– Сколько идти пешком от парковки до гламурной турбазы?
– На многих горных дорогах, по которым мы ехали, нет обочин. Они не предназначены для пешеходов. Боже праведный, по ним и машины-то не всегда могут ездить. Вспомни извилистую главную дорогу, по которой мы сюда ехали. Кружа по этим серпантинам, мы пару раз чуть не столкнулись со встречными машинами. Это было страшно, и я точно не хотела бы оказаться на такой дороге в дождь или туман. Особенно пешком.
Он качает головой.
– Нам лучше пойти по этой пешеходной тропе в противоположную сторону в обход гор, но это может быть… намного дольше.
– Сколько именно?
– День.
– Целый день?
– И ночь тоже. В пути нам придется сделать на ночь привал. За один переход от парковки до лагеря здесь не дойти.
Вот блин. Неужели он серьезно?
– Нет, этого просто не может быть, – говорю я, меряя шагами гранитное убежище и пытаясь придумать, что делать дальше.
Теперь меня без остатка поглотила паника, и я даже не пытаюсь этого скрывать.
– Как они могли бросить нас в этой глуши? Это ведь была просто ссора!
– Рейган очень расстроилась.
– Рейган? Но ведь унизили не ее, а меня.
– Вчера много кто кого унижал. И все были расстроены. Когда ты ушла, Рейган плакала… много плакала. И много орала. Похоже, эта неудача на олимпийском отборочном турнире задела ее намного больше, чем может показаться.
Я в изумлении смотрю на него:
– Решил встать на ее сторону?
Он поднимает руки, сдаваясь:
– Нужна она мне, вставать на ее сторону. Мне Рейган совсем не нравится, и если честно, то я не понимаю, как вы с Авани вообще могли с ней подружиться. Ты знаешь, какого мнения я придерживался на этот счет. С тех пор оно отнюдь не улучшилось, особенно после того, как она так гнусно обошлась с Авани. Я говорю совсем о другом – она лишь делает вид, что с ней все в порядке, а на самом деле это совсем не так. Это знал даже Бретт, каким бы придурком он ни был. Рейган тянется ко всему, что может помочь ей почувствовать себя лучше, в том числе и к нему. Когда вчера вечером буря немного улеглась, он сказал мне, что они стали общаться на весенних каникулах, когда к нему вернулась бывшая подружка. Но насколько я понимаю, формально они стали встречаться после ее фиаско на отборочном турнире.
Господи Иисусе! Погоди-ка… На весенних каникулах? Но та вечеринка, на которой меня поцеловал Бретт, как раз на этих каникулах и была.
– А ты до вчерашнего вечера знал, что они встречаются? – спрашиваю я. – Я имею в виду Бретта и Рейган.
Он качает головой:
– Мне они тоже ничего не сказали. Если ты не заметила, Рейган держит ситуацию под жестким контролем. Насколько я понимаю, когда вы с Бреттом встретились и оказались вместе на той вечеринке…
О БОЖЕ! ОН ВСЕ ЗНАЕТ.
– Мы не были вместе, – возражаю я, – по крайней мере, не в том смысле.
– Это не мое дело.
Откуда Леннон мог узнать о нашем поцелуе? Может, ему сказал Бретт? Ну конечно же он. Не знаю, почему это меня так расстроило, но у меня такое чувство, будто меня выставили на всеобщее обозрение.
– Что именно тебе сказал Бретт?
Он отводит взгляд и ничего не отвечает.
– Какой ужас, – шепчу я, – хуже уже некуда! Это был всего лишь поцелуй, один-единственный! И я, можешь мне поверить, сейчас страшно о нем жалею.
– По большому счету, я не очень поверил в то, что он мне наплел, – говорит Леннон, – потому что знаю – язык у него длинный, а вот мозгов нет. Да и потом, я же ведь знал, что в последний год тебе кто-то там нравился. Жизнь продолжается, правда? Я тоже встречался с девушкой.
В самом деле? Понятия не имела. Я хочу спросить, кто она и когда это было. У них до сих пор отношения? Но он же ведь сказал «встречался», правда? Употребив прошедшее время.
– Так что не надо путать, это разные вещи, – быстро говорит он, – яблоки – это одно, а апельсины – совсем другое.
– Да, – тихо вторю ему я, – яблоки – это одно, а апельсины – совсем другое.
Леннон качает головой:
– Я лишь убежден, что у Рейган проблемы. Ее задели за живое, она запуталась и не в состоянии ясно мыслить. Под влиянием эмоций люди совершают самые идиотские поступки.
– Но я не сделала ничего плохого!
Он приподнимает бровь.
– Ничего настолько плохого, чтобы нас здесь бросить, – уточняю я.
– Я тоже. Видишь ли, я знал, что мне не надо было отправляться в этот поход, но все равно пошел. Так что в определенном смысле был не прав. Но послушай, теперь, когда все возмутители спокойствия ушли, я чувствую себя на своем месте, так что в итоге у меня все получилось как надо.
– Ты совсем сбрендил? Это же полная катастрофа. Что мы будем делать? Может, есть какой-нибудь другой путь, по которому не придется тащиться пешком целый день? Может, недалеко от парковки останавливается автобус? Должен же общественный транспорт в Сьерре обеспечивать связь с близлежащими городками! Я уверена, что мы можем где-то сесть на автобус компании «Грейхаунд» или какой-нибудь другой и вернуться в Мелита Хиллз.
