Береговая линия загибалась дугой, и Лу видела слева далёкие огни прибрежных домов. Звёзд на небе, бледном от засветки, было не разглядеть.
– Маме всегда нравилось, что мы жили в маленьком городке, на окраине, где уже начинались поля, – не глядя на Ингрид, неожиданно для себя самой сказала Лу. – Там почти не было освещения, и ничто не мешало любоваться звёздами. В августе падают Леониды, и тогда ещё достаточно тепло, чтобы лежать на земле и смотреть… Она всегда смеялась, когда какой-нибудь герой в книге или в кино со значительным видом выдавал, что, мол, мы живём в тёмное время, но ведь в темноте лучше видно звёзды. Говорила, это примерно как сказать, что вода мокрая, а гравитация существует, и выдать это за метафору нашей жизни. Как будто берёшь обычный факт из области естествознания и изо всех сил делаешь вид, что в нём есть глубинный философский смысл… – Лу не смогла сдержаться и тихо рассмеялась. – А ещё мы пытались понять, почему созвездия назвали так, как назвали. Знаешь, мама брала с собой блокнот, набрасывала там точки звёзд, а мы пытались нарисовать вокруг них контур льва, или лебедя, или ещё чей-то. Представить себе, что воображали все эти прежние астрономы, глядя на кучку огоньков в небе.
Лу сама не знала, почему говорит об этом. Может быть, потому, что ей было страшно настолько, что хотелось бежать и прятаться, а воспоминания о маме придавали сил. Или может, ещё потому, что Лу хотелось считать Ингрид другом, а друзьям рассказывают о самом важном.
– Как здорово, – улыбнулась Ингрид. – У тебя классная мама. Может, познакомишь нас как-нибудь?
– Она умерла, – просто ответила Лу и вдруг поняла, что это ещё один факт. Свет ярче видится в темноте, вода мокрая, а мамы больше нет. Что бы Лу ни чувствовала, какой бы кромешной ни была боль, это просто то, что случилось. И всё.
Улыбка Ингрид погасла:
– Ох. Прости.
Лу мотнула головой:
– Ничего. Твой вопрос… ну… Мне не стало хуже. Я и так постоянно помню.
Они помолчали. Лу долго думала, говорить или нет, и всё-таки решилась:
– Знаешь, в том сне, где мне предложили помочь вернуть Эмери… Да, конечно, я согласилась потому, что думала: это просто сон, и вроде как почему бы и нет, но… на самом деле, не только. Просто я… Мне хотелось, чтобы хоть кто-то, кого любят, снова был. Чтобы хоть кому-то пока не пришлось… Даже если не мне.
Ингрид ответила не сразу. Они посидели, слушая волны, а потом она вдруг спросила:
– А давно? Ну, то есть, когда… это случилось?
Лу взглянула на неё с удивлением. Конечно, она поняла, что речь не о её сне.
– Уже полтора года прошло. А что?
Ингрид откинулась назад, опираясь на прямые руки и глядя в небо.
– Да, прости, это странный вопрос. Но я подумала… Знаешь, полтора года – это не так много, а потом тебя лишили Искры, и… В общем, я уверена, что девяносто процентов людей при таком сочетании просто сутками лежали бы, уставившись в стену. Уж точно не гонялись бы за амароками в компании драконов и тюлених. Короче, если когда-нибудь вдруг усомнишься в себе… Просто знай, что ты очень сильная. Очень.
Лу ничего не ответила. Она не казалась себе сильной. Она чувствовала себя только потерянной, и у неё опять болела голова.
По волнам прошла клиновидная рябь, и из воды показался длинноносый розовый дельфин. Он явно плыл к ним с Ингрид, а когда приблизился – Лу не успела и глазом моргнуть, – вместо него, по колено в воде, появился мужчина. Не случилось никаких спецэффектов, вспышек или звуков: просто долю секунды человек и дельфин существовали одновременно, а потом дельфина стало не разглядеть. Это было похоже на оптическую иллюзию: если посмотреть вот так – увидишь два лица в профиль, а если эдак – вазу…
Рик улыбнулся, ослепительно даже в темноте, и жестом фокусника извлёк из-за спины свою шляпу, тут же прикрыв свой высокий, слишком высокий для человека, дельфиний лоб.
– Дамы, – сказал он. – Позвольте вас поздравить. У нас всё получилось.
И он вытащил из-за пазухи клубок грубых некрашеных ниток.
Ингрид тут же протянула к нему руки, но Рик сделал шаг назад и погрозил ей пальцем:
– Не так быстро. Не забывай про плату за посредничество.
– Чего ты хочешь? – резко спросила Ингрид.
Лу похолодела. Чего он ещё попросит? В книгах, которые она читала, в обмен за услугу иногда просили воспоминания, или твоё собственное имя, или перворождённого ребёнка. Смогут ли они заплатить эту цену?..
– Сходишь со мной выпить кофе, и будем в расчёте, – сказал Рик.
Ингрид посмотрела на него большими глазами, как если бы в жизни не слышала ничего глупей:
– Извини, у меня, наверное, странные вкусы, но я не пью кофе с рыбой.
Рик вздохнул:
– Что у тебя было в школе по биологии? Напиши своему учителю, что со своей работой он справился плохо. Дельфины не рыбы. Они млекопитающие. Впрочем, о вкусах, конечно, не спорят, но… Ты хочешь спасти подругу или нет?
Ингрид зажмурилась, сжала пальцами переносицу.
– Ладно, – недовольно сказала она. – Идёт. Только когда со всем разберёмся. Давай его наконец сюда.
Рик с изящным полупоклоном протянул ей клубок, и Ингрид схватила его, словно боялась, что Рик поймёт, что продешевил.
– «Спасибо» в плату не входило, – заявила она. – Всё, Лу, нам пора.
Лу поднялась было на ноги, но тут Рик сказал ей:
– Погоди.
Он снял шляпу и нашарил в ней что-то, легко помещающееся в ладонь.
– Будь с ним осторожна, – сказал он, вручая Лу маленький металлический предмет. – Лезвие выбрасывается очень резко. Но он не затупится, и я ни разу не слышал, чтобы он подвёл хозяина.
Лу нажала на кнопку на корпусе – и выкидной нож выстрелил, как молния. Ей даже стало немного страшно держать эту боевую вещицу в руках. Тётя Шерил ни в жизнь не разрешила бы Лу оставить его себе.
– Серьёзно? А маленьким детям ты спички даришь?! – ядовито фыркнула Ингрид.
– Нельзя отпускать девочку на битву со злом без клинка, – спокойно сказал Рик и снова повернулся к Лу. – Обычно я подарков не делаю, но иногда… Надеюсь, тебе не придётся всерьёз пускать его в ход. – Он коснулся двумя пальцами полей шляпы, салютуя им с Ингрид на прощание. – Что ж, удачи, дамы. Уж что-что, а она вам точно пригодится.
Глава девятая. Логово зверя. Клубок вёл их на север
Сначала Лу не могла взять в толк, как Ингрид его понимает, но потом та дала ей подержать скромный с виду артефакт в руках – и в следующую секунду Лу как будто уже всегда знала, в какую сторону им надо ехать. Даже почти вспомнила, на какой электричке – хотя за свои полтора года в этом городе и на вокзале-то не была.
– Это значит, мы ещё далеко, – объяснила Ингрид. – Сначала он подсказывает, как подобраться поближе, а потом уже поведёт нас пешком, как в сказках.
Они едва успели заскочить в последний поезд. В полупустом вагоне клевали носом припозднившиеся пассажиры; Лу хотела верить, что они едут домой, к горячему чаю и тёплой кровати. Тусклые лампы на потолке превращали окна в чёрные зеркала, и что там, за ними, было не разглядеть. Потом, за минуту до очередной остановки, клубок у Ингрид в руках нетерпеливо задрожал, показывая, что им пора на выход. Те из людей, кто не спал, проводили их удивлёнными взглядами, словно недоумевая, что эти странные девчонки забыли на станции посреди ничего…
На тёмном перроне не было освещения, и пришлось включить свои фонарики. Лу оглядела заросшие пути, заборы, исписанные граффити, и хмурые коробки домов. Похоже, они оказались в полузаброшенной промзоне. Признаков жизни не наблюдалось: не было слышно ни шума машин, ни лая сторожевых собак.
От этого становилось жутко.
Лу запретила себе сомневаться. Она должна идти дальше. Даже не ради друзей – прежде всего ради себя самой. Да и вообще – не сидеть же здесь до утра в ожидании следующего поезда?..
– Ну что, – сказала Ингрид и бережно, как что-то живое, опустила клубок на землю, – погнали?
Конец нити остался у неё в руке, а сам клубок подпрыгнул – и целеустремлённо покатился в темноту.
– Рик вроде хороший, – сказала Лу, вместе с Ингрид спеша за ним следом. Ей хотелось отвлечься. – За что ты так с ним?
– Ага, хороший! – фыркнула Ингрид. – Бывший преступник! Хотя… Ладно, так и быть: кто я такая, чтобы судить кого-то по его прошлому? Но он же невыносим! Этот его… снисходительный тон! Я не обязана терпеть такое от дурацкого дельфина! – Она раздражённо дёрнула за нить, когда клубок убежал от них слишком далеко. – Нет, кофе я с ним, конечно, выпью, раз обещала. Выдую залпом всю чёртову чашку, даже если он будет горячим, как лава, и уйду. А то размечтался!..
Лу прикусила язык, решив, что лучше не продолжать.
Проведя их мимо гаражей и складов, клубок выкатился на грунтовку через пустырь. Дорога почти заросла, и в темноте сбиться с пути было проще простого. Спасибо хоть луна выглянула из-за облаков, словно решила помочь. По левую руку её свет блестел на воде неширокой речки, а прямо впереди…
Там, вдалеке, темнела непонятная, угрожающая громада. Когда Лу и Ингрид, чудом не переломав ноги на рытвинах и ухабах, подобрались поближе, оказалось, что это брошенный старый завод. В окнах не горело ни единого огонька, зато в воротах, открытых гостям навстречу, виднелся зыбкий мерцающий зелёный свет. Лу никогда вживую не видела светящихся гнилушек, которые иногда упоминают в книгах, но ей показалось, что их сияние должно выглядеть примерно так.
– Выключи фонарь, – сказала Ингрид, подбирая клубок с земли и пряча в карман. – Может, конечно, он думает, что с такой сильной защитой его никто не найдёт, и не держит охраны, но мало ли. Вдруг кто-нибудь случайно посмотрит в нашу сторону.
Дальше им пришлось полагаться лишь на ночное зрение и блеск реки, бежавшей, как оказалось, сквозь ворота прямо во внутренний двор завода.
– Эх, была бы я в шкурке – в два счёта бы всё разузнала, – вздохнула Ингрид. – Человеком я тоже плаваю сносно, но не так тихо, да и под водой долго не продержусь.