначала я собираюсь принять душ и позавтракать. Мне нужны жиры и закваска. У меня дикое похмелье.
– Куда нам, старина? – спрашивает Бретт Леннона, поправляя на перекрестке рюкзак. – Никаких знаков здесь нет.
– Это самое точное определение похода по нехоженым тропам, – отвечает Леннон.
– Ну да, верно, – смеется Бретт, – похоже, ты прав. Как тебе только удалось отыскать этот потайной водопад, если к нему не обозначена тропа?
– Я читал о нем. Этот водопад не упоминается в официальных бюллетенях парка, потому как есть другие – побольше и расположенные ближе к проторенным тропам, – объясняет Леннон. – Если человек собирается в поход на один день, без ночевки, то до этого ему добираться неудобно. Причем впервые я его нашел, двигаясь с противоположной стороны, поэтому дай мне секунду сообразить, где у нас тропа на юг.
Время далеко за полдень. Чтобы уйти, мы ждали до самой последней минуты, не забыв набрать в обеденном зале сэндвичей и наполнить водой бутылки для туристов и спортсменов. Потом нам пришлось пешком топать обратно до машины Рейган и пару часов ехать по жутким, извилистым горным дорогам, чтобы добраться до парковки заповедника. Оттуда мы двинулись по обозначенным тропам к водопаду.
И пошли, и пошли…
На данный момент прошагали уже три часа. Я еще в жизни так много не ходила. Но больше всего меня беспокоит не это. Теперь меня волнует, как позже на неделе я смогу вернуться одна, чтобы сесть на автобус и отправиться на звездную вечеринку.
– У этой тропы не должно быть ответвлений на восток, – бормочет под нос Леннон, вглядываясь в GPS-карту на телефоне.
– И откуда у тебя только сигнал берется? – спрашиваю я.
По пути я несколько раз проверяла телефон, убедиться, что мама получила мое сообщение с просьбой не волноваться, если несколько дней от меня не будет вестей. Увы, тишина. С таким же успехом можно было бы держать в руке кирпич – толку с него было бы не больше.
– GPS работает независимо от покрытия сотовой связи, – объясняет Леннон, – все цифровые карты я сохранил в телефоне, но эта оказалась глючная. Технологиям порой не стоит доверять. К счастью, у меня есть кое-что про запас.
Он прячет телефон и достает блокнот в черной, раздутой обложке. Если мои блокноты тоненькие и аккуратные, то у него… в общем, о нем такого не скажешь. Он снимает резинку, не позволяющую страницам разлететься в разные стороны, и я украдкой бросаю взгляд на хранящуюся внутри коллекцию: сложенные бумажные карты, брошюрки парка и страницы, заполненные отчетливым почерком Леннона, чуть ли не печатными буквами, а также небрежные наброски – деревья, дикорастущие цветы, указатели на туристических тропах, белки. Взгляд даже мимолетом скользит по черновому наброску Санни и Мак, выполненному в стиле аниме.
Я вспоминаю все карты, которые он рисовал, когда мы были детьми. И ту, что он сделал для меня, которая сейчас лежит дома на дне выдвижного ящичка. Меня тут же одолевает жестокий приступ ностальгии.
Он изменился в очень многих отношениях. Но только не в этом.
Это тот самый Леннон, которого я когда-то знала.
Заметив, что я смотрю в его блокнот, он быстро выхватывает сложенную бумажную карту и закрывает его с яростным хлопком.
Глупо считать это оскорблением. Что у него там – не мое дело. Раньше было мое, но теперь нет.
Он раскладывает карту на большом камне. Читает путаницу топографических знаков и прокладывает пальцем невидимый путь.
– Стой. Ага, я все понял. Влево. Нам надо взять влево.
– И как тебе только удается разобраться, где здесь орел, а где решка? – говорит Бретт. – Ты уверен?
– В той же степени, в какой был уверен ты, когда посчитал юрту писсуаром, мистер Мочусь-Где-Хочу, – говорит Леннон, складывая карту и пряча ее обратно в блокнот.
– Удар ниже пояса, чувачок, – отвечает на это Бретт.
– Я лишь говорю, что, если тебе вздумается отлить на мою палатку, я оторву тебе орган, которым ты это сделаешь.
– Ух, какой ты страшный, – ухмыляется Бретт, – мне даже нравится.
– Поворачиваем налево, – спокойным голосом говорит Леннон, но взгляд его тверже стали, – через час будем на месте.
– Отряд, поворачиваем влево, – весело кричит Бретт остальным членам группы, сложив рупором руки.
И уходит вперед с Рейган. За ними следуют Саммер и Кендрик, я тащусь за Ленноном в хвосте.
Даже с учетом правильно распределенного веса, мой рюкзак все равно тяжел и к тому же все больше соскальзывает вниз. Мои ноги и ступни считают его убийцей. Как же я рада, что не стала покупать туристические ботинки – в отличие от Рейган, которая уже жалуется, что натерла в новой обуви мозоли. К тому же я замечаю, что под его черными джинсами с дырками на коленях по-прежнему скрываются высокие черные кроссовки. Туристические ботинки, судя по всему, это перебор.
– Затяни набедренный ремень, – говорит Леннон, когда я пытаюсь рывком поднять выше рюкзак.
– Да я, по-моему, уже его затягивала.
Я останавливаюсь и воюю с ремнями. Так или иначе, но мне кажется, что на одном из них заело пряжку.
– Можно мне? – говорит он, протягивая руку.
– Э-э-э… давай.
Он подходит ближе. Я вдыхаю его солнечный запах свежей стирки. Длинные, изящные пальцы возятся с пряжкой у меня на поясе. Его руки мускулистее, чем их помнила я. Если тогда это были руки друга, то теперь – парня. От того, что он опять ко мне прикасается, возникает странное ощущение. Отнюдь не в плохом смысле этого слова. Нет, ощущение совсем другое, чем если бы я чувствовала по всему телу его руки или если бы этого хотела. Просто ко мне далеко не каждый день прикасаются ребята, сосредоточившись на проблеме, источник которой находится прямо у меня под грудью. Он даже на нее не смотрит, да я этого и не хочу. Хотеть этого, как минимум, было бы неправильно. Да будут они прокляты, эти чрезмерно активные яичники!
Успокойся, Эверхарт, говорю я себе. Рядом с ним я не могу позволить себе дать волю воображению.
Когда это случилось в последний раз, я в итоге оказалась у него на коленях на скамейке в парке. С засунутой под мою блузку его рукой.
Ремень ослабевает.
– Готово, – говорит он, – и как ты только умудрилась завязать его таким хитрым узлом?
– У меня много талантов, – отвечаю я.
Он изумленно присвистывает.
– Тогда я обяжу тебя вязать узлы на палатках.
– Не стоит. Для палаток, которые купила Рейган, никакие узлы не нужны. Они, можно сказать, самоустанавливающиеся. По крайней мере, в этом нас убеждал парень из магазина туристических товаров. Хотя, я так думаю, он просто заигрывал с Рейган. А может, разволновался только потому, что она потратила там такую уйму денег.
– Вот в это я верю. Некоторые детали твоего снаряжения просто супер. Они меня, пожалуй, даже впечатлили бы, если бы я хоть на секунду предположил, что Рейган понимала, что делала.