– Да я уже об этом думал. У меня есть карта автобусных маршрутов. От ближайшего из них нас отделяет изнурительный восьмичасовой переход обратно через горы. Без остановок и привалов. А для человека, непривычного к пешему туризму…
Это он про меня.
– …эти восемь часов растянутся до десяти, если не до одиннадцати. Вверх-вниз по кошмарно крутым склонам. Переход для опытных туристов, желающих бросить вызов собственному телу. На карте отмечен как «повышенной сложности»…
Ты что, прикалываешься?
– Похоже, они не понимали, что делают, когда решили нас здесь бросить, – продолжает Леннон. – Рейган хоть и дрянь, но в бесчеловечности ее обвинить все же нельзя. Бретт попросту исходит из уверенности в том, что все будет хорошо, и, вероятно, смог убедить в этом Кендрик и Саммер. Я, по крайней мере, на это очень надеюсь.
Я держу записку Рейган в руках и тупо на нее смотрю. Леннон разжигает костер, дует на сухое дерево и перекладывает ветки. Я, похоже, в шоке. Мне надо бы зажать голову коленями или же надуть бумажный мешок и ударить по нему, чтобы он лопнул.
– Ну все, теперь на звездной вечеринке мне точно не бывать, – говорю я не столько ему, сколько себе.
Знаю, это последнее, что должно меня сейчас беспокоить, но никак не могу сосредоточиться. Мозг несется слишком быстро, пропуская незначительные детали в поиске выхода из затруднительного положения.
Леннон поднимает от костра глаза:
– Это та встреча, о которой вечером говорила Рейган?
– Ага, – звучит мой ответ, – через пару дней я собиралась сесть на автобус до Кондор Пик. Мой астрономический клуб… ты же знаешь доктора Вирамонтеса?
Раньше мамочки Леннона время от времени подвозили меня на собрания астрономического клуба, так что он конечно же знает.
Когда он кивает, я вкратце рассказываю о звездной вечеринке.
– Я там собиралась встретиться с Авани.
Теперь-то я знаю, почему Рейган так жаждала моего отъезда. Избавившись от меня, она могла бы в открытую наслаждаться компанией Бретта. Господи, какая же я была идиотка.
– Думаю, когда мы окажемся в зоне покрытия сети, надо будет просто послать Авани сообщение, – с отсутствующим видом говорю я; здесь связи нет и в помине, – чтобы она знала – меня ждать не стоит.
– Возможно, ты еще сможешь отправиться на эту звездную вечеринку, как планировала с самого начала, – говорит Леннон, и в глазах его пляшут какие-то чертята.
На ветке вдали выводит трель птица.
– Садиться сейчас на автобус слишком рано, – объясняю я, – в Кондор Пик еще никого не будет. Я не могу просто так пару дней сидеть там и бить баклуши, ожидая, когда появится народ.
– Да я про автобус и не говорю. Кондор Пик отсюда не так далеко.
– Недалеко?
Он сует руку в куртку и вытаскивает блокнот. Несколько мгновений в нем копается, достает какую-то карту и разворачивает ее.
– Смотри, – говорит он, кладя карту на валун и показывая на ней какую-то точку, – мы находимся вот здесь. А это Кондор Пик.
Он что-то измеряет и быстро прикидывает, бормоча про себя цифры и производя подсчеты.
– Два дня хода через Кингс Форест. Может быть, три.
– Ну ты сказанул, – фыркаю я, – это же безумно далеко.
– На самом деле не очень. Тропы там в тысячу раз лучше по сравнению с теми, что ведут к ближайшей автобусной остановке, к тому же нам не придется идти постоянно, будем устраивать привалы. А на ночь разбивать лагерь.
– Нам?
– Ну да, тебе и мне, – говорит он, констатируя факт, – я тебя туда отведу.
– Ты хочешь сказать, что мы с тобой вдвоем отправимся пешком в Кондор Пик? Одни?
– Вообще-то я не планировал приглашать с нами медведя, но если ты считаешь, что нам нужна дуэнья, то…
Я нервно хихикаю и смотрю на карту:
– Ты это серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– Зачем тебе это?
– Я не хочу так рано возвращаться домой, – пожимает плечами он. – Если хочешь ты, пойдем к автобусной остановке. Не исключено, что завтра ты сможешь сесть на автобус. Может, там будет покрытие сотовой связи, и ты сможешь позвонить маме, чтобы она приехала и тебя забрала. Может, поедешь автостопом.
Целая куча «может». И все мне явно не нравятся.
– С другой стороны, – добавляет он, – если ты хочешь пойти в Кондор Пик, я могу проложить куда более безопасный и не такой сложный маршрут через заповедник.
– Не знаю, – отвечаю я, пытаясь придумать способ отказаться, но так, чтобы не выглядеть скотиной.
Иными словами, я не могу на это пойти. Это Леннон. Мой враг. Бывший враг. Но также и лучший друг, хотя тоже бывший. Я понятия не имею, кто сейчас для него я и кто сейчас для меня он. Мы совсем недавно стали вновь с ним разговаривать, а в моем теле оказалось столько дури, что оно уже стало показывать мне эротические сны с его участием, от чего я изначально испытываю рядом с ним дискомфорт. Не хочу питать слишком большие надежды. Вообще не хочу ни на что надеяться!