ется застолбить место для своей палатки, я чувствую себя так, будто застряла где-то посередине. Знаю, он, по всей видимости, прав, уже шестой час и светлого времени суток, чтобы все сделать, у нас осталось буквально пару часов. Однако я совершенно выбилась из сил и у меня болит все тело. К тому же очень жарко. До такой степени, что Бретт уже разделся до шорт и вошел в речку.
– Ощущение, ребята, просто обалдеть, – сообщает он, отбрасывая со лба прядь каштановых волос.
Я смотрю, как он брызгает на себя воду, покрывающую его лодыжки. Только не надо думать, что пялюсь. Мне приходилось лицезреть его в таком виде и раньше. Хотя из футбольной команды он и ушел, это совершенно не помешало ему сохранить тело футболиста, которое он демонстрирует окружающим, не испытывая от этого никаких неудобств. В самом прямом смысле слова. Его страничка в Инстаграме на семьдесят пять процентов забита сэлфи под условным названием «Бретт Сигер без рубашки». Но вот теперь он сообщает нам, что намерен снять шорты и плавать в одних трусах.
– Мы же здесь все друзья, правда? – произносит он и улыбается мне, прыгая на одной ноге и пытаясь снять шорты, чтобы не замочить. – Зори, ты идешь?
– Не знаю, – звучит мой ответ.
Я захватила с собой купальник, но где мне его теперь надевать – в лесу, что ли?
– Я иду, – отзывается Рейган, садится, чтобы расшнуровать ботинки, потом обращается ко мне: – Во время похода ты, похоже, сблизилась с Ленноном и чувствуешь себя с ним уютно. Может, тебе лучше составить компанию ему?
Она говорит игривым тоном, который сбивает меня с толку. Рейган знает, что мы с Ленноном не разговариваем. И о Великом Эксперименте ей тоже ничего не известно. Мы с ним заговорили только в походе. Ни о каком флирте и речи быть не может. Он ведь только подогнал мой рюкзак и больше ничего! Тогда почему от слов Рейган меня охватывает такое чувство вины? Я дважды смотрю по сторонам, дабы убедиться, что Леннон нас не слышит. Похоже, что все в порядке. Он уже нашел плоский участок и выложил из рюкзака все его содержимое.
– Бретт, ты что, не согласен? – спрашивает Рейган, на этот раз уже громче.
– С чем? – прикладывает ладонь к уху он.
– Что Зори лучше помочь Леннону, – еще громче кричит она.
О господи! Ну что ей стоит заткнуться?
– Если Леннону так хочется изображать из себя образцового маленького бойскаута, пусть себе. Времени у нас полно, все можно будет сделать и потом. Пока же я вспоминаю строчку, которую Керуак написал в книге «Бродяги Дхармы»: «Я был счастлив. В одних плавках, босиком, с растрепанными волосами, в красной тьме костра я пел, потягивал вино, плевался, прыгал, бегал – вот как надо жить».
Бретт сжимает шорты в комок, поворачивается ко мне и кричит:
– Лови!
Я неловко делаю выпад вперед, чтобы на лету их схватить. Бретт одобрительно улыбается, быстро поворачивается и бросается в чашу водопада.
– Ради всего святого, спрячь куда-нибудь свои глаза, – говорит мне Рейган.
Мое внимание тут же переключается на нее.
– Яне…
– Не прикидывайся.
Она стаскивает туристические ботинки и тихо мне говорит:
– Перед тем как отправляться в этот поход, я говорила тебе, что не хочу оказаться в неловкой ситуации. А ты обещала мне ничего такого не допустить.
– Я же не просила его бросать мне эти его шорты! – шепчу я ей в ответ.
– Видела бы сейчас свое лицо.
Теперь она меня бесит. К тому же в душе зарождаются подозрения. Чем именно они занимались прошлой ночью, шатаясь по базе в поисках развлечений, как парочка подвыпивших подростков? Мне очень хочется задать этот вопрос, но я сдерживаюсь и вместо этого задаю другой:
– Тебе-то какое дело?
Рейган снимает футболку. Под ней обнаруживается лифчик от купальника. Она протяжно, тяжело вздыхает. Похоже, ее все еще мучает похмелье.
– Ты все неправильно понимаешь. У меня выдалось паршивое утро. И еще более паршивое лето.
Из моей груди тоже вырывается тяжкий вздох.
– Я знаю, Рейган. Мне жаль, что у тебя так вышло с этим олимпийским отборочным турниром.
У нее темнеет лицо.
– Мне не нужна твоя жалость! – восклицает она, но почти в то же мгновение, похоже, понимает, что слишком уж набросилась на меня, на миг закрывает глаза и продолжает уже более спокойным тоном: – Просто я хочу, чтобы всем было хорошо, понимаешь?
– Я тоже, – в замешательстве отвечаю я. – Но при чем здесь Бретт?
– Послушай, ты не единственная, кто на него запал. Саммер он ведь тоже нравится.
– Что?
Это… для меня новость. В голове тут же всплывает наш с Саммер скользкий разговор о Бретте и Ленноне. Интересно, почему она мне ничего не сказала?
– Больше всего я не хочу, чтобы ты столбила за собой эту территорию и была оскорблена в лучших чувствах после той вечеринки весной.
Чего она добивается – пощадить мои чувства или их уязвить? Если второе, то ей это замечательно удается. Да и когда я, ради всего святого, столбила за собой территорию Бретта?
Рейган уже бежит к водопаду. Я же чувствую себя задетой и сбитой с толку. Меня охватывает непонятное чувство вины за то, чего я совсем не делала… а еще глупая ревность, вызванная новостью о Саммер.
Я оглядываюсь на Леннона, который усиленно расчищает землю от камней, чтобы освободить место для палатки. Бретт тем временем ликующе кричит, окутанный туманными брызгами водопада, и упрашивает Рейган его сфоткать.
Все это время я себе всю плешь проела дикими животными. А надо было сосредоточиться на куда более явственной угрозе и подумать о том, насколько мне подходит цивилизация.
– Расскажи какую-нибудь страшилку, – говорит Саммер Леннону, сидя от него по другую сторону костра.
Солнце примерно полчаса как зашло, мы собрались у огня в гранитном убежище и теперь смотрим, как Леннон аккуратно кладет в него очередную ветку. Насчет валунов он был прав: из них получаются прекрасные скамейки. Мы сидим так уже час, обсыхаем после купания в чаше водопада и поглощаем еду из пакетов, предварительно залив ее кипятком. Я голод пока не утолила и вполне могла бы съесть еще один. Но тогда пришлось бы снова кипятить воду, а вокруг стоит такая темень, что мне едва удается различить берег реки. Оно явно того не стоит.
– А почему ты считаешь, что я могу знать страшилки? – спрашивает Леннон.
Когда все бросаются его вдохновлять, по камням эхом скачет хор отголосков.
– Уж что-что, а их ты точно знаешь, старичок, – говорит Бретт, – так что не дурачься.
– Может быть, – поднимает глаза от костра Леннон.
– Ха! – восклицает Саммер. – Я так и знала. Расскажи о неотесанных мужланах, которые шляются по лесу и убивают кого ни попадя.
– Не надо, – возражаю я.
– О страшилищах с крюками на руках, набрасывающихся на каждого, кого видят в припаркованном автомобиле, тоже не надо, – вставляет слово Кендрик. – Не люблю я эти крюки.
Саммер смеется и пытается его пощекотать.
В общем и целом, все пребывают в хорошем настроении. Рейган, в присущей ей манере, попыталась сгладить сказанные мне днем слова. Она принесла небольшой молоточек – одно из многочисленных приобретений в магазине туристических товаров – и помогла забить колышки для парусинового полога у входа в мою палатку. Потом спросила, все ли у меня хорошо, и я солгала ей, сказав, что да. Потом она по привычке со всей дури хлопнула меня по спине, да на том и все. У нас все в полном порядке. Наверное. Она устроилась на том же валуне, что и я, только вот между нами втиснулся Бретт. От того, что он прижимается ко мне боком, я, по идее, должна испытывать волнение, но ничего такого нет и в помине. Все мои мысли заняты совсем другим – ее «территориальной» речью и очевидными попытками отвадить меня от Бретта.
Но почему?
– Давай, – упрашивает Леннона Рейган, – ты же ведь гот, а готу положен весь этот сумасбродный фетиш… Мы знаем, что у тебя в запасе есть классная страшилка.
– Да и голос у тебя для зловещих сказок просто замечательный, – добавляет Саммер, – ты говоришь, как персонаж старых черно-белых фильмов ужасов. Оборотень. Дракула. И иже с ними.
– Как Винсент Прайс, – подбрасывает свой вариант Кендрик.
– Да нет, я о другом, о Дракуле, он еще играл во «Властелине колец».
– Кристофер Ли, – подсказывает Леннон.
– Точно! – восклицает Саммер. – Нагони на нас страху, Кристофер Ли.
Леннон встает с корточек, отряхивает руки и говорит:
– Ладно. Я действительно кое-что слышал несколько месяцев назад. Но это не выдумка, а реальная история, которую мне рассказали. Вы уверены, что хотите ее услышать?
Ну уж нет, спасибо, у меня такого желания точно нет. Не люблю, когда меня пугают. Да и потом, становится все темнее, и я переживаю, как буду спать на земле. Надо полагать, что палатки, которые мы купили с Рейган, очень холодные, как, собственно, им и положено. Они хоть и маленькие, но все же рассчитаны на двух человек, а это значит, что когда там располагается только один, то остается еще немного свободного места. Вместе с тем их высоты не хватает для того, чтобы выпрямиться во весь рост, и мысль о том, что через некоторое время я окажусь зажатой в этом крохотном пространстве, где лишь тоненький клочок нейлона будет защищать меня от диких зверей, являющихся по ночам к водопаду на водопой, начинает сводить меня с ума.
Но все остальные – очевидно, в миллион раз храбрее меня – жаждут, чтобы Леннон нагнал на них страху.
– Я прямо-таки горю от желания, – говорит Саммер.
– Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.
Леннон подгибает под себя длинные ноги, устраивается на краю валуна, ставит локти на бедра и подпирает ладонями голову.
– Недавно, перед окончанием занятий в школе, я решил пройти курс выживания среди дикой природы по ту сторону Маунт Дьябло. Его устроили бывшие военные и отставной рейнджер из поисково-спасательного отряда, ранее работавший в Йеллоустоуне. Звали его Варг.
– Варг? – повторяет Саммер.