– Да какие уж тут запреты… – вздохнул Эмери, глядя на Сэла, глаза у которого загорелись так, будто после долгих лет уговоров родители наконец согласились купить ему щенка.
– Эй, если это тебя утешит, – сжалилась Ингрид, – я слышала, что Фэй дружила с кем-то из самых первых пропавших без вести. Если нам повезёт, сможем поймать её после концерта и расспросить. Тоже польза для дела. – Она повернулась к Дженни Зелёные Зубы. – Джен, мы залезем в твой сундук со шмотками?
Та благодушно махнула рукой от дверей кухни:
– Конечно, дорогая. Бери что хочешь.
Лу взглянула на Ингрид с немым вопросом.
– Ты же не пойдёшь на концерт в школьной форме? – улыбнулась та.
Сундук они нашли в одной из кают «Лавинии», вход в которую был снаружи, через иллюминатор.
– Не все оборотни такие классные, как я, – пояснила Ингрид, протискиваясь внутрь. – Некоторые теряют по пути всю одежду. Кошмар, конечно: превращаешься потом в человека – а тебе даже из воды не выйти. Поэтому у Дженни есть запас на такой случай. Погоди-ка… – Она с усилием откинула наверх пыльную койку. Под ней прятался длинный ящик, полный чего-то загадочного, таинственного и немножко пахнущего лавандой от моли. – Не стесняйся. – Ингрид уселась на пол и до локтей запустила руки в ворох ткани. – Ищи что понравится.
Рыться в куче штанов, свитеров и юбок было почти так же увлекательно, как читать книжку со стремительно несущимся сюжетом – никогда не знаешь, что ждёт тебя дальше. Скоро вокруг Лу уже лежали горы футболок с эмблемами музыкальных фестивалей, о которых она никогда не слышала, груды непарных носков и залежи туфель, как будто сшитых для кого-то с необычными, очень когтистыми ступнями. Почти добравшись до дна, она выудила из сундука что-то синее, в нежных бело-розовых цветах, и поняла, что это как раз для неё. Платье из какой-то приятной, натуральной на ощупь ткани оказалось намного длиннее, чем надо, оно скорее было бы впору маме, чем такой коротышке, как Лу, но она всё равно влезла в него, путаясь в складках широкой юбки. Подол волочился по полу, но Лу сразу решила, что не снимет его. В этом платье было свободно и хорошо, словно она действительно вытащила его из маминого шкафа. На какой-то очень короткий миг Лу вдруг показалось, будто она вспомнила, что у мамы когда-то были духи с лавандой…
– По-моему, здорово! – одобрила Ингрид. Она выбрала себе коротенький топ, открывающий весь живот. Лу снова стало холодно от одного её вида, хоть Ингрид и натянула эту микромайку прямо поверх своего странного гидрокостюма, который, похоже, носила под одеждой, не снимая.
– Ты не замёрзнешь?
– Вот ещё! – Ингрид весело фыркнула. – Тюлени не мёрзнут. О, смотри, что я нашла! – Она выудила из ящика пару выгоревших голубых кедов. – Это счастливые кеды. Видишь? Их кто-то сам сделал. – Она показала Лу вручную вышитые узоры из диковинных рун. – Вложил время и любовь, а потом принёс сюда. Теперь они волшебные. Я тысячу историй слышала, как в них, если очень-очень нужно, можно успеть на поезд, который ушёл две минуты назад, или что они сами разворачивают тебя обратно домой, если ты не выключила утюг, или уводят от здания, с крыши которого должен упасть кирпич. Может, просто совпадения, но я вот верю. – Ингрид протянула чудо-кеды Лу. – Держи. Тебе сейчас удача не помешает. Только когда со всем разберёшься, верни обратно, ладно? Чтобы другие тоже могли взять, если надо.
Лу с сомнением поглядела на кеды: казалось, они ей так велики, что просто не удержатся на ногах.
– Померь, – посоветовала Ингрид. – Они подходят тем, кто подходит им.
Лу послушалась, и они сели просто идеально.
Интересно, сколько ещё чудес ей нужно увидеть, чтоб перестать удивляться?
Когда они всей компанией выдвинулись на концерт, уже стемнело, но город даже не думал спать. Лу щурилась на рыжие фонари, дышала ноябрьской сыростью и чувствовала себя так, словно сегодня какой-то праздник. Она не забыла про страх, грусть и тревогу, но они пока отступили, и Лу была им благодарна. Увидев Лу в платье, Дженни Зелёные Зубы критически оглядела девушку с головы до ног, а потом принесла резную шкатулку. Под перламутровой крышкой были спрятаны заколки в виде стрекоз, будто только что летавших над рекой в жаркий летний полдень.
– Крылья из настоящих драконьих чешуек, – пояснила Дженни, закалывая косы Лу вокруг головы, как на картинках из старых книг. – В этом мире такие не купишь…
Сейчас, приподнимая подол платья, чтобы переступать через лужи, Лу чувствовала себя настоящей принцессой.
Ингрид, как будто нарочно хвастаясь своей морозоустойчивостью, накинула коротенькую, до талии, куртку – даже молнию не застегнула. Эмери остался в своём красивом сером пальто, явно купленном уже здесь, в этом мире, зато Сэл… Он так и светился довольством, одевшись в чёрную кожаную косуху с кучей заклёпок на плечах и черепом на спине. Даже завязал свои длинные медные волосы небрежным узлом, чтоб не закрывали рисунок. Если честно, сам по себе наряд казался довольно нелепым, но Сэл был из тех, на ком будет шикарно смотреться даже мешок из-под картошки.
Пока они ждали зелёного на одном из перекрёстков, о ногу Лу мягко потёрлись, и кто-то глухо, словно не открывая рта, сказал:
– Мрррм?
– Ой! – Лу присела погладить знакомую земляную кошку. Она могла поклясться, что ярко-рыжие кошачьи ушки светятся в темноте, как болотные огни или неоновые браслеты на вечеринке.
Кошка держала в зубах какую-то штуку солидных размеров, намного больше, чем монетка, подаренная в прошлый раз. Лу протянула руку, и в ладонь лёг видавший виды телефон с разбитым экраном.
– Это мне? Спасибо! – Она старательно почесала кошку за ушами и по шейке. – Как вы узнали, что мой сломался?
– В следующий раз не забудь принести зарядку, – шутливо погрозила пальцем Ингрид. – Ну-ка дай сюда. – Она забрала у Лу её подарок и сосредоточенно начала тыкать в экран. – Вот, держи. – Она протянула телефон обратно, и тут как раз загорелся зелёный. – Вбила тебе номер на случай экстренных ситуаций. – Ингрид широко улыбнулась. – То есть мой. Звони мне, если что.
Кошка перешла дорогу вместе с ними, словно тоже хотела попасть на концерт. Но тут размытую луну в небе закрыли силуэты больших и удивительно неприятных птиц, с неба раздался отвратительный крик вроде вороньего, но в тысячу раз противнее, и кошка испуганно шмыгнула в темноту.
– Чёртовы гарпии! – Ингрид запрокинула голову, провожая их взглядом. – Вижу их третий раз за неделю. Не иначе, у поганок гнездо где-то в городе. Надо будет позвонить в службу отлова вредителей… Какая-то паршивая осень – то гарпии, то кумо. Что же зимой-то будет?..
– Кстати, про кумо, – сказал Сэл. – Ты узнала что-нибудь?
– Точно! – Ингрид кивнула. – Кое-что узнать удалось. У меня есть знакомые знакомых в дружине… ну, это что-то вроде нашей полиции, для разных происшествий, о которых обычным полицейским лучше не знать. Так вот. Лу, ты была права. Все пропавшие без вести – действительно или полукровки, или волшебные существа, у которых по разным причинам магии кот наплакал. В дружине тоже заметили эту деталь, и хотя расследование из-за неё особо не продвинулось, но кое-кто, с кем я беседовала, отметил этот аргумент в пользу версии, что похитители – из наших, магических кругов. Вряд ли кто-то, кто в магии не смыслит, смог бы так чётко отличать сильных волшебных существ от слабых. Гораздо вероятнее, что это действительно кто-нибудь вроде кумо. У хищников на уязвимых чуйка от природы.
– Каково, а? – Сэл с улыбкой ткнул Лу локтем в бок. – Может, перед нами будущий великий детектив?
– Надо придумать, как поспрашивать Фэй помягче, – сказала Ингрид. – Она ведь друга потеряла, о таком вряд ли хочется вспоминать лишний раз. – Она помолчала и задумчиво добавила: – Я так рада, что она снова выступает. У неё была депрессия после того случая, она почти два года не пела.
– Депрессия? – вдруг спросил Сэл. – А что это?
– Я что-то слышал, – неуверенно сказал Эмери. – Что-то про грусть, да?
– Не только, – мрачно хмыкнула Ингрид. – Я читала блог Фэй, который она вела, когда в этом тонула. Это не просто грусть, которую ты переживёшь и пойдёшь дальше, и уж точно не что-то, что можно преодолеть усилием воли. Она писала, что это… когда ничего не интересно и не важно. Ты ничего не хочешь и не можешь, и ни в чём не видишь смысла. Вдруг понимаешь, что ничего не чувствуешь к вещам и людям, которых раньше любил, и что радости не существует. Просто не существует в природе. – Она передёрнула плечами. – Жуть. Я даже представить боюсь.
– То есть вот это вот «умереть от горя» в сказках – это оно? – уточнил Эмери.
– Не совсем. – Ингрид пожала плечами. – От горя может хватить инфаркт или инсульт, да и много чего ещё. Но да, депрессия часто развивается после какой-нибудь травмы, хоть и не всегда. Это же болезнь мозга, бывают случаи, когда в жизни всё хорошо, а он всё равно не может работать как надо. Какое же там слово-то было…
– Эндогенная, – тихо сказала Лу.
Все вдруг уставились на неё.
– Эндогенная – значит, внутреннего происхождения, – объяснила Лу, не глядя на них. – Без внешних причин в настоящем или прошлом. Примерно пять-семь процентов от всех случаев развития депрессий. Я… много читала.
– Подождите, – сказал Сэл. – Вы что правда верите в эту чушь?
Ингрид нахмурилась:
– Ты о чём?
Сэл пожал плечами.
– Да обо всём этом. У вас что, серьёзно считают печаль болезнью? Может, от неё ещё и таблетки есть?
– Есть вообще-то, – сказала Лу.
Сэл рассмеялся, как будто она смешно пошутила:
– Скажи ещё, что они помогают!
Лу открыла было рот и снова закрыла. Она могла бы рассказать, что когда-то такие таблетки были очень нужны ей самой. Она была уверена, что не поможет вообще ничего, но потом начала читать истории людей, которые их принимали, и им становилось лучше. Правда, ей в итоге рецепт так и не выписали. Врач тогда сказал, что время – лучшее лекарство